Рэндом медленно кивнул.

— Примерно так, — сказал он. — Как ты думаешь, почему бы это?

— Может, нынешнее состояние дел устраивает их больше.

Рэндом улыбнулся и щелкнул пальцами.

— В точку! Другой бы решил, что ты все знал заранее.

— И ошибся бы.

— Сегодня твой бывший однокашник Лукас Рейнард станет Ринальдо I, королем Кашфы.

— Черт меня дери! — воскликнул я. — Никогда бы не подумал, что ему по душе такая работенка. И как ты собираешься поступить?

— Пропустить коронацию.

— Я хочу сказать, в дальнейшей перспективе.

Рэндом вздохнул, отвернулся, пхнул ногой обломок.

— То есть, не пошлю ли я Бенедикта, чтобы тот вышвырнул его вон?

— Вкратце, да.

— Это нас, мягко говоря, не украсит. То, что провернул Люк, вполне вписывается в тамошнюю грауштаркианскую политикуnote 67. Мы ввели войска и положили конец смуте. Мы могли бы ввести их снова, если бы мятеж поднял полоумный генерал или охваченный манией величия придворный. Однако Люк имеет все основания претендовать на трон — даже больше, чем Шедбурн. К тому же он любим. Молод, умеет нравиться. Новое вторжение непросто было бы оправдать. Но я бы согласился стать агрессором, лишь бы убрать с престола этого убийцу, сына стервозной бабы. И тут мой человек в Кашфе сообщает, что Люку покровительствует Виала!.. Я спросил ее. Он сказал, что это правда и что все произошло при тебе. Она не могла отойти от Дворкина — вдруг ему понадобится помощник при операции — и обещала рассказать позже. Только не могу ждать. Объясни, что случилось.

— Скажи мне прежде еще одну вещь.

— Какую?

— Что за воинские силы привели Люка к власти?

— Наемники.

— Далт?

— Да.

— Ясно. Люк прекратил вражду с Домом Амбера, — сказал я. — По доброй воле, после разговора с Виалой, пару дней назад. Тогда она и дала ему кольцо. Мы собирались в Арден, и я счел, что она хотела защитить Люка от Джулиана.

— Это был ответ на так называемый ультиматум Далта Люку и Ясре?

— Ага. Мне и в голову не приходило, что все подстроено, чтобы Далту с Люком объединиться и нанести удар. Вероятно, и само сражение было разыграно. Теперь я думаю, что Люк с Далтом успели переговорить заранее.

Рэндом поднял руку.

— Погоди! Расскажи-ка мне все с самого начала.

— Хорошо.

Я рассказал. К тому времени как я закончил, мы успели бессчетное количество раз пересечь мастерскую из угла в угол.

— Знаешь, — промолвил Рэндом наконец, — сдается мне, Ясра все это подстроила еще до того, как превратиться в мебель.

— Мне тоже так кажется, — сказал я, надеясь, что Рэндом не спросит, где она сейчас. Чем больше я размышлял, вспоминая нашу беседу после нападения на Цитадель Четырех Миров, тем больше убеждался: она не только знала, что с Люком, но и общалась с ним уже после меня.

— Ловко они все провернули, — заметил Рэндом. — Далт, похоже, действовал в соответствии со старым приказом. Он не знал наверняка, как выйти на Люка или на Ясру за новыми указаниями, и поэтому рискнул повести ложную атаку на Амбер. Бенедикт, с его умением и превосходящими силами, вполне мог снова стереть Далта в порошок.

— Верно. В смелости негодяю не откажешь. К тому же это означает, что Люк успел закрутить интригу и договориться о «сражении» во время их недолгой встречи в Ардене. Получается, он владел ситуацией и сумел внушить нам, будто находится в плену, а значит — Кашфе не грозит никакая беда. Если, конечно, считать его бедой.

— А чем же его еще считать?

— Ну, по твоим же словам, он не вполне самозванец. Что ты намерен делать?

Рэндом потер виски.

— Если я не позволю ему короноваться, то выставлю нас в довольно неприглядном свете, — сказал он. — Но прежде я хотел спросить... Говоришь, он — великий мастеp морочить людям головы. Ты был при его разговоре с Виалой. Как он заручился ее покровительством? Не обманом ли?

— Нет, — отвечал я. — Он, похоже, удивился не меньше моего. Люк отрекся от вражды, потому что видел: честь удовлетворена, а он во многом был игрушкой своей матери, и еще из дружбы ко мне. Отрекся честно, без дураков. Я и сейчас думаю: она дала ему кольцо, чтобы положить конец распре и чтобы никто из нас его не преследовал.

— Очень на нее похоже, — сказал Рэндом. — Если б я думал, что он обманул Виалу, я бы с ним сам разделался. Значит, мои планы пошли прахом — что ж, такое я переживу. Я готовлю Арканса в короли — и в последнюю минуту его смещает протеже моей жены! Может возникнуть впечатление, что здесь, в центре, нет полного согласия — а мне бы не хотелось, чтоб такое впечатление возникло.

— Сдается мне, Люка удастся убедить. Я отлично его знаю — он способен понять такие нюансы. Думаю, Амберу будет очень легко вести с ним дела на любом уровне. Вряд ли он упрется.

— Еще бы. С чего бы ему упираться?

— Решительно не с чего, — сказал я. — Что теперь будет с договором?

Рэндом улыбнулся:

— Я свободен от всяких обязательств. Передача Эреньора всегда меня смущала. Теперь, если договор и будет заключен, мы возвращаемся к нему ab initionote 68. И вообще, не уверен, что нам это нужно. Ну их к чертям собачьим.

— Готов ручаться, Арканс еще жив.

— Думаешь, Люк держит его в заложниках, чтоб я не дал ему статуса внутри Золотого Круга?

Я пожал плечами:

— Насколько Арканс тебе дорог?

— Ну, я бедолагу в это втянул и считаю себя ответственным. Не настолько, впрочем, чтоб ломать из-за него копья.

— Вполне понятно.

— В такое время обращаться ко второсортной державе вроде Кашфы напрямую — только ронять наше достоинство.

— Верно, — кивнул я. — К тому же Люк пока еще не официальный глава государства.

— Если б не я, Арканс по-прежнему жил бы в своей усадьбе, а Люк, насколько я понимаю, твой товарищ — коварный, конечно, но все же товарищ.

— Упомянуть ему об этом на предстоящем обсуждении атомной скульптуры Тони Прайса?

Рэндом кивнул:

— Чувствую, такая возможность представится очень скоро. И вообще, тебе вполне прилично побывать у друга на коронации — как частному лицу, разумеется. Твое двойное наследие придется как нельзя кстати, а с другой стороны, мы окажем ему честь.

— И все равно я уверен, что ему нужен договор.

— Если мы и решим на это пойти, Эреньор ему не гарантируем.

— Понял.

— А ты не уполномочен что-нибудь от нашего имени обещать.

— Тоже понял.

— Тогда, может, приведешь себя в порядок и поговорить с ним? Твоя комната как раз под провалом. Я видел целую балку. С нее и спрыгнешь.

— Хорошо, — сказал я, поворачиваясь к дыре. — Только сперва еще один вопрос, совершенно на другую тему.

— Да?

— Отец в последнее время не заглядывал?

— Я, во всяком случае, ничего об этом не знаю, — отвечал Рэндом, медленно качая головой. — Разумеется, мы все умеем скрывать свои появления и исчезновения. Но, думаю, он бы все-таки мне сказал.

— Наверное. — Я вышел через стену, обойдя провал стороной.

Нет.

Я повис на балке, раскачался, отпустил руки и ловко приземлился посреди коридора, примерно между моими дверьми, только одна из них исчезла, а заодно и самый кусок стены, в которой располагался вход (или выход, это уж откуда смотреть), мое любимое кресло и стеллаж с раковинами, которые я собирал на пляжах всех миров. Жалко.

Я потер глаза и оглянулся. Даже разрушения в квартире отошли на второй план. Черт возьми, квартиры мне громили и раньше. Обыкновенно тридцатого апреля.

Как в «Ниагарском водопаде», я медленно обернулся...

Нет.

Да.

Напротив моей комнаты, там, где совсем недавно стояла глухая стена, открывался коридор. Его-то отблеск я и заметил, прыгая с балки. Обалдеть можно. Боги вновь изменили закадровую музыку в моей жизни.

Я бывал в этом коридоре, но тогда он открылся в одном из привычных мест — возле кладовых на четвертом этаже. Одна из загадок Дворца Амбера, Зеркальный Коридор, не только был в одну сторону длиннее, нежели в другую, но и содержал несметное, буквально несметное количество зеркал. Попробуй их сосчитать, и цифры никогда не сойдутся. В высоких шандалах горят свечи, создавая причудливую игру бесчисленных теней. Здесь есть большие зеркала, маленькие, узкие, широкие, цветные, искажающие, зеркала в причудливых рамах — резных или чугунных, в простых рамах, без рам; зеркала, составленные из множества повернутых многоугольников, неправильных ячеек, кривые зеркала,