Итак, надо истребить Ниньяна. Хельга, запершись в комнате на вершине башни, произносила одно заклятие за другим. Она вызвала демонов огня, льда и песчаной пустыни. Она приказала им пустить в ход всю мощь, которой они располагали, чтобы погубить наследника. Первым явился демон огня и ответил ей:

– Я не могу причинить вред мальчику. Его охраняет дух, который намного сильнее меня. Лучше оставь его в покое.

Хельга прокляла демона огня и отослала его назад в нижний мир. На смену ему она выкликнула демона льда. Демон льда предстал перед ней и промолвил:

– Я не могу напасть на мальчика. Его берегут силы, которые намного могущественнее меня. Не трогай его.

Хельга не пожелала смириться с отказом, она продолжала колдовать, пока не примчался демон песчаной пустыни. Он сказал так:

– Глупо ты поступила, женщина, прося о помощи трусливых духов огня и льда, прежде чем обратиться ко мне. Ты хочешь, чтобы я уничтожил мальчишку? Я с радостью займусь им. Но помни, отныне ты у меня в долгу.

Демон умчался, и густая полоса черного дыма протянулась вслед ему. Хельга возликовала и сказала сестре, что мальчик скоро умрет. Сестры сообщили радостную весть своим мужьям, и все четверо принялись ждать. В один прекрасный день Ниньян пропал из дворца – ни король, ни его войско не могли отыскать мальчика. – Все жители страны пустились на поиски наследника, но нигде не обнаружили его. Он исчез без следа.

Ларен обернулась к Меррику и пробормотала:

– Ой, мне плохо.

Она спрыгнула, в полной уверенности, что Меррик подхватит ее, а затем, вырвавшись из объятий мужа, рысцой устремилась в открытые ворота усадьбы, торопясь укрыться в кустах, примыкавших к центральной дорожке.

Олег похлопал Меррика по спине:

– Если повезет, она не станет стонать всю ночь напролет и то и дело покидать супружеское ложе оттого, что ее снова замутит. Не теряй надежду, Меррик.

– Ох, сомневаюсь, – фыркнул Меррик, – а наутро ей и вовсе будет нехорошо.

– Хотел бы я знать, что приключилось с Ниньяном, – поддразнил его Олег.

– Ага, – проревел Роран, – и про Викинга я тоже не прочь послушать.

– Хоть бы она не извергла из себя остатки истории вместе с элем, – забеспокоилась Барта, – а то не стану я больше красить для нее платья.

– Меня волнует только одно, – объявил Меррик, выжидающе устремив взор в, сторону кустов у дорожки, – вспомнит моя жена про Викинга из сказки или про того викинга, который сделался ее мужем.

– Учитывая ее королевское происхождение, – старый Фиррен в очередной раз сплюнул, – она должна быстро оправиться от выпитого.

Он оказался прав. Около полуночи Меррик убедился, что Ларен чувствует себя отлично. Тогда он ухватил жену за руку и заставил ее подняться. Всем своим уже вдрызг пьяным людям Меррик сказал:

– Надеюсь, дождя не будет – Эллер ничего не чуял.

– Он способен вынюхивать только вонючих дикарей, – Верно, верно, – весело подхватил Меррик, – однако ночь пока ясная. Оставайтесь во дворе, если хотите, пейте, пока можете. Я собираюсь лечь спать вместе с женой.

На них посыпалось множество советов относительно того, как следует вести себя новобрачным, женщины и мужчины наперебой изощрялись в остроумии, пытаясь даже разыгрывать роли жениха и невесты, заливаясь хохотом от собственных неистощимых шуточек.

Меррик опасался, что они привели Ларен в смущение, однако, едва они переступили порог спальни, она заметила:

– Надеюсь, ты внимательно прислушивался к их словам.

– Конечно, – сказал он, привлекая жену поближе к себе, – я все запомнил.

– Наверное, я все еще боюсь, – прошептала она, опуская голову, на плечо Меррику. – Все это пока непривычно для меня, несмотря на то что мне довелось увидеть в последние два года, – а я видела гораздо больше, чем мне следовало.

– Знаю, хорошая моя, но какое это теперь имеет значение? Важно только то, что происходит между нами. Я не сделаю тебе больно, я никогда не обижу тебя, никогда.

– Да, – тихо подтвердила Ларен. Она чувствовала жар его тела, нараставшее в нем желание, она помнила о том, что Меррик может дать ей, и молча глядела на него, выжидая.

Меррик рассмеялся, запуская пальцы в пышные волосы Ларен, разбирая спутавшиеся пряди.

– Положись на меня, – попросил он, – просто положись на меня. Он наклонился и поцеловал ее, легонько, бережно, будто ему и не требовалось в эту ночь ничего, кроме поцелуя. Потом он оторвался от ее губ.

– У нас вся ночь впереди, – сказал он.

На следующее утро Ларен остановилась рядом с Сарлой, готовившей кашу. Некоторые мужчины уже проснулись, но большинство распластались на спине и казались бы мертвыми, если б не их храп вперемежку с жалобными стонами. Женщины принялись за необходимые дела, они еле двигались, но, поглядывая на мужчин, укоризненно качали головами. Детишки старались поскорее выбраться из дому, а те, кто оставался рядом со взрослыми, благоразумно соблюдали тишину.

– Чудесный вышел праздник, – промолвила Сарла. – Надеюсь, сегодня ты доскажешь историю до конца.

– Непременно, – откликнулась Ларен. – А где Таби?

– Во дворе, вместе с Кенией и другими мальчиками. Олег учит их владеть мечом.

– Разве Олег не держится с плачем за распухшую башку?

– О нет, Олег может выпить меду сколько угодно, и ему ничего не сделается. Я смотрю, ты из того же теста.

– Не знаю. Вчера я напилась впервые в жизни.

– И все же, когда Меррик уводил тебя в постель, ты уже оправилась.

– Да, я чувствовала себя прекрасно.

– Ты и выглядишь прекрасно. Такая счастливая, довольная.

Ларен промолчала, оглянувшись на дверь, – там уже стоял Меррик, и великолепное утреннее солнце сияло за его спиной, он только что умылся, и мокрое солнце сияло, точно золото на статуе божества. Заметив Ларен, он с улыбкой направился к ней.

Ларен чувствовала, как с его приближением растет и укрепляется в ней страсть, притягивает ее, очаровывает, подчиняет себе, она вновь увидела, как прошлой ночью Меррик зажал своими огромными ладонями ее груди, как его ноги скользнули между ее ног, пряди его волос легонько коснулись ее плеч, грудь Ларен прижалась к густой золотистой поросли на груди Меррика. Этот образ слегка померк в памяти Ларен, но само физическое ощущение осталось необычайно живым. Она говорила правду, что боялась близости, поскольку не забыла еще боль, испытанную в первый раз, – она пыталась даже выскользнуть из объятий Меррика, воспротивиться натиску его тела.

Теперь Меррик подходил к ней уверенным хозяйским шагом. Он видел перед собой женщину, которая принадлежала ему одному, женщину, которую знал теперь всецело; он постоянно приглядывался к ней, и даже сейчас, когда Меррик улыбался, на его лбу не разгладилась еще морщинка напряженного внимания.

Ларен отчетливо, словно в ясном летнем воздухе, увидела другую улыбку, увидела, как изогнулся краешек губ Меррика, когда его губы оторвались от ее живота, и он почувствовал, как тяжело дышит Ларен, как вздымается от волнения ее грудь, и он понял, какое великое наслаждение только что доставил ей, и обрадовался, что она готова сдаться, готова вверить ему себя самое. Теперь он жаждал большего, он хотел войти в нее, и Ларен тоже ждала этого, тоже хотела принять его в свое лоно как можно глубже, слиться с ним безраздельно, неразлучно, превратить Меррика в часть своего тела. Улыбка застыла на губах Меррика. Он приподнял ноги Ларен, раздвинул их и опустился между ними, созерцая женскую плоть, прикасаясь к ней, и Ларен заметила, как Меррик на миг прикрыл глаза, прикасаясь к ней, ощутила собственную влагу на его пальцах, которые надолго застыли там, не двигаясь. Но вот он уже вошел в нее, и Ларен содрогнулась под натиском чувств, потрясших все ее тело. Она умоляла о пощаде, а Меррик уже накрыл ее своим телом, принимавшим ее дар, но тут же и возвращал ей себя; он ни на миг не оставлял ее, даже в судорогах восторга, когда, запрокинув голову, громко кричал, торжествуя и освобождаясь. Ларен крепко прижимала Меррика к себе, гордясь, что смогла так много дать ему, благодаря богов, что они устроили ей встречу с Мерриком и он оказался таким человеком, какой ей нужен.