Конечно же, все выглядело вполне безобидно, и казалось, что каждая из семи попыток сорвалась просто из-за досадной случайности или неудачно выбранного момента: то Джиро не в духе, то управляющий факторией слишком раздражен, чтобы оказать любезность старому Другу, и уж совсем недавно - болезнь желудка, которая помешала надежному слуге порекомендовать новичка на службу.

Внезапно Аракаси остановился, забыв о дожде, который тем временем припустил не на шутку. Не чувствуя ни холода, ни сырости, ни сбегающих за воротник дождевых капель, он застыл в неожиданном прозрении.

Каким же дураком он был, не заподозрив этого раньше! Он-то должен был сообразить, что подобная вереница неприятностей, на первый взгляд никак не связанных между собой, не могла быть случайным совпадением. Что, если его попыткам внедриться в дом Анасати воспрепятствовал ум более изворотливый, чем его собственный?

Продрогнув до костей, Аракаси двинулся дальше. Он уже давно восхищался первым советником неприятеля, Чимакой, политическому чутью которого дом Анасати был во многом обязан своим процветанием еще с тех пор, когда был жив отец Джиро. Теперь Аракаси задумался, не был ли Чимака тем самым неизвестным противником, чьи умело нанесенные удары ему приходилось парировать. Эту мысль следовало додумать до конца. Возможно ли, что засада на складе с шелком была делом рук Анасати? Главный разведчик Акомы не мог не оценить изящества такой версии. Да и с точки зрения здравого смысла более вероятным казалось существование одного умного врага, чем двух разных, но в равной мере одаренных противников.

В глубоком волнении Аракаси ускорил шаг. Нужно было согреться и обсохнуть, а затем найти удобный уголок, где бы он смог все спокойно обдумать. Напрашивался вывод, что Аракаси столкнулся с противником, ни в чем не уступающим ему самому, поскольку тот не только воспрепятствовал осуществлению планов Аракаси, но и сумел придать этому видимость случайности. Самым мучительным было сознание, что таланты такого человека поставлены на службу злейшему врагу Мары.

Заслать шпиона в Город Магов или самому пробраться туда оказывалось делом невыполнимым. Но само это задание становилось не столь уж важным по сравнению с угрозой, которую представлял советник властителя Джиро для шпионской сети Мары. У Аракаси не было иллюзий: на кон в Игре Совета поставлено больше чем выживание одной из двух враждующих семей. Мара была видной фигурой при дворе императора, и ее падение могло повлечь за собой гражданскую войну.

Чимака хмурился.

С нарастающим раздражением он просматривал донесения и заметки, приготовленные им для предстоящего приема. Новости были не из приятных. Досада заставила его забыться до такой степени, что он даже поднял руку и принялся грызть ноготь - совершенно недопустимый жест для воспитанного человека. Он был так близок к тому, чтобы изобличить Мастера тайного знания, управлявшего разведывательной сетью, которая некогда работала на правителя Тускаи! Любой мог бы догадаться, что агенты в Онтосете прекратят всякую деятельность после бездарной охоты за ними у складов шелка. Но вот в чем невозможно было усмотреть никакого смысла, так это в том, что другая разведывательная ячейка, орудовавшая в Джамаре и казавшаяся совершенно независимой от первой, точно так же перестала подавать какие бы то ни было признаки жизни, хотя прошло уже почти три года.

Правители, которых не отпугивали сложности и расходы, связанные с организацией и содержанием собственных шпионских сетей, обычно увлекались этим делом сверх всякой меры. Никакой вельможа, привыкший регулярно извлекать выгоду из сведений, добытых тайными путями, не станет внезапно отказываться от столь важного преимущества просто потому, что попался один из его курьеров. И уж меньше всего можно было этого ожидать от госпожи Мары: ее тактика бывала дерзкой или осторожной, в зависимости от обстоятельств, но она никогда не поддавалась бессмысленным страхам. Смерть сына не могла коренным образом изменить самую суть ее натуры. Она не откажется по доброй воле ни от одного из средств, имеющихся в ее распоряжении, и какая-то незначительная неудача не заставит ее отступиться от задуманного плана.

Чимака слишком сильно прикусил кончик пальца и вздрогнул от боли. Обтерев кровоточащий палец полой кафтана, он выровнял стопки документов и разложил их в надлежащем порядке. Его не покидала тяжелая озабоченность. В любую минуту Джиро мог потребовать прямых ответов на весьма щекотливые вопросы. Первому советнику дома Анасати было отвратительно признаться самому себе, что он близок к отчаянию. У него не оставалось иного выхода, и поневоле приходилось принять во внимание возможность, ранее казавшуюся немыслимой: на этот раз ему попался противник более сильный, чем он сам. А между тем одна лишь мысль, что в Империи может найтись человек, способный его переиграть, была невыносимой для Чимаки.

И все-таки отбрасывать такое объяснение было нельзя. Чутьем он угадывал: шпионская сеть не распалась, она просто затаилась, словно погрузившись в спячку, или переместилась в какую-то иную местность. Но куда? И почему? Неведение лишало Чимаку сна. Черные круги и мешки под глазами придавали ему необычно изможденный вид.

Слабый скрип раздвигаемых стенных перегородок вывел Чимаку из угрюмой задумчивости. Слуги готовили парадный зал для торжественного приема. Омело выстроил возле помоста почетную стражу властителя, а управляющий расставлял в зале торговых посредников, приказчиков и секретарей. С минуты на минуту ожидалось прибытие союзников или других визитеров, желающих заручиться благосклонностью Джиро. Их следовало разместить в соответствии с рангом каждого. Последним должен был войти Джиро, дабы выслушать просителей, обменяться светскими сплетнями и - как бы между прочим - обговорить новые деловые предприятия.

Скатав бумаги, которые он держал в руке, Чимака засунул их в свою суму. Бормоча что-то себе под нос, он проследовал к возвышению, желая удостовериться, что его любимые подушки разложены именно так, как он привык. Перечень гостей Джиро был впечатляюще длинным, и прием мог затянуться допоздна. Будучи человеком худым и костлявым, Чимака придавал особенное значение удобству и мягкости сиденья, тем более когда на этом сиденье приходилось проводить долгие часы. В телесной боли он усматривал досадную помеху, отвлекающую от важных мыслей, а уж теперь, когда он вынужден считаться с существованием этого неизвестного Мастера тайного знания, который сумел так ловко от него ускользнуть, нельзя упустить ни одной мелочи.

Большой зал медленно наполнялся. Слуги сновали на кухню и обратно, разнося угощения и расставляя то тут, то там рабов с опахалами. День выдался жаркий, и Джиро, верный своему обыкновению, заботился о том, чтобы гости как можно меньше терпели неудобства и не страдали от зноя. По мере возможности угождая визитерам, он лишь скрашивал им долгое ожидание; однако они чувствовали себя настолько польщенными такой обходительностью, что потом, во время деловых переговоров с ним, шли на уступки куда более значительные, чем намеревались раньше.

Властитель Джиро вошел, не обставляя этот момент никакими особенными эффектами. Его личный писарь выкликнул имя хозяина; только два стражника следовали с обеих сторон от господина, держась на полшага позади него. Сегодня на нем была одежда простого покроя, хотя и сшитая из тончайшего шелка. И манера держать себя, и наряд были тщательно продуманы - все вместе производило впечатление богатства, не нуждающегося в показной вычурности. В этом можно было усмотреть свидетельство твердости и мужественности или же мальчишеской непосредственности... в зависимости от того, что он считал для себя более выгодным. По достоинству оценив эту умышленную двойственность, Чимака подумал: если бы Джиро не был выбран богами на роль властителя Анасати, из него вышел бы превосходный агент-разведчик.

Однако эти легкомысленные соображения тут же развеялись, стоило молодому хозяину подняться на помост и занять место на подушках. Воины встали по обе стороны и, как полагалось, провозгласили: