Только теперь я обратил внимание, что ни у одного из них нет на теле волос. Даже намека. Абсолютно голая кожа, лоснящаяся от пота.

Поначалу ехать верхом было приятно и интересно. Скакун практически не нуждался в управлении — просто следовал за вожаком, на котором восседал Анум-Дараван. Аеш пристроился на седле передо мной, вцепился в луку и со смесью восторга и опасливости крутил по сторонам головой.

— И как им только даются эти твари, — произнес он с восхищением. — Человеки сколь пупы ни рвали, сколь слюнями не исходили, а не сумели их приручить.

— А кто это?

— Знамо дело — василиски. Еще те ищейки. Стоит тебе тут обделаться, они учуют у самих гор Ожидания.

Интересно, в моем представлении василиски — это смесь петуха и змеи. А тут обычные ящерицы, разве что большие и очень воспитанные.

Первое приятное впечатление от поездки быстро улетучилось. В седле немилосердно трясло, и я, как человек никогда не ездивший верхом, ощутил всю прелесть стертой в кровь задницы и внутренней поверхности бедер, а также ломящей спины. Кавалькада двоедушников не останавливалась бы до самого вечера — при необходимости каждый из них замедлял движение, спешивался, а потом быстро догонял основную группу. За нами же следили. Потому каждый поход до ветру сопровождался общей недолгой остановкой. Поначалу это немного выводило из себя, но потом стало абсолютно плевать. Любая возможность пройтись своими ногами и отдохнуть от неослабевающей тряски воспринималась мной райским удовольствием. К исходу дня думать мог только о болезненно ноющей промежности.

На месте ночевки безвольным кулем вывалился из седла и какое-то время просто валялся на траве, ощущая ее прохладу. Двоедушники радостно ржали над никчемным человеком, неведомо как сумевшим исцелить место Духов. Мне плевать хотелось на эти смешки. Чувствовал себя разбитым и больным, будто весь день просидел в кипящей кастрюле. С большим трудом добрался до костра, разложенного Гуран-Абуром и его воинами. Думаю, он не раз успел пожалеть о своем выборе и признании меня своим вождем.

"Интересно, а свергать вождей у них принято?"

Похоже, изо всей группы самым дохлым и неподготовленным оказался именно я. Вернее сказать — только я.

— Небось, хозяйство себе по самые уши стер, — участливо проговорил Аеш. — Есть будешь?

— Позже.

— Смотри, а то ничего не останется. Твои новые друзья жрать горазды.

— Неужели больше тебя?

— Я к нему со всей душой, а он так… — делано обиделся ендарь.

— Иди-иди, — послышался голос Найдены, — они как раз пробу снимают.

Аеш вскинулся, почти бегом бросился к троице двоедушников, занятых приготовлением в металлическом котелке чего-то пахнущего мясом и душистыми травами.

— Отойдем… — Найдена протянула мне руку.

— Извини, я немного не в форме, — усмехнулся я.

Она вздохнула.

— Идем, говорю. Лечить тебя стану.

Как же хорошо было лежать, как же тяжело вставать. Мы отошли шагов на десять.

— Снимай порты. Зосима как знал — передал тебе гостинец. Сказал — ты у нас нежный и ранимый, как девица.

Найдена широко улыбалась. Она держала в руках раскрытый мешочек с какой-то густой субстанцией.

Я молча повиновался. Сил на споры не осталось, а обижаться глупо, когда староста прав. Нормальные путники вон чуть не вприпрыжку бегают, собирают хворост, один князь изволит печалиться и рожу от боли кривить.

Она осторожно растерла мои раны. Мазь быстро успокоила кожу, сняла болезненные ощущения. Не сказать, что готов был тут же скакать еще три ночи и три дня, но ходил уже нормально, а не как беременный гиппопотам. Даже аппетит появился.

— Ты хотел рассказать мне об игре, — напомнил Гуран-Абуру.

Тот довольно ощерился.

— Раздряга — игра древняя. Еше мой прадед играл в нее и уше тогда нашывал ее древней. Мы народ небольшой, потому воевать друг ш друшкой негоше. А шлучаетшся — нету шил никаких, как охота дать шошеду по морде. Любое убийштво швоего, ешли оно не одобрено главой рода, — прештупление. И ешть ему одно наказание — Белая штольня. Шивыми из нее выходят немногие. Мешяц работ — не больше. Но и этот шрок выдершивают не вше. Раздряга пошволяет дать шошеду по морде и не понешти за это кару. Игра ошень проштая. Имеетшя ровное поле, кобь и две штороны, в кашдой по пять учаштников.

— Кобь?

Двоедушник задумчиво покрутил перед собой руками, пытаясь что-то показать. Затем сильно растопырил пальцы, развел ладони. Получилось нечто вроде шара или мяча.

— Кобь делаетшя из коши василишка…

Я чуть было не заржал в голос. Несчастная кошка василиска.

— … и набиваетшя швешими внутренноштями.

— Гадость, какая! — фыркнул Аеш.

Гуран-Абур только плечами пожал.

— Цель — донешти кобь до шита противника. Противник ше мешает это шделать.

— До щита? — уточнил я.

Двоедушник кивнул.

— Американский футбол получается… Правила какие?

— Правила? — Гуран-Абур почесал переносицу. — Ну да… никакого орушия. Игра идет до пяти копей. Того, у кого в руках кобь, мошно оштанавливать любыми шпошобами. У кого коби нет — трогать запрешаетшя.

— Что значит любыми? — ендарь замер с поднесенной ко рту деревянной ложкой.

— Любыми. Бить, толкать, душить, ломать…

Я прикинул габариты двоедушников и свои. Каждый из них весил килограммов под сто, а то и больше. Каждый с детства участвовал в этой занимательной игре. Какие плюсы у меня?

— А давайте сбежим, — прошептал Аеш. Содержимое ложки полилось ему на грудь, но ендарь ничего не заметил.

— Вашими кишками набьют шледуюшую кобь, — спокойно сказал Гуран-Абур.

— Не думаю, что им удастся тебя догнать, — сказал я ендарю. — Так что самое правильное — уходи ночью.

— Как я потом Зосиме в глаза посмотрю? Этот сучок корявый меня со свету сживет.

— Он поймет.

Аеш, наконец, обратил внимание на пустую ложку и на похлебку, растекшуюся по его одежде.

— Схожу с вами, гляну одним глазом, что за чудеса нынче на Княжьей горе творятся. Опять же — вас, дурней, одних и в кусты пущать не след. Без беды не воротитесь.

— Я б ему голову оторвал, — заявил Гуран-Абур. — Много яшыком чешет.

— Себе оторви, образина кудрявая, — тут же отозвался Аеш и замахнулся ложкой. — И неча зенками на меня зыркать.

Двоедушники разразились лающим смехом.

Эту ночь Найдена провела рядом со мной. Ей удалось улучить момент и отойти в тень, чтобы преобразиться в ворожею. А потом она просто старалась не попадать в отблески костров.

Мы вполне могли попытаться сбежать. Двоедушники выставили дозорных, но с умениями Найдены нам бы ничего не стоило бесшумно снять одного или двух, а потом брать ноги в руки и драпать так быстро, как только сможем. Но как далеко смогли бы уйти пешком от верховых? Тем более если у тех под рукой создания с отменным обонянием.

Следующий день для моей пятой ночки прошел значительно легче. Мазь почти полностью сняла воспаление и боль. С непривычки ныла спина, но терпеть вполне можно. Мы продолжали покрывать километры. Василиски двигались с поразительной скоростью. Они подминали молодой подлесок, легко преодолевали овраги и завалы мусора. Замедлились только, когда болота снова вступили в свою силу, и трясина потянулась к горизонту. Огромными червями они форсировали труднопроходимые участки, все дальше уходили на восток.

В воздухе снова повеяло гнилью и стоялой водой. Мошкара гудящим облаком преследовала наш отряд. И я с откровенным злорадством наблюдал за тем, как мелкие кровососущие твари донимают бывалых воинов.

На вторую ночь зарядил дождь. Моросящий, но затяжной. Тучи еще по вечеру обложили небо, но пролились лишь в темноте. Благо погода стояла теплая и особого дискомфорта излишняя влага не причиняла. Тем более что вскоре жарко стало всем.

За нами пришли ближе к полуночи. Первыми всполошились василиски. Поначалу они только глухо фыркали, но потом принялись рваться в привязи, рыть лапами землю. Двоедушники разом повскакивали, похватали броню и оружие. И вовремя.