— Сначала соскучился по мне, потом будешь скучать со мной, — саркастично сказала я. — Так оно всегда и бывает. Да?

И поняла, что сказала это не я, а Лера. И слова ее были адресованы вовсе не реальному Валере, и не зеркальному Валере, сидевшему напротив меня. Она сказала их мне. И обо мне.

Я хотела повернуть голову к ней. И мне это удалось, потому что она тоже посмотрела на меня длинным победоносным взглядом.

Валера что-то быстро заговорил в ответ:

— Нет… Так больше не будет… Прости меня… Я все понял… Мы будем жить по-другому…

То же самое собиралась сказать Лере и я. Но я не могла говорить, не могла даже бросить на нее умоляющего о прощении взгляда. Могла лишь смотреть ей в глаза, чувствуя, что мое лицо, словно невыносимая тесная маска, складывается в ироничную, недоверчивую гримасу.

В Лерино лицо, не верящее ни мне, ни Валере.

И я ничего не могла поделать, потому что была только ее отражением.

— Простите, что я без звонка. Но я не знаю вашего телефона…

— Не извиняйтесь, я ждала вас. — Иванна Карамазова с интересом рассматривала в монокль новую гостью.

Вид у ведьмы был растрепанный и ленивый. Ночь на Крещение — лучшее время для предсказаний — считалась рабочей. Она гадала до утра, а проснувшись, провела остаток дня в любимом кресле у камина, листая книги и расшифровывая увиденные символы со скрупулезностью разведчика, получившего послание из штаба.

Этот визит был первым из событий грядущего.

— Вы меня ждали? — заколебалась визитерша, делая акцент на слове «меня».

Облокотившись на подлокотник кресла, она с не меньшим любопытством рассматривала лукавую ведьму в черной шелковой шапочке.

— Вас, Лера, вас… — расставила точки над «i» Карамазова.

— Вы узнали меня?

— Как я могла не узнать вас? Вы так похожи на Валю… А она, я думаю, вряд ли способна осчастливить меня визитом.

— Значит, вы в курсе?

— Можете рассказать свою версию, — предложила ведьма.

— Вчера ночью Валя, как я и ожидала, произнесла заклинание, — послушно отрапортовала Лера, — вошла в зеркало и потеряла там сознание.

— Вы, похоже, знаете ее лучше, чем она сама, — заметила Карамазова.

— Это естественно… — сказало отражение как что-то само собой разумеющееся. — Она не могла поступить иначе и попалась в мою ловушку. Ну а утром я позвонила Валере и назначила ему свидание в кофейне возле дома. Он пришел, и Валя тоже пришла… с другой стороны стекла. Сразу после встречи с ними я отправилась к вам.

В ее рассказе не было и намека на самодовольство.

— Вы хотели отомстить? — осторожно спросила Иванна.

— Я хотела только одного — вновь обрести саму себя. Понимаете… — Лера замялась, подбирая слова. — До того как Валя освободила меня из зеркала, я была уверена, что это ОНА МОЕ ОТРАЖЕНИЕ.

— Как интересно! — воскликнула ведьма с интонацией ученого, получившего неизвестное науке доказательство.

— Точнее, — объяснила гостья смущаясь, — мы, отражения, думали, что люди — видения, появляющиеся в зеркале, когда мы подходим к нему. Видения будущего, вроде толчков ребенка во чреве матери, и лишь смерть дает вам истинную жизнь — в Зазеркалье.

— Очень интересно, — повторила Карамазова, пододвигая к себе листок бумаги и делая на нем какие-то пометки.

— И только выйдя оттуда и обретя свободу, я узнала, что я — раба! — подвела горький итог пришелица из небытия. — Я поняла это не сразу. Вначале был шок — ведь я получила возможность попасть в мир иной, не снившуюся ни одному из нас. Была любовь, затмевающая все. И Валя казалась такой несчастной и потерянной. Словно нерожденный ребенок, она не знала о себе ничего. Я открыла ей истину. Научила ее быть самой собой. А саму себя потеряла…

Лера страдальчески скрипнула зубами и опустила глаза.

— О, я долго не признавалась себе в этом! До тех пор, пока не услышала песню из фильма. Кто здесь настоящая? Может, это ты? — пела героиня своему отражению в зеркале. И я разрыдалась, осознав наконец отвратительную, ненавистную истину: настоящая не я, а она. А я — марионетка, с которой Валя способна сделать все что угодно! Даже заставить меня заниматься любовью с противным мне мужчиной.

Лера склонила голову и замолчала.

— Но ведь Валя с Валерой были любовниками и раньше? — удивилась Иванна.

— Раньше, — выдавила Лера сквозь зубы, — они гасили свет. А то, что не видно в зеркале, не существует для зазеркалья. В тот вечер я была с ним впервые — против своей воли. Это было практически изнасилование.

— И вы взбунтовались, — заключила Карамазова. — Я вас понимаю… Могу предложить эликсир белладонны — он заставит вас забыть печальную правду, вы вернетесь в Зазеркалье и будете жить как раньше. Хотите?

— Нет, — гордо отказалась Лера. — Зная истину, я не стану возвращаться в мир теней. Я останусь здесь и никому не позволю указывать мне… Я уверена, у меня получится. Сегодня я доказала это и ей, и себе! В общем, я пришла к вам не затем. Вы должны помочь мне вызволить Валю.

— Но…

— О да, — угадала вопрос она, — я знаю, все начнется сначала. Мы слишком похожи, каждая хотела бы, чтобы другая была только ее отражением. Чтобы весь мир был только отражением наших желаний. Валера, конфеты, красивые вещи — лишь маленькие зеркальца, отражающие наши сиюминутные прихоти. На самом деле мы способны любить исключительно самих себя. И именно поэтому обречены друг на друга. Клянусь, я люблю ее, несмотря ни на что… Скажите, я смогу освободить ее тем же заклятием?

— Нет, — покачала головой Иванна, — это может сделать только человек.

— Любой?

— Только тот, которому сужена Валя.

— Валера? — в голосе Леры прозвучала тревога. — Но ведь тогда она останется с ним!

— Увы, Валера вряд ли вызовет Валю из Зазеркалья. Валя была только его наказанием. Но она перечеркнула их общую судьбу.

— А больше некому! — Лера изменилась в лице, запоздало испугавшись непоправимых последствий своего поступка. — Что я натворила! Неужели даже вы не сможете помочь нам?

Карамазова нагнулась и подбросила поленьев в камин. Ее желтые глаза отражали пламя и казались сейчас выплавленными из живого огня.

— Я не знаю, как вам помочь, — призналась она честно. — Мне это не по зубам.

С самого начала зазеркальная история была для нее неразрешимой загадкой, из тех, что посылаются свыше для испытания и усмирения гордыни.

Но лишь та, в чьей душе нет страха, способна в этот час переломить собственную судьбу. И вызвать из бездны не того, на кого обрек ее рок для испытания и искупления, а Единственного, с кем жаждет слиться ее душа… — вспомнила она слова из книги заклинаний.

«Может, любовь к себе и есть единственно истинная из всех человеческих любовей? — подумала ведьма, пытаясь отвлечься от мыслей о собственной немощи. — Какие бы маски она не надевала, под ней всегда таишься ты сам — твои дети, твое дело, твоя идея. То главное, в чем ты видишь высшее проявление своего, Я“».

— Помогите нам! — в отчаянии сплела руки Лера.

И единственно истинный суженый, будь он даже мертв или не рожден, выйдет и устремится к ней с протянутыми руками… — струилось заклинание шелковой нитью.

Но единственно истинный — не непременно один. Каждому свое! И верно, если б заклинание на зеркале прочел Христос, к нему бы вышли оттуда тысячи тысяч еще не рожденных верующих, чьей судьбою он стал и чье спасение стало его судьбой.

Нет… Произнеся сатанинское заклятие, он переломил бы судьбу, избежав испытания и искупления на кресте! Пилат, Цезарь, Иуда Искариот безропотно приняли бы его веру, устремясь к нему с протянутыми руками. Если бы заклятие прочел Ленин, мы бы жили нынче при коммунизме. Те, чья душа жаждет единственного — переустройства мира, вместе со своей судьбой переиначили бы ход истории».

— Помогите, прошу!

— Я не могу, — закричала ведьма, отбиваясь от дьявольского искушения. — Я не стану обращаться к Сатане!