Что он творит? Почему я позволяю ему пробраться мне между ног и накрыть ладошкой текущую, разгоряченную плоть? Смотрю в черные глаза, затуманенные поволокой, и прикусываю нижнюю губу, с трудом стон сдерживая. Если он продолжит в том же духе, я просто не выдержу. Вытащу его из машины и оседлаю посреди улицы, к великому ужасу всех соседей.
— Рауль, — на дрожащих ногах делаю шаг назад, выставляя вперед пакет, как защиту от его шаловливых ручонок. — Увидимся завтра вечером. Я тебя позвоню, — проговариваю словно скороговорку и, развернувшись на пятках, пулей влетаю в подъезд, а потом на своих шпильках преодолеваю несколько этажей и оказываюсь около заветной двери.
За мной как будто сам дьявол с вилами в руке гнался, намереваясь сделку заключить, забрав навсегда душу. Адово пекло, как говорил герой сериала «Игра престолов». Вот так денек у меня сегодня произошел, богатый такой на события он оказался. Даже и не знаю, что завтра то меня может ждать. Хорошее или плохое? Лучше бы это был первый вариант, так как второй уже сейчас намечается в виде звонка моей мамы, с которой мы последний раз разговаривали неделю назад.
— Да, мам, — прохожусь по гостиной, кидаю сумочку с пакетом на диван и попутно включаю телевизор. Пусть какой-то фильм будет на заднем плане, а иначе от тишины на стены лезть начну.
— Видана, как ты там? Все ли у тебя в порядке?
С родителями у меня прекрасные отношения, так как мы довольно дружная семья, сталкивающаяся порой с большими проблемами. То поведение Олега, то ссоры папы с мамой, вплоть до развода, то мой неожиданный побег из России. И кстати о том, что я в Париже теперь живу, осведомлена лишь семейка Соболевых, которые никому об этом не говорят. Родители знают, что я во Францию перебралась, но им не известен точный город. Да и говорить им как-то не хочется. Пусть останутся в неведении, иначе начнут часто приезжать и при мне заводить разговор про брата. Наверное, и сейчас мама снова затронет тему своего старшего сына. Спросить про меня это так, чисто из вежливости. Сейчас ее волнует лишь Олег, хотя она и встала на сторону его жены Анны.
— Все прекрасно, мам, — иду до кухни, прямо к холодильнику, из которого достаю тарелки с картофельным пюре и овощное рагу, приготовленные вчера лично мной. Ведь сюда я никого не подпускаю, а все также готовлю себе еду, не нанимая какого-то помощника. На микроволновке ставлю необходимое время подогрева и прислоняюсь задницей к столешнице, поставив телефон на громкую связь.
— Работа в редакции безумно нравится, — делаю глоток яблочного сока прямо из графина, наплевав на нормы приличия. Я у себя дома, могу позволить себе такую распущенность. — Завтра начальница прием устраивает для своих сотрудников.
Мама никогда не показывала неприязни к собственной дочери, всегда интересовалась переменами, давала ценные советы, но сейчас… В связи с не очень приятной ситуацией, разрывается между своей невесткой и сыном. Ругает взрослого мужика, а потом тут же сожалеет об этом. И ведь ее можно понять, так как она мать, которая хочет, чтобы у ее детей все было хорошо. Только вот Олег не научился в тридцать лет самостоятельности, а я уже лет в шестнадцать могла и жить отдельно от семьи, не завися от них и не рассчитывая на карточку с деньгами.
— Очень рада за тебя, Видана, — чувствую, что мама сейчас улыбается. Натянуто, но улыбается. Ей хочется начать разговор, но она не знает, как это правильно сделать. Словно может меня этим обидеть, да только я уже давно перестала вести себя как капризный ребенок. Реально смотрю на вещи. — А я тут с Анной недавно разговаривала, — начало интересующей ее темы, — они с Клариссой решили ненадолго в Россию приехать, чтобы нас увидеть, — скорее всего сбежать захотелось от Олега и его извинений. — Через пару дней должны быть тут. Если удастся поговорить с Олегом о поездке их дочери за границу. Уверена, что он отпустит ее, а может быть и сам появится на пороге нашего дома.
Достаю из микроволновки тарелку с ужином, ставлю ее на стол и, взяв вилку с ножом, сажусь на барный стул. Живот предательски начинает урчать, так как с самого утра ничего не ела, даже не перекусили с Джи в кафе, ведь было некогда на отдых. Хотелось купить платье и отмучиться с шоппингом, который последнее время вызывает море раздражения.
— Я не разговаривала с братом, мама, — решаю взять инициативу в свои руки, а иначе она так и будет ходить вокруг да около. Иногда Таисия Валентиновна мямлей оборачивается, не в состоянии что-то рассказать. Приходится из нее клешнями информация добывать.
— После того, как он попросил о помощи, а потом сбежал в свою Прагу, я вычеркнула его из своей жизни, — жестоко, но такова горькая правда. Скрывать свое истинное отношение я не намерена. — Зря ты, мам, думаешь, что стану с ним общаться. Скорее с неба жабы начнут падать, чем я наберу его номер, — поднимаюсь на ноги, беру нетронутое блюдо и вновь возвращаю в холодильник, беря оттуда яблоко. Перехотелось есть, просто фруктом перекушу. — А теперь извини меня, много работы в редакции, — нажимаю на завершение звонка, громко ругнувшись на всю квартиру.
Впервые в жизни я вела себя очень грубо с мамой, которая, по сути, ни в чем не виновата. Она просто хочет наладить отношения с сыном, увидеть его счастливым, рядом с любимой женой и их маленькой дочкой Клариссой, с которой он вроде как не может толком пообщаться. Лишь на некоторое время Анна дает ему возможность побыть с ребенком. Вот ведь видеть не хочет мужа, а на развод не подает. Неужели, самой приятно себя идиоткой ощущать? Или же ждет подходящий момент, когда можно растаять и простить его? Идиотка, считающая себя умной, взрослой женщиной. Если уж тебе изменили, закончи немедленно все отношения, которые ни к чему хорошему не приведут.
Сама когда-то ошибку совершила в прошлом и не пытаюсь найти оправдания для своего поступка. Ведь то, что было, прошло давным-давно, пора уже об этом забыть и двигаться дальше. И начать стоит с завтрашнего вечера, когда мы с Раулем сбежим с приема. Я решусь на важный шаг в своей жизни, перейдя на новый уровень отношений, который все изменит. Быть может, неспроста с ним судьба меня свела. Возможно, он и есть мое будущее, мой мужчина, с которым вместе пойдем, крепко за руки держась. Стоит все-таки попробовать рискнуть, чтобы обрести долгожданное счастье. И если я на это пойду, то буду не только известным журналистом, но стану и девушкой публичного человека, постоянно находящегося в центре внимания. Вот может прием не будет таким скучным с его там появлением, ведь этот фотограф точно не принесет веселья на вечеринку.
Уже в который раз кручусь перед зеркалом, пытаясь сделать идеальный макияж в темных тонах, но ничего нормального не получается. То тушью в глаз себе ткну, то криво подведу веко карандашом, то помада размажется. Все не слава Богу. Хорошо, хоть платье утюгом не спалила или не пролила на него кофе, тогда бы пришлось дома остаться в гордом одиночестве, дав этим мымрам из редакции повод для сплетен в мой адрес. Подумают еще, что я испугалась и не пришла. А Нинет решит, что она выиграла в нашем споре, и даст мне завтра же какого-нибудь глупого стажера с факультета журналистки, мечтающего работать в этом журнале. Тогда я точно сяду за убийство человека, так как не выношу снующих туда-сюда студентиков, задающих глупые вопросы.
Да, я сама когда-то была робким журналистом, делающим первые шаги в таком известном журнале. Порой даже по ночам плакала, когда работники ни во что меня не ставили, давая просто невыполнимые задания, от которых появлялись мысли о побеге из Франции и возвращении домой. Да только так было в самом начале. Чуть позже я научилась справляться с эмоциями и поняла, как нужно правильно себя вести с людьми, чтобы тебя не опускали ниже плинтуса. И теперь я популярна, имею собственный кабинет, вызываю любовь и уважение или же зависть и ненависть окружающих, не получившись таких огромных привилегий, и за пять лет работы на Нинет Колдер. Часто выскочкой меня называли, хотя и сменила статус на «первоклассная сучка». Сейчас практически опаздывающая на прием.
