На восемнадцатый день ложной зимы 2933 года я вернулся к улицам и шпилям моего детства. Я сразу заметил некоторые перемены – кое-где выросли новые здания, а в зоопарке появился огромный лиловый надувной купол, где разместилось посольство новой расы пришельцев – крылатых элиди. (Следует упомянуть, что между эсхатологами и другими специалистами не утихали дебаты на предмет того, кто же такие эти миниатюрные существа: настоящие пришельцы или просто один из искусственно выведенных, затерявшихся подвидов человека. Вскоре я убедился, что дебаты в Городе кипят не только на эту тему.) Коллегия Главных Специалистов, эти замшелые старцы, правящие нашим Орденом, наконец-то дали «добро» на постройку башни, увековечивающей профессию фантастов. Теперь она стояла среди прочих шпилей Старого Города, вся из плавных кривых и острых углов, и ее вид вселял тревогу. Ее опаловый фасад отражал попеременно все краски Города. Она обладала теми же свойствами, что и композиции самих фантастов: чем больше ты старался удержать ее образ своим внутренним зрением, тем упорнее он ускользал. А на дальних ледянках закопошилось несколько новых сект. У Катка Ролло в Квартале Пришельцев я встретил нейропевца с вживленными в кору мозга биочипами – он пел самому себе нескончаемую песнь электрического блаженства. Он вызвал во мне беспокойство – возможно, потому, что казался слишком счастливым. Он сгреб меня за рукав камелайки и назвал своим братом по духу – нейропевцы всегда так обращаются с пилотами. Я объяснил ему, что пилотам запрещается постоянно взаимодействовать с корабельным компьютером (как и с любым другим), после чего шуганул его, как сделал бы на моем месте каждый пилот. Старые секты тоже благополучно существовали – например Друзья Бога с Самума и древние магиды, выпевающие историю того, что у них называлось Первой Диаспорой. К ним следует добавить непременных аутистов, хариджан, хибакуся и беженцев со звезд Экстра. Воиныпоэты попадались слишком часто – мне это сразу бросилось в глаза. Один воин-поэт – это уже многовато, а я за один долгий день насчитал на улице Десяти Тысяч Баров, на Поперечной, в кафе и на катках десять человек. С чего вдруг эту опасную публику потянуло в мой Город?
Для меня это было время многочисленных вопросов и скудных ответов. На Агатанге мать рассказала мне о катастрофическом конце нашей экспедиции. О том, что Соли мой отец, я сам помнил, помимо еще более тяжких воспоминаний. Но о том, что произошло в Городе во время нашего двухлетнего отсутствия, ни я, ни она, разумеется, знать не могли. Сразу же по возвращении я запросил у Главного Акашика сводку новостей и наряду с трагическими нашел в ней и добрые вести: Бардо был жив! Криологи разморозили его, починили пробитое сердце и вернули к жизни. Сейчас он был где-то в мультиплексе, отправившись в рейс впервые с тех пор, как Хранитель Времени объявил поиск. Но другим не столь посчастливилось. Всю ночь я раскатывал по Городу на коньках, и беззубое лицо Шанидара улыбалось мне из мрака. Скраеров я избегал, как только мог. Завидев на улице белую одежду или белый мех, я спешил укрыться в ближайшем баре, каким бы диковинным он ни был. Однажды я наткнулся на ложный труп линяющего скутари, и красные кольца его мускулов неприятно напомнили мне то, что я видел у деваки. Все напоминало мне об экспедиции, и я не мог отделаться от мыслей о Катарине. Меня переполняли самые дикие идеи: вернуться к деваки одному, похитить ее тело и отвезти на Агатанге; когда ее исцелят, мы поженимся и покинем Орден, найдем тихую, нетронутую планету и станем родоначальниками новой расы. В более трезвые моменты я отдавал себе отчет в том, что тело Катарины скорее всего уже разложилось или съедено медведями. Ее не существует больше, и даже искусство агатангитов или других богов бессильно вернуть ее к жизни.
Агатингийское божественное семя жгло меня изнутри, воспламеняя мой страх – поэтому я отправился к Главному Акашику и попросил его составить модель моего мозга. Но он ничем не смог мне помочь (равно как цефики, холисты и генетики, к которым я тоже обращался). В своих темных, обшитых деревом апартаментах Николос Старший, пощипывая пухлый подбородок, надвинул мне на голову акашикский шлем и снял карту основных структур моего мозга: мозжечка вместе с миндалинами, периферийной системы, где гнездятся наши страхи, и складчатой теменной доли. Он обследовал мозг от коры до ствола, а затем смоделировал синапсы темпоральных долей.
– Начнем с того, что ты и сам знаешь, Мэллори: вирус заменил все твои мозговые клетки новыми. Это волшебство, которого я не могу объяснить. Взять хоть участок ниже сильвановой щели, где помещается твое чувство времени – если быть точным, оно нигде не помещается, но зарождается там, понимаешь?
– Если бы понимал, что агатангиты со мной сделали, я бы к вам не пришел. Мой мозг, голограмма, мое «я» – сохранилось все это или стало другим? Я должен знать.
– Чудо, настоящее чудо! – Николос пожал плечами и дернул себя за отвисшую ушную мочку. – Ну что ж, голограмма, думается мне, сохранилась. Нет-нет-нет – успокойся и больше не приставай ко мне с вопросами. Будешь приходить сюда каждую десятидневку, чтобы составить новую карту. Нет, лучше каждые пять дней – уж очень ты редкий случай. Магия богов! Жаль, что нельзя снять с тебя голову, поместить ее в питательный раствор и моделировать твой мозг ежесекундно. Ладно, шучу – не смотри на меня так!
Вскоре после возвращения я попытался встретиться с Соли, но высокомерный Главный Пилот, мой дядя и мой отец, не пожелал со мной увидеться. Мне хотелось взять его за руку, чтобы сравнить его длинные пальцы со своими, и заставить его сделать генотипирование. Я говорил себе, что это нужно для подтверждения его отцовства, но в глубине душе мне отчаянно хотелось убедиться, что я не его сын. Почти все утро я прождал в его приемной на верхушке Данладийской башни. В конце концов длинный прыщавый послушник, выйдя из арочной обсидиановой двери, сообщил мне:
– Главный Пилот работает над теоремой. Вы, наверное, слышали – это Гипотеза Континуума. Он поклялся оставаться в затворе, пока не докажет ее.
Меня позабавили грубые, заносчивые манеры этого послушника. Соли всегда подбирал себе именно таких юнцов.
– И сколько же времени Главный Пилот работает над этим?
– Он живет затворником уже около двух лет.
– Стало быть, он меня не примет?
– Он никого не принимает.
– Даже для меня не сделает исключения?
– Да кто вы, собственно, такой? Десятки пилотов и мастер-пилотов, таких же, как вы, пытались увидеться с ним, и среди них были его друзья, но он ни с кем не хочет общаться.
Послушник, очевидно, не знал, что я сын Соли, и меня это порадовало. Соли, без сомнения, постарался сохранить секрет. Нахальство послушника начинало меня раздражать, поэтому я встал и посмотрел на него сверху вниз. Он вспыхнул, и его прыщи стали еще краснее. Возможно, он слышал, что я убил человека, или его смущал мой дикий, первобытный облик – во всяком случае, он вдруг вспомнил о хороших манерах.
– Извините, мастер Мэллори, но Главный Пилот вас определенно не примет. Он стал таким с тех пор, как Жюстина ушла от него, с самой вашей, э-э… экспедиции. Притом вы друг Бардо, а Бардо с Жюстиной, ну, словом… тоже друзья, и все об этом знают. До вас, наверно, тоже дошли эти слухи.
Слухи до меня дошли. Все говорили, что Жюстина ушла от Соли из-за его жестокости и необузданности. Возвращаясь из экспедиции, он в приступе ярости сломал ей челюсть.
В отместку Жюстина, как гласила молва, сблизилась с Бардо и стала его любовницей. Некоторые утверждали даже, что они вместе летают на легком корабле Бардо и плавают вдвоем в его кабине нагими, блаженно соединяя свои столь же нагие умы. Неужели это правда и они добились полного слияния своих индивидуальностей с помощью нейросхем «Благословенной блудницы»? Неужели они пользуются общим усиленным мозгом, доказывают одни теоремы, видят мультиплекс теми же глазами и одинаково мыслят? Для Ордена это скандал, даже при отсутствии доказательств этой запрещенной телепатии. Многие из прежних друзей Жюстины, знаменитые мастер-пилоты, такие как Томот с Торнкалле, Лионел Киллирайд и Пилар Гаприндашвили, выступили против нее, требуя, чтобы Хранитель Времени наказал ее и даже изгнал из Города, а вместе с ней и Бардо. Но были и другие, оставшиеся на ее стороне. Кристобль Смелый объявил, что если Жюстина будет изгнана, он и его друзья последуют за ней. Возможно, они отправятся на Триа, где поступят в торговый флот; возможно, найдут себе новую планету и создадут собственный орден.
