Мару точило беспокойство. Вино согрело ее, но от тревоги руки оставались холодными и влажными. Она занимается пустопорожней болтовней, а где Камлио? Что с Сариком, Люджаном и солдатами? Самое ужасное - имеет ли Хокану хотя бы малейшее представление, куда она запропастилась после визита в храм Туракаму? Тогда она сумела отправиться в путешествие, сбив с толку преследователей, но теперь все это вспоминалось как во сне - такими далекими казались дела Империи отсюда, где мужчины задиристы и хвастливы, где всегда туман и облака.
- Зачем тебе понадобилось искать у нас тех, кто владеет искусством магии?
Внезапный вопрос Мираны смущал прямотой. Мара вздрогнула, едва не выронив глиняную кружку с остатками сидра. Вдруг до нее дошло, что их болтовня просто позволяла престарелой собеседнице выбрать благоприятный момент, и теперь не имело никакого смысла молчать, скрывая правду.
- С годами я поняла, что Ассамблея Магов - это петля на шее Империи и населяющих ее народов. В наших традициях много несправедливого, и я хотела бы это изменить. Между домами Акомы и Анасати существует кровная вражда. Маги запретили применять силу для решения этого давнего спора, но тяжесть гнева Ассамблеи не ложится в равной мере на обе стороны, как того требует справедливость. Свободу действий Акомы они ограничили весьма жесткими рамками, тогда как господам из Анасати многое сходит с рук. Им было дозволено подсылать убийц к союзникам Акомы. Как это ни прискорбно, убит отец моего мужа. Теперь не осталось никаких сомнений: эдикт Всемогущих, лишающий Акому права на месть, - это всего лишь уловка, маскирующая истинные цели магов. Я стремлюсь к переменам вопреки желаниям Ассамблеи, поэтому я и мои дети оказались в опасности.
- Так, значит, все твои возвышенные цели на деле сводятся к стремлению выжить?
Мара в упор взглянула на старуху, понимая, что остротой ума та не уступит властительнице Изашани.
- Можно сказать и так. Но я предпочитаю думать, что действовала бы так, даже если бы ничто не угрожало моей семье и всем, кого я люблю...
- Покинув свои владения, ты отправилась не куда-нибудь, а именно в Турил, - перебила ее Мирана. - Почему?
Мара бессознательно крутила между пальцами почти уже пустую кружку.
- Чо-джайны иносказательно дали мне понять, что было бы разумнее всего избрать путь на восток. Маг Малого пути, затаивший зло против Ассамблеи за прошлую обиду, советовал искать разгадку именно здесь. Я нахожусь в Туриле, потому что мой род прервется, если я не получу ответа на свои вопросы. И еще потому, что слишком много страданий выпадает на людскую долю по милости политики и Игры Совета. Многие из тех, кого я любила, переселились в чертоги Красного бога. И виною тому - наша жажда власти. Несправедливость и убийства во имя чести не прекратятся, если Ассамблее будет позволено перехватить власть у Императора и восстановить пост Имперского Стратега.
Спокойно сложив руки и уткнувшись взглядом в усыпанный крошками стол, Мирана, казалось, обдумывает услышанное. Наконец она, видимо, приняла решение:
- Тебя выслушают.
Маре не осталось времени поломать голову над тем, каким образом Мирана намеревается повлиять на мнение мужчин в Совете. Не заметила она ни обмена знаками, ни поданного сигнала, однако в следующую минуту хлопнул входной полог, впустив облако морозного пара. Порывом воздуха задуло три масляные лампы из четырех, освещавших опустевшую пекарню.
Вошел старый горец в тяжелом плаще. Огонь оставшейся лампы освещал вошедшего со спины, и в багряных отсветах угасающих углей очага черты его лица едва угадывались. От множества шерстяных одежек, надетых одна поверх другой, пахло квердидрами; с ушей, едва видимых под капюшоном, свисали диски из раковин коркара - они крутились и поблескивали при каждом шаге. Что касается лица, то в тени надвинутого капюшона Маре ничего не удалось разглядеть.
- Встань, - повелительно прошептала Мирана. - Выкажи почтение, ибо с тобой будет говорить Калиани.
Незнакомое слово заставило Мару удивленно поднять брови.
- Калиани - традиционное имя, которое носят самые могущественные из посвященных в тайны, - объяснила Мирана, чтобы сгладить замешательство Мары.
Закутанная фигура приблизилась, и по тому, как искрилась и вспыхивала кайма накидки, стало ясно, что это не просто накидка, а мантия мага, расшитая по краю драгоценными серебряными блестками. Узор складывался в руны или, быть может, тотемы более сложные, чем те, что украшали дверные косяки домов. Мара поклонилась с таким же почтением, какое выказала бы Всемогущему, посетившему ее дом.
Турильский маг, никак не ответив на поклон, откинул капюшон... и Мара увидела копну серебряных волос, заплетенных, как у Мираны, в косицы и уложенных в подобие короны. Под этим сооружением из косичек оказалось сморщенное лицо древней старухи.
Женщина! У Мары перехватило дыхание.
- В вашу Ассамблею Магов допускаются женщины? - воскликнула она, забыв всякие приличия.
Старуха вскинула голову, зазвенев тяжелыми подвесками; в ее повадке появилось опасное раздражение.
- Благодарение богам, у нас тут нет ничего похожего на вашу Ассамблею, Мара из Акомы.
У входа в пекарню появились две горожанки с очевидным намерением закончить здесь свои вечерние дела. С порога разглядев закутанную колдунью, они отвесили торопливый поклон и молча попятились на улицу. Вошедший следом юноша тоже повернулся и поспешил прочь. Входной полог упал, закрывая вход, но в комнате, казалось, стало холоднее.
- Прости меня, - почти заикаясь, пробормотала Мара. - Властительница Калиани, я приношу извинения, но я и предположить не могла...
- У меня нет титула. Можешь обращаться ко мне просто - Калиани, - сменив гнев на милость, разрешила кудесница
Она уселась, зашуршав одеждами, расправила длинные рукава, сложила миниатюрные высохшие руки и вдруг стала похожей на обычную печальную старую женщину.
- Я знаю, что в вашей имперской Ассамблее, - слова ее вылетали как плевки, - принято убивать всех девочек, у которых обнаружился магический дар. Моя предшественница на этом посту бежала из провинции Лаш. Она едва спасла свою жизнь, а вот три ее сестры оказались не столь удачливы.
Мара прикусила губу: она чувствовала легкую дурноту из-за перенесенных волнений и выпитого вина, которое в сочетании с изматывающей тревогой произвело не слишком благотворное действие.
- Мне рассказывал об этом маг Малого пути, который ненавидел Ассамблею. Но в душе я не могла заставить себя поверить в такую жестокость.
Светлые глаза Калиани были бездонно глубокими, когда они встретились с глазами Мары.
- Можешь поверить, ибо это правда.
Потрясенная Мара стиснула зубы, чтобы сдержать дрожь: на нее снова нахлынул страх за оставленных дома дорогих людей. От Калиани - хрупкой, по виду похожей на обыкновенную старую бабушку, закутанную от сквозняков в сотню одежек, - исходила сила, заставляющая кровь стынуть в жилах. Осознавая, что каждое ее слово будет придирчиво взвешено, Мара поспешила задать вопрос, пока ее не покинули остатки храбрости:
- Мне говорили, что Ассамблея боится вас. Почему?
- Это правда, - бросила в ответ Калиани. Она хрипло захихикала; от этого звука, более похожего на карканье, пробирал озноб. - У тебя на родине с рабами обращаются жестоко и при этом утверждают, что такова воля богов. Ваши властители соперничают друг с другом и убивают - во имя чести. Но чего они этим достигают? Славы? Нет. Благословения небес? Нет и еще раз нет. Они теряют сыновей, затевают войны, сами принимают смерть на собственных мечах - и все зря, властительница Мара. Их одурачили. Их хваленая честь - не более чем фетиш, это оковы, дробящие народную силу. Пока в Игре Совета род идет против рода. Ассамблея хозяйничает в стране. Ее власть огромна, но не беспредельна да и не так уж неодолима.
В откровенности чародейки Маре померещился проблеск надежды.
- Значит, ты могла бы мне помочь? - спросила она.
Тут морщинистое лицо старухи превратилось в непроницаемую маску.