Иду… мимо фонтанов, скамеек, рощ, хитроумных альковов в лабиринтах живых изгородей… Прохожу по дорожкам, поднимаюсь по ступеням, перехожу мостики… Позади остаются кусты, деревья, редкие статуи, валуны, солнечные часы, или здесь они называются лунными? Держась правой стороны, упорно иду вперед, вскоре передо мной северный фасад дворца. Теперь налево, мимо дворика с нависшими над ним балконами, всюду призраки — на балкончиках, за ними, внутри…
Обхожу дворец вокруг, просто чтобы увидеть здание садика. В истинном Эмбере при обычном лунном свете они прекрасны.
Еще несколько стоящих фигур, они беседуют… Все неподвижно, кроме меня.
И тут я чувствую, что меня тянет направо. Я поднимаюсь: бесплатным предзнаменованием пренебрегать не стоит.
К высокой живой изгороди, внутри которой небольшая поляна. Если она еще не заросла…
Давным-давно здесь было…
На поляне две фигуры в объятиях друг друга. Я было отворачиваюсь, но тут они разжимают руки. Не мое дело, но… Дейдра… одна из них Дейдра. Еще до того, как они поворачиваются, я знаю, кто с ней. Как жестоко шутят силы, властвующие над этим серебром, этим молчанием, этими сценами… Назад, назад, прочь от этой изгороди… Поворачиваюсь, спотыкаюсь, падаю, снова встаю… скорее бежать отсюда…
Голос Рэндома:
— Корвин, все в порядке?
— Потом, черт возьми, потом!
— Корвин, скоро рассвет. Я хотел тебе напомнить.
— Считай, что напомнил!
Скорей отсюда, скорей… Время в Тир-на Ног-те — тоже сон. Невелико утешение, но все же лучше, чем ничего. Скорее прочь, скорей. Скорей…
К дворцу. Яркая архитектура ума или души, сейчас более четкая, чем в действительности. Судить о совершенстве бессмысленно, но я добежал до дворца. Я должен знать, что там, внутри… Видимо, там моя цель, ибо меня неодолимо влечет туда. На сей раз я не остановился, чтобы снова поднять посох, упавший в сверкающие травы. Я знаю, что я должен идти, что я должен делать. теперь это очевидно, хотя логика, которой я влеком — это не логика бодрствующего ума.
Быстрее, вверх по ступеням, к заднему порталу… Боль снова впилась мне в бок. Скорей… Через порог, во дворец…
Туда, где нет сияния звезд и лунного света… Свет идет ниоткуда, он точно бесцельно плывет с места на место, иногда сливаясь в озерца. Там, где его нет, тени абсолютно черны, занавешивая большие куски комнаты, коридора, ниши и лестницы.
Между тенями, сквозь тени… Теперь я почти бегу… Одноцветность моего дома…
Дурное предчувствие настигает меня… Черные пятна теперь кажутся дырами в этой действительности… Я опасаюсь подходить к ним слишком близко… Боюсь провалиться в них и затеряться…
Поворот, коридор… наконец-то… Вхожу… Тронный зал… Горы тьмы нагромождены там, где мои глаза должны были увидеть путь, ведущий к трону…
Хотя… движение…
Я иду вперед и справа от меня что-то перемещается. Тьма… Перемещается и поднимается.
Когда я приближаюсь к подножию трона, в поле моего зрения появляются сапоги, потом ноги в этих сапогах.
У меня в руках оказывается Грейсвандир, сам по себе находит путь к светлому пятну, снова начинает расти, обманывая глаза, меняя форму, начинает сам по себе сиять.
Я ставлю левую ногу на ступень, опираюсь левой рукой о колено. Боль в заживающем боку тревожит, но ее можно терпеть. Я жду, когда чернота, пустота раздвинется словно занавес, открывающий новые театральные эффекты, которыми меня так щедро осыпала эта ночь.
И тьма уходит в сторону, открывая ладонь, руку, плечо. Рука сделана из сверкающего металла, ее плоскости — словно грани драгоценного камня. Кисть и локоть — поразительное сплетение серебряных нитей, сколотых искрами. Ладонь стилизована, точно у скелета. Швейцарская игрушка, механическое насекомое, она действует, она смертоносна и по-своему красива…
И тьма уходит полностью, открывая его…
Бенедикт стоит у трона в небрежной позе, слегка опираясь на него левой механической рукой. Он наклоняется к трону, его губы шевелятся.
И тьма уходит в сторону, я вижу, кто сидит на троне.
Дара!!!
Она повернулась вправо, она улыбается, кивает Бенедикту, ее губы что-то произносят. Я подхожу ближе и вытягиваю Грейсвандир вперед до тех пор, пока его острие не останавливается на впадине, чуть ниже груди.
Медленно, очень медленно, она поворачивает голову и встречается со мной взглядом. Она оживает и на ее лице появляются цвета. Ее губы вновь шевелятся, и на сей раз слова доходят до моих ушей.
— Кто вы и что здесь делаете?
— Нет, это мой вопрос. Ответьте на него, немедленно!
— Я Дара. Дара эмберская, королева Эмбера Дара. Я занимаю этот трон по праву крови и силы. А кто вы такой?
— Корвин. Тоже эмберский. Не шевелиться! Я спрашивал, почему вы здесь.
— Корвин умер много веков назад. Я видела его гробницу.
— Она пуста.
— Нет, в ней покоится тело.
— Вашу родословную, быстро!
Она скашивает глаза направо, где все еще стоит призрак Бенедикта. В его правой руке появляется клинок. Он кажется почти продолжением руки, но Бенедикт держит его расслабленно, небрежно. Его левая рука теперь покоится на ее плече. Глаза Бенедикта ищут меня за рукоятью Грейсвандира. Он опускает взгляд на то, что видимо для него, на клинок, и узнает рисунок на нем…
— Я праправнучка Бенедикта и адской девы Линтры, которую он любил, но затем умертвил, — Бенедикт при этих словах вздрагивает, но она продолжает:
— Я никогда не видела ее. Моя мать и мать моей матери родились в стране, где время течет по-иному, чем в Эмбере. Я первая из линии моей матери, кто имеет все признаки человека. А вы, лорд Корвин, всего лишь призрак из давно умершего прошлого, хотя и опасный. Я не понимаю, как вы попали сюда, но вам не следовало этого делать. Возвращайтесь в свою могилу. Не тревожьте живых.
Моя рука вздрагивает. Грейсвандир на какие-то полдюйма отклоняется. Но этого достаточно.
Я не успеваю увидеть выпад Бенедикта. Его новая рука приводит в действие новую кисть, а та сжимает клинок, который ударяет по Грейсвандиру. Его старая рука перекидывает Дару через ручку трона, мгновением позже подсознательный образ доходит до меня, я отскакиваю, рублю воздух, выпрямляюсь и рефлекторно занимаю боевую стойку.
Схватка духов — нелепо и смешно! Это неравный бой. Он не может даже достать меня, а Грейсвандир…
Но нет! Он выпускает Дару, перебрасывает меч из одной руки в другую, поворачивается на месте и сводит старую и новую руки. Его левая кисть с поворотом скользит вниз и вперед. будь мы оба мертвы, то была бы рукопашная. На какое-то мгновение мы сцепляемся. Этого достаточно…
Сверкающая механическая рука, словно свитая из лунного света и огня, тьмы и гладких поверхностей, сплошь углы, ни одной кривой линии, пальцы чуть согнуты, на ладони серебрится вытканный отдаленно знакомый узор — эта рука вылетает вперед, вперед, к моей глотке…
Она промахивается, ловит меня за плечо и большим пальцем вцепляется в гортань или в ключицу, не пойму точно, во что. Я бью его левой в живот, но там пустота…
Голос Рэндома:
— Корвин, сейчас встанет солнце! Спускайся скорей!
Я даже не могу ответить. Еще секунда-две и рука вырвет то, за что она уцепилась. эта рука… Грейсвандир и эта рука, которая по странности чем-то похожа на мою шпагу — вот два предмета, которые существуют в моем мире и в этом городе призраков…
— Я вижу тебя, Корвин! Вырывайся и иди на мою Карту!
Я вырываю Грейсвандир из плена, размахиваюсь и по большой стремительной дуге опускаю его…
Победить этим маневром Бенедикта или его призрак мог бы только другой призрак. Мы стоим слишком близко друг к другу и он не может отразить удар, но его искусно нанесенный контрвыпад оставил бы меня без руки, если бы на этом месте была рука смертного…
Но это рука призрака и я наношу удар всей силой своей правой руки. Удар приходится по смертоносному оружию из лунного света и огня, тьмы и гладких поверхностей, вблизи того места, где оно входит в призрак. Сильно рванув меня за плечо, рука отлетает от Бенедикта и застывает, цепляясь за мое плечо. Мы оба падаем…
