Тот факт, что я все еще оставался в живых означал, что Эрик строит в отношении меня какие-то планы. Перед глазами возникли призраки колодок, огня и пыточных щипцов. Я предвидел тот кошмар, который мне грозит, лежа на сырой соломенной подстилке.

Я не знал, как долго провалялся без сознания.

Я обшарил всю свою маленькую камеру, пытаясь найти хоть что-нибудь, с помощью чего мог бы покончить с собой, но ничто не могло послужить этой цели.

Раны горели, как солнце, и я очень устал.

Я уложил свое тело поудобнее и снова заснул.

Я проснулся, но ко мне так никто и не пришел. Мне некого было подкупить, и никто меня не пытал.

Никто и не принес мне поесть.

Я лежал, завернувшись в плащ, и вспоминал все, что произошло с тех пор, как я проснулся в Гринвуде и отказался от укола. Может, для меня было бы лучше, если бы я этого не сделал.

Я познал отчаяние.

Скоро Эрик коронуется в Эмбере. А может, это уже произошло.

Но сон был прекрасным выходом, а я так устал…

Впервые за долгое время я получил возможность спать, отдыхать и позабыть о своих ранах.

В сырой темной камере омерзительно пахло.

Не помню, сколько раз я просыпался и вновь засыпал. Дважды я находил мясо, хлеб и воду на подносе у двери. Оба раза я съедал все без остатка. Камера моя была беспросветно темна и очень холодна. Я ждал. Ждал.

Наконец за мной пришли.

Дверь распахнулась и появился слабый свет. Я заморгал с непривычки и в этот момент меня позвали.

Коридор снаружи был до отказа набит вооруженными воинами, чтобы я не выкинул какого-нибудь фокуса.

Я потер рукой щетину на подбородке и пошел туда, куда меня вели.

Мы шли долго, и дойдя до зала со спиральной лестницей стали подниматься по ней. Пока мы шли, я не задал ни одного вопроса, и никто ничего не пытался мне объяснить.

Мы дошли до верха и пошли уже по самому дворцу. В теплой чистой комнате мне велели раздеться догола. Я разделся. Потом я вошел в ванную с горячей водой, от которой шел приятный пар, и подошедший слуга соскреб с меня всю грязь, побрил и постриг меня.

Когда я вытерся насухо, мне дали чистые черно-серебряные одежды.

Я оделся, и на плечи мне накинули плащ с серебряно розой на застежке.

– Теперь вы готовы, – сказал мне сержант охраны. – Подойдите сюда.

Я пошел за ним, а стража за мной.

Меня провели в самый конец дворца, где кузнец одел мне наручники и сковал цепями ноги. Цепи были тяжелые, чтобы у меня не было сил их порвать. Если бы я начал сопротивляться, меня избили бы до бесчувствия, и в результате все равно заковали. У меня не было особого желания опять быть избитым, поэтому я не сопротивлялся.

Затем несколько стражников потащили меня за цепи обратно в парадную часть дворца. Я не глядел на окружающее меня великолепие. Я был пленником, возможно, скоро я буду либо мертв, либо безумен. И сейчас я ничего не мог с этим поделать. Быстрый взгляд в окно сказал мне о том, что сейчас уже ранний вечер, и я не испытал никакой ностальгии, когда меня проводили по залам, где мы все играли детьми.

По длинному коридору мы попали в столовую дворца.

За длинными столами сидели люди, многих из которых я знал.

Самые прекрасные платья и костюмы Эмбера горели и переливались в зале, и была музыка при свете факелов, и уже налито в бокалы вино, и яства заполняли уже накрытые столы, но еще никто не приступал к пиршеству.

Я узнавал многих, например, Флору, но множество и странных, незнакомых лиц. Я увидел менестреля и лорда Рейна. Слева от меня расположился Джулиан. Я не обратил на него внимания, а уставился на леди, стройную блондинистую особу.

– Добрый вечер, – сказал я. – По-моему, нас не представили друг другу. Меня зовут Корвин.

Она поглядела на сидящего справа мужчину, как бы ища поддержки, но этот огромный рыжий мужлан с кучей прыщей на лице отвернулся и сделал вид, что увлечен беседой с женщиной справа.

Она выдавила из себя слабое подобие улыбки и ответила:

– Меня зовут Кармела. Как поживаете, принц Корвин?

– Какое приятное у вас имя, – ответил я. – А у меня все в порядке. Скажите, как так получилось, что такая хорошая, приятная девушка – и вдруг очутилась здесь?

Она быстро сделала глоток воды.

– Корвин, – сказал Джулиан громче, чем это было нужно. – Я думаю, что леди, к которой ты пристаешь, считает тебя несносным.

– Да? По-моему, она не сказала тебе ни слова за этот вечер.

И он не покраснел. Он стал белым, как мел.

– Достаточно. Я не намерен терпеть больше этого от тебя.

Тогда я потянулся и намеренно побренчал своими цепями. Кроме того эффекта, который это произвело, я узнал, сколько свободного пространства находится в моем распоряжении. Слишком мало, конечно. Эрик весьма осторожен.

– Подойди-ка поближе и прошепчи мне свои возражения на ушко, братец, сказал я.

Но он этого почему-то не сделал.

Я был последним, кого ждали за столом, поэтому я знал, что скоро время тому, что должно произойти. И я не ошибся. Зазвучали шесть труб и в залу вошел Эрик. Все встали. Кроме меня. Стража была вынуждена стащить меня со стула с помощью цепей и с их же помощью поддерживать меня в вертикальном положении. Эрик улыбнулся и спустился по лестнице справа от меня. Я с трудом различал его собственные цвета под горностаевой мантией, в которую он завернулся. Он встал во главе стола, остановившись возле своего кресла. Подошел слуга, вставший позади него, и виночерпии принялись разливать вино по бокалам. Когда все бокалы были наполнены, он поднял свой.

– Пусть вечно будете вы все обитать в Эмбере, – провозгласил он, – вечном городе.

И все подняли бокалы.

Кроме меня.

– Возьми бокал, – сказал Джулиан.

– Подай его мне.

Он этого не сделал, но одарил меня долгим тяжелым взглядом. Тогда я быстро взял свой бокал в руку и поднял его.

Между нами было сотни две людей, но мой голос разнесся по всей зале, и Эрик не отрывал от меня взгляда, когда я произносил свой тост:

– За Эрика, который сидит на самом конце стола!

Никто не попытался ударить меня, в то время как Джулиан выплеснул содержимое своего бокала на пол. Остальные последовали его примеру, но мне удалось почти допить свой, прежде чем его выбили у меня из рук.

Тогда Эрик сел, дворяне последовали его примеру, а меня отпустили, и я упал на свое место.

Начали подавать блюда, а так как я был голоден, то ел больше остальных и с большим удовольствием.

Музыка не умолкала ни на секунду, и трапеза продолжалась по меньшей мере два часа. За все это время никто не сказал мне ни одного слова и сам я тоже больше ни к кому не обращался. Но мое присутствие ощущалось всеми, и наш стол поэтому был заметно тише остальных.

Каин сидел далеко от меня, по правую руку Эрика. Я решил, что Джулиан далеко не в фаворе. Ни Рэндома, ни Дейдры не было. В зале находилось много других дворян, многих из которых я узнал, и многих считал своими друзьями, но ни один из них не кивнул в ответ, случайно встретившись со мною глазами.

Я понял, что для того, чтобы Эрик стал королем Эмбера, оставалась простая маленькая формальность.

Вскоре так и случилось. После обеда речей не было. Просто Эрик встал из-за стола. Во внезапно наступившей тишине торжественно зазвучали трубы. Затем составилась процессия, ведущая к тронной комнате Эмбера. Я знал, что за эти последует. Эрик встал перед троном, и все склонили головы. Кроме меня, но об этом не стоит и говорить, потому что меня все равно пригнули так, что и встал на колени. Сегодняшний день был днем его коронации.

Наступила тишина. Затем Каин внес подушку, на которой покоилась корона. Корона Эмбера. Он преклонил колена и застыл в этом положении, протягивая ее. Затем рывком цепей меня подняли на ноги и протащили вперед. Я понял, что должно произойти. До меня это дошло во мгновение ока, и я стал бороться. Но силой и ударами меня вновь поставили на колени у самых ступенек трона.