– Не сойдешь?

– И не подумаю!

– Ну и сиди, пожалуйста, посмотрим, сколько ты выдержишь! А мне спешить некуда! – сказал Илико и уселся под деревом.

Я продолжал спокойно уплетать виноград. Прошел час. Наконец Илико не выдержал и окликнул меня:

– Черт проклятый, что ты там делаешь?

– Гнездо себе вью! – ответил я.

– По-хорошему тебе говорю: спустись вниз и добровольно следуй за мной в контору!

– Подожди, пока поем!

– Да ты человек или давильня? Спускайся немедленно!

– Не спущусь!

– Значит, не подчиняешься власти?

– Нет!

– Хорошо. Тогда вот тебе веревка, вот топор, иди и сам сторожи!

– Что ты пристал ко мне! Вот человек! Иди своей дорогой и оставь меня в покое!

– Последний раз предупреждаю: сойди с дерева! Иначе позову людей!

Тут только Илико заметил на суку мою сумку.

– Ага! Сейчас-то ты никуда не денешься. Узнаю ведь, кто ты такой!

Илико устроился поудобнее, взял сумку за углы и одним рывком вытряхнул на землю все содержимое.

– «Декамерон»… – прочел он и отложил книгу в сторону. – «Как закалялась сталь»… «Один среди людоедов»… «Тристан и Изольда»… «Витязь в тигровой шкуре»… Да кто ты такой в конце концов, чертов сын?! Да где ты учишься, в какой школе, что ни тетради, ни карандаша у тебя нет! – обозлился совсем потерявший надежду Илико.

– Это я, Зурикела, дядя Илико!

– О-о-о, чтоб тебя разорвало, прохвост ты этакий! Ну и извел же ты меня, подлец! Скатывайся сейчас же вниз да захвати с собой пару гроздей!

Я тотчас же спустился с дерева и крепко обнял Илико.

– Как живешь, дядя Илико?

– Он еще спрашивает, бесстыдник! Целый час морочил мне голову! И все теперь пошло насмарку!

– Как – насмарку? – не понял я.

– А так… Вот уже полгода, как я работаю полевым сторожем. Знаешь ведь об этом?

– Знаю, конечно. Ну и что?

– Дали мне, значит, коня… Не конь, а дьявол! Прошлый раз забралась на поле корова хромого Сипито… Я – с коня долой и – цап корову за хвост!.. Оглядываюсь, где конь?! Погнался за конем, еле поймал проклятого, оборачиваюсь – где же корова?! Отпустил коня, погнался за коровой, поймал ее, а коня нет! Оставил корову, стал ловить коня, а тут корова пропала. Короче говоря, бегал целый день с высунутым языком от коровы к коню, пока оба не сбежали. А вчера на общем собрании получил нагоняй от председателя: или, говорит, выполняй свои функции добросовестно, или, говорит, сниму с поста…

– А я тут при чем?

– При том! Увидел я вора на дереве и подумал: спасся! Поймаю сейчас его, отведу в контору, и пусть потом посмеет председатель говорить: Илико, мол, плохо работает! А сейчас что буду делать, просто не знаю!

– Доставь в контору меня!

– Ты что, ошалел? Хочешь, чтоб твоя бабушка выколола мне последний глаз?!

– А что будешь делать?

– Отведу председателю козу. Пусть делает с ней, что хочет!

– А коза-то чья?

– Как это чья? Моя! Ты что, первый раз ее видишь?

– Но ведь она носила бороду?

– Носила. А теперь я ее остриг.

– Почему?

– Чтоб не узнали. Иначе нехорошо получится – сторож ловит собственную козу!

– А дальше?

– Ничего. Все равно в ней никакого проку. Ее хоть молоком пои, она доиться не станет… И на мясо она не годится – одна кожа да кости. От нее мне только убыток.

– А вдруг узнают?

– Куда там! Мне самому и то не верится, что это моя коза… Ну, будь здоров, сынок! Спасибо за виноград, а то глотка совсем пересохла!

– До свидания, Илико!

– Смотри, Зурикела, дорогой, не проболтайся Иллариону, погубит меня, – попросил Илико.

– Не бойся, Илико!

…Спустя месяц в награду за хорошую работу Илико получил от правления колхоза заметно пополневшую козу…

На пригорке стоит одинокая ель. На ней висит старый колокол, снятый с часовни разрушенной церкви. Прежде чем совсем разрушить, церковь эту перестраивали несколько раз: сперва под клуб, затем – под склад, потом устроили в ней хлев, потом – медпункт, потом – библиотеку; после этого хотели переделать под гараж, но двери оказались слишком узкими для машин. Тогда церковь разобрали и построили пекарню. Потом пекарню переделали в читальню. Сейчас опять разрушили. Илико говорил бабушке, что, кажется, снова под церковь перестраивают. В бога я не верую, так что мне все равно, что они там построят. Бабушка моя тоже не очень-то верует, но все же лучше, говорит, церковь, чем читальня.

Так вот, висит, значит, теперь тот колокол на ели. Утренний звон колокола оповещает о начале занятий в школе, вечерний – о пожаре или общем собрании колхозников.

Меня, как единственного в семье мужчину, всегда приглашают на собрание, но только с правом совещательного голоса. Сегодня колокольный звон раздался вечером. Дыма и огня не было видно – значит, звали на собрание.

– Зурико, идешь? – раздался голос Иллариона.

– Иду, иду, Илларион! – крикнул я, мигом перемахнул через плетень и зашагал рядом с Илларионом. – По какому собираемся делу, не знаешь? – спросил я.

– А что тут знать? Опять по вопросу конторы, наверное!

Собрание уже началось. Мы заняли места в заднем ряду и прислушались. Говорил председательствующий – колхозный бухгалтер Алфез:

– Значит, так: наш Авсентий, когда его избрали председателем, велел разобрать здание конторы и перенести его ближе к своему дому. Потом, вы помните, председателем избрали Кирилла, и контора перекочевала на новое место. В прошлом году контора стояла перед домом Димитрия. Теперь вот наш новый председатель Шалва требует перенести контору к его дому.

Ну, кто хочет высказаться? Только предупреждаю: регламент – пять минут! А то знаю я вас: вам дай только слово, потом и не остановишь…

– У меня вопрос!

– Ну, что там у тебя, говори, Трифон!

– Вы как желаете, уважаемый Шалва: новое здание конторы построить перед вашим домом или старое перенести и заново перекрыть?

– Трифон Сихарулидзе! – вскочил председатель. – Ты мне зубы не заговаривай, а говори серьезно, не то я тебе покажу твое место! Контору нужно разобрать и поставить перед моим домом! Понятно? Не могу я столько времени терять! Утром выхожу чуть свет и только к вечеру в контору попадаю!

– А ты ускорь шаг, дорогой Шалва!

– Кто это сказал? А ну встань, покажись!

– Товарищи, ближе к делу! У кого еще вопрос?

– У меня! – сказал Макарий Цхоидзе и так откашлялся – чуть голосовые связки не порвал.

– Давай, жми, Макарий!

– Куда девалась породистая телка, которую я в прошлом году привез из Самтредиа?

– Не пережила, несчастная, благополучного разрешения нашей уважаемой председательши.

– Кто это сказал? А ну встань, покажись, провокатор!

– У меня есть предложение. Разрешите? – спросил Илларион.

– Дайте слово Иллариону!

– Товарищи, нечего теперь вспоминать да уточнять, куда девалась телка, почему казенный стройматериал пошел на постройку дома председателя, каким образом колхозное вино очутилось в председательских кувшинах… К чему это?.. Узнают люди, нас же и засмеют… Нельзя выносить сор из собственной избы…

– Илларион Шеварднадзе! Ты тоже хороший провокатор! Погоди, ответишь мне за клевету! А сейчас лучше садись!

– Дайте человеку досказать! Правду ведь говорит! – вмешался Илико.

– Так вот, я говорю: может, было бы лучше наоборот сделать: разобрать дом председателя и перенести его ближе к конторе?!

– Что ты, Илларион, только что он перекрыл новый дом, и уже разбирать?

– Тогда сделаем так: переселим председателя в контору, а его дом займем под контору.

– Да ты что, с ума сошел? – взорвался председатель. – Взамен моего нового дома хотите подсунуть гнилую хибарку?!

– Есть еще одно предложение: разобрать председательский дом и поставить его во дворе конторы, потом разобрать контору и перенести ее на место дома!

– От перестановки слагаемых сумма не меняется! – сказал учитель.