— А если Кашфа погибнет — потому что из-за тебя он стал мямлей?

— Отклоняю протест, — сказал я, делая шаг вперед.

И хорошо, что отошел, ибо рука Ясры вытянулась, ногти мелькнули у моего лица, едва не оцарапав. Она осыпала меня вслед проклятиями. К счастью, их заглушили прочие вопли.

— Мерлин?

Снова повернувшись направо, я узрел лицо Найды в серебряном зеркале, чья поверхность и витая рама состояли из единого слитка.

— Найда! Тебе-то что от меня нужно?

— Ничего, — ответила леди ти'ига. — Просто мне нелегко. Не помешал бы совет.

— Так ты не ненавидишь меня? Уже утешает.

— Ненавидеть тебя? Не глупи. Никогда бы не смогла.

— У всех остальных в этой галерее я, похоже, вызываю раздражение.

— Это лишь сон, Мерлин. А ты реален, и я реальна, и нам дела нет до остальных.

— Извини, что моя мать наложила на тебя заклятие оберегать меня... все эти годы. Ты действительно свободна теперь? Если нет, возможно, я смогу...

— Я свободна.

— Мне жаль, что у тебя возникли такие ужасные трудности. Не зная, я это или Люк, ты была обязана быть настороже. Кто мог предположить, что двое из Амбера окажутся соседями в Беркли.

— Я не жалею.

— Что ты имеешь в виду?

— Я пришла за советом. Я хочу знать, как найти Люка.

— В Кашфе. Он как раз недавно был коронован. Зачем он тебе нужен?

— Ты не догадываешься?

— Нет.

— Я люблю его. И всегда любила. Теперь, когда я свободна и у меня есть собственное тело, я хочу, чтобы он знал, что это я была Гейл, а еще — что я чувствую. Спасибо, Мерлин. До свидания.

— Подожди!

— Да?

— Я никогда не благодарил тебя за то, что ты опекала меня все эти годы, пусть даже по принуждению, пусть это и приносило мне изрядные неудобства. Спасибо, и счастливо тебе.

Она улыбнулась и исчезла. Я протянул руку и дотронулся до зеркала.

— Удачи, — казалось, донеслось мне в ответ.

Странно. Это ведь сон. И в то же время я чувствовал, что это реально. Я...

— Ты вернулся во Двор в самый разгар интриг, как я понимаю, — раздался голос из узкого, окантованного черным зеркала в трех шагах впереди.

Я приблизился. Мой брат Юрт пожирал меня глазами.

— Чего ты хочешь? — спросил я.

Его лицо было злой карикатурой на мое собственное.

— Чтобы тебя никогда не было. Но это невозможно, а раз так, я был бы рад видеть тебя мертвым.

— Каков же третий вариант?

— Заточить тебя в личной преисподней, полагаю.

— Почему?

— Ты стоишь между мною и тем, чего я добиваюсь.

— Буду рад посторониться. Скажи мне только как.

— Нет такого пути, чтобы ты смог или захотел по собственной воле.

— Поэтому ты ненавидишь меня?

— Да.

— Жаль, я думал, купание в Фонтане уничтожит твои эмоции.

— Я не прошел полного курса, и чувства мои лишь обострились.

— Можем мы как-то забыть прошлое и начать все сначала, стать друзьями?

— Никогда.

— Не думал, что так получится.

— Она всегда больше пеклась о тебе, чем обо мне, а сейчас ты собираешься занять трон.

— Это вздор! Я не желаю трона.

— В этом деле твои желания ничего не значат.

— Я не займу трон.

— Нет, займешь — если только я сперва не убью тебя.

— Не будь кретином. Игра не стоит свеч.

— Скоро наступит день, когда. ты меньше всего будешь ожидать этого, и вдруг повернешься и увидишь меня... Слишком поздно!

Зеркало совершенно почернело.

— Юрт!

Ничего. Определенно, во сне с ним не легче, чем наяву.

Я повернул голову туда, где в нескольких шагах слева от меня сияло зеркало в пламенеющей раме. Каким-то образом я знал, что оно — следующее на моем пути, и направился туда.

Фиона улыбалась.

— Ну вот, ты его и нашел.

— Тетушка, что происходит?

— Кажется, происходит конфликт того рода, что обычно характеризуют как «не поддающийся упрощению», — ответила она.

— Я рассчитывал на другой ответ.

— Слишком уж все завертелось, чтобы объяснить лучше.

— И ты часть этого?

— Очень небольшая. Не из тех, кто именно сейчас может принести тебе пользу.

— Что мне делать?

— Изучай варианты и выбирай лучший.

— Лучший для кого? И для чего?

— Только ты сможешь ответить.

— Хоть намекни.

— Ты мог пройти Образ Корвина в тот день, когда я привела тебя туда?

— Да.

— Я не сомневалась. Он был начертан при неожиданных обстоятельствах и никогда не сможет быть воспроизведен. Наш Образ никогда бы не допустил его создания, не будь он сам поврежден и слишком слаб, чтобы предотвратить возникновение узора Корвина.

— И что?

— Наш Образ старается впитать тот, поглотить его. Если это удастся, то последствия для Амбера будут гибельными, как военные разрушения. Равновесие с Хаосом полностью нарушится.

— Разве Хаос недостаточно силен, чтобы воспрепятствовать этому? Я думал, они одинаково могущественны.

— Так и было, пока ты не восстановил Теневой Образ и Образ Амбера смог впитать его. Это сделало его неизмеримо сильней. Теперь он способен добраться до узора твоего отца, преодолев сопротивление Логруса.

— Я не понимаю, что делать?

— Я тоже. Но запомни то, что я сказала. Когда придет время, ты должен принять решение. Не знаю какое, но это будет чрезвычайно важно.

— Она права, — раздался голос за моей спиной.

Повернувшись, я увидел отца внутри сияющей черной рамы с серебряной розой наверху.

— Корвин! — услышал я оклик Фионы. — Где ты?

— В месте, где отсутствует свет, — ответил он.

— Я думал, ты где-то в Амбере, отец, с Дейдрой, — сказал я.

— Призраки играют в призраков, — ответил он. — У меня больше нет времени, силы на исходе. Могу сказать только одно: не доверяй ни Образу, ни Логрусу, ни кому-то из их отродья, пока все не разрешится.

Он начал исчезать.

— Как я могу помочь тебе? — спросил я.

— ...во Дворе, — донеслось до меня перед тем, как он пропал окончательно.

Я снова повернулся.

— Фи, что он имел в виду?

Она нахмурила брови.

— У меня такое ощущение, что ответ лежит где-то во Дворе, — медленно проговорила тетушка.

— Где? Где следует искать?

Она покачала головой и, отворачиваясь, сказала:

— Кто может знать лучше?

Потом она тоже скрылась.

Голоса по-прежнему взывали ко мне — спереди, сзади. Слышались плач и смех, и повторялось мое имя. Я бросился вперед.

— Что бы ни случилось, — говорил Билл Рот, — если тебе понадобится хороший законник, я с этим управлюсь — даже в Хаосе.

Затем появился Дворкин, поглядывающий на меня из крошечного зеркала в витой раме.

— Нет повода для беспокойства, — заметил он. — Только вот тебя опутывают всяческие непредсказуемости...

— Что же мне делать? — вскричал я.

— Ты должен стать чем-то большим, нежели ты есть.

— Не понимаю.

— Сбеги из клетки, что суть жизнь твоя.

— Какой клетки?

Он сгинул.

Я несся вперед, а вокруг меня звенели слова. Ближе к концу зала висело зеркало, подобное куску желтого шелка, натянутого на раму. Оттуда мне ухмыльнулся Чеширский Кот.

— Все это чушь. К черту всех! — заявил он. — Сходим-ка в кабаре, старина. Опрокинем по стаканчику, посмотрим на художника...

— Нет! — закричал я. — Нет!

А затем от Кота осталась только ухмылка.

И тут я тоже стал исчезать. Милосердное черное забвение да ветер, что выл где-то там далеко-далеко.

Не знаю, как долго я спал. Разбудил меня Сухай, повторяя мое имя.

— Мерлин, Мерлин, — говорил он. — Небо — белое...

— А меня ждет трудный день, — продолжил я. — Знаю. Ночь у меня тоже была трудная.

— Значит, они достали тебя.

— Кто?

— Маленькие чары от меня — дабы слегка просветить твой разум. Я решил, что склонить тебя к ответам изнутри лучше, чем нагружать своими догадками и подозрениями.

— Я снова был в Коридоре Зеркал.