— Ненавижу тебя? Боже, конечно нет, Берит. Ты бы меня даже разочаровал, если бы ты не питал таких чувств к какой-нибудь молодой хорошенькой девушке.

Берит вздохнул.

— Спасибо, сэр Спархок, — сказал он.

— Берит, очень скоро ты станешь полноправным рыцарем пандионского Ордена и мы станем братьями. Как ты думаешь, может, мы оставим это обращение «сэр»? Просто «Спархок» будет достаточно. Я пока еще помню свое имя.

— Если хочешь, Спархок, — проговорил Берит и подал своему другу письмо.

— Лучше оставь его себе и храни для меня. Мои седельные сумки полны всякого барахла, а мне не хотелось бы потерять это письмо.

Затем они оба, почти касаясь плечами, отправились на корму, посмотреть, не нужна ли Кьюрику какая-нибудь помощь.

Они подняли якорь накануне вечером, а когда проснулись на следующее утро, увидели, что снег и дождь кончились, но небо все еще оставалось свинцово-серым.

— Опять это облако, Спархок, — доложил Берит, выходя на корму. — Оно там, далеко позади.

Спархок всмотрелся вдаль. Теперь, когда он мог его видеть отчетливо, облако не казалось таким уж опасным. Когда это была лишь мимолетная тень, которую едва можно было видеть, оно наполняло Спархока ужасом. Теперь же ему приходилось удерживать себя от того, чтобы думать о ней как о какой-то мелкой неприятности. Облако все еще было опасным. Улыбка тронула губы Спархока. Похоже, даже Бог мог ошибаться и сотворять что-то несовершенное.

— Почему ты просто не развеешь его при помощи Беллиома? — спросил Келтэн.

— Потому что оно появится снова. Зачем тратить силы понапрасну?

— Так ты вообще ничего не собираешься делать с этим проклятым облаком?

— Почему же, собираюсь.

— И что же?

— Я собираюсь не обращать на него внимания.

Где-то в середине утра они пристали к заснеженному песчаному берегу, вывели лошадей и пустили судно дрейфовать. Потом они сели в седла и поехали вглубь страны.

Восточная сторона залива была почти полностью лишена растительности, каменистые холмы покрывал слой крупного черного песка, кое-где прикрытого снежной пылью. Ледяной ветер поднимал облака пыли и снега на их пути, и они ехали, казалось, в постоянных сумерках, закрывая рты и носы плащами.

— Медленно едем, — проговорил Улэф, вытирая глаза от пыли. — Решение Мартэла поехать через Эйк было, пожалуй, мудрым.

— Я уверен, что на дороге от Эйка до Земоха так же холодно и пыльно, — сказал Спархок. Он слегка улыбнулся. — Мартэл очень привередлив и ненавидит грязь. Знать, что ему за воротник попала пара пригоршней песка со снегом, мне ужасно приятно.

— Какие милые мысли иногда приходят тебе в голову, Спархок, — язвительно проговорила Сефрения.

— Да я никогда и не скрывал этого, — отозвался рыцарь.

Когда наступила ночь, они укрылись в пещере, а покинув ее утром следующего дня, увидели, что небо очистилось, хотя ветер стал сильнее и перегонял целые облака пыли. Пока все собирались у входа в пещеру и готовились отправиться в путь, вернулся Берит, еще с первыми лучами солнца отправившийся вперед на разведку. Он был очень бледен.

— Там какие-то люди, Спархок, — сказал он, спешившись.

— Солдаты?

— Нет. С ними стирики, женщины и дети. У них есть немного оружия, но, похоже, они не умеют обращаться с ним.

— Что они делают? — спросил Келтэн.

Берит нервно кашлянул и огляделся.

— Лучше и не говорить, сэр Келтэн, и не надо леди Сефрении их видеть. Они устроили там что-то вроде алтаря с глиняным идолом на нем и занимаются тем, что обычно не делают на людях. Я думаю, это просто какие-то ненормальные.

— Все-таки лучше сказать об этом Сефрении, — решил Спархок.

— Я не могу этого сделать, Спархок, — сказал Берит, краснея. — Я не могу при ней описать то, чем они занимаются.

— А ты расскажи ей обо всем, не вдаваясь в подробности.

Сефрения однако оказалась настойчивой.

— А что именно они делали, Берит? — спросила она.

— Ну вот, я так и знал, — пробормотал Берит, с упреком глядя на Спархока. — Они… э-э-э… они приносят в жертву животных, леди Сефрения, и они совсем не одеты, несмотря на холод. Они размазывают по телу кровь жертв и они… э-э-э…

— Да, мне знаком этот ритуал. Опиши людей. Они выглядят как стирики или эленийцы?

— Многие из них темноволосые, леди Сефрения.

— А-а, — протянула она, — вот кто это. Эти люди не представляют собой опасности. Идол — другое дело. Мы не можем оставить его, необходимо его разрушить.

— По той же причине, по которой мы разбили того, в подвале в Газеке? — спросил Келтэн.

— Именно, — Сефрения скорчила рожицу. — Я, конечно, не должна этого говорить, но Младшие Боги допустили промах, когда заключили Азеша в того глиняного идола в Храме около Ганды. Идея была неплохой, но кое-что они проглядели. Люди могут делать копии идола, а если совершить необходимый ритуал, дух Азеша вселяется в эти копии.

— Так что же нам делать? — спросил Бевьер.

— Мы разобьем идола до того, как ритуал будет завершен.

Голые земохцы в каньоне были не слишком чисты, а их волосы свалялись и спутались. Спархок раньше никогда не думал, что под одеждой может скрываться столько человеческого уродства. Обнаженные, поклонявшиеся идолу были крестьянами и пастухами. Когда рыцари в кольчугах ворвались в их круг, запачканные кровью люди визгливо закричали от ужаса и стали разбегаться во все стороны, еще больше напуганные тем, что нападавшие были переодеты в земохские одежды.

Четверо из сотворявших ритуал земохцев были одеты в грубые рясы и стояли перед алтарем, только что закончив приносить в жертву козла. Трое из них остолбенело уставились на рыцарей, но четвертый, мужичок со всклокоченной бородой и узким лбом, все еще перебирал пальцами в воздухе и отчаянно торопясь говорил по-стирикски. Он выпустил несколько заклинаний, таких неуклюжих, что можно было только смеяться.

Рыцари, нисколько не смущаясь, проехали через выпущенных им призраков и бегущую толпу.

— Защити нас, Господь! — завизжал жрец, с пеной на губах. Однако его прихожане не вторили призыву.

Глиняный идол на грубом алтаре, казалось, немного двигался, как кажется движущейся дальняя гора в колеблющемся воздухе в жаркий летний полдень. От него исходили волны враждебности, и воздух внезапно стал ледяным. Спархок вдруг почувствовал как из него уходит сила, а Фарэн под ним пошатнулся. Затем земля перед алтарем задвигалась и стала подниматься. Под землей что-то шевелилось, что-то настолько ужасное, что Спархок слабея отвел глаза. Земля пошатнулась, и Спархок почувствовал, как леденящий ужас заползает в его сердце. В глазах его потемнело.

— Нет! — зазвенел голос Сефрении. — Не сдавайся! Это не может победить тебя!

Сефрения поспешно заговорила по-стирикски и быстро вытянула руку. То, что появилось на ее ладони, ярко сверкало и было сначала не больше яблока, но когда этот сияющий шарик поднялся в воздух, он расширился и сделался еще ярче, и казалось, что перед алтарем зажглось маленькое солнце, и это солнце принесло с собой тепло лета, прогнавшее могильный холод. Земля в мгновенье замерла, а идол вновь стал неподвижным.

Кьюрик пришпорил своего дрожащего мерина и ударил булавой. И уродливый идол рассыпался под ударом, и его черепки разлетелись во все стороны.

Голые земохцы в полном отчаянии рыдали и выли от ужаса.

— Собери их, Спархок, — произнесла Сефрения дрожащим голосом, кивнув в сторону голых земохцев. — И, пожалуйста, заставь их одеться. — Она посмотрела на алтарь. — Телэн, — сказала она. — Подбери кусочки идола. Мы не оставим их здесь.

Мальчик не спорил с ней.

Собрать земохцев не составило большого труда. Голые безоружные люди обычно не сопротивляются, когда приказы им отдают воины в доспехах и с острыми мечами в руках. Однако узколобый жрец все еще продолжал вопить, призывая проклятия на головы застывших земохцев; хотя при этом он был крайне осторожен, опасаясь кары грозных всадников.