— От первого лица, пожалуйста…

— Если я не хочу остаться в одиночестве, то я должен льстить, соглашаться со всеми и во всем, быть мягким и пушистым, рта не раскрывать или раскрывать его только для того, чтобы сказать «да*…

— Несомненно, это один из путей. Но есть другой — это путь Диогена.

— И что это за путь?

— Путь Диогена.

Однажды Диоген ел чечевичную похлебку, сидя на пороге какого-то дома.

В Афинах не было более дешевой еды, чем чечевица.

Иначе говоря, если ты ешь чечевичную похлебку, значит, твои дела плохи.

Мимо проходил один из министров императора и сказал ему:

— Ах, Диоген! Если бы ты научился быть покорным и льстить императору, тебе не пришлось бы есть столько чечевицы.

Диоген оторвался от еды, поднял глаза и, пристально посмотрев на богатого собеседника, ответил:

— Ах, брат мой! Если бы ты научился есть чечевицу, тебе не пришлось бы быть таким покорным и так льстить императору.

— Это и есть путь Диогена. Это путь самоуважения и защиты собственного достоинства, превыше нашей потребности в одобрении.

Мы все ищем одобрения других людей. Но, если для этого нужно перестать быть самим собой, это не только слишком дорогая цена, но и бессмысленные поиски: мы становимся похожи на человека, который искал по всему городу своего мула, разъезжая на… своем муле.

— Я все думал и понял, что есть много вещей, за которые мне приходится платить высокую цену. И это не улучшает мое самочувствие.

Как будто я — белка в колесе и не могу из него вырваться. Как можно заранее узнать, какую цену придется заплатить в каждом случае: высокую, низкую или справедливую? С материальными вещами легче, потому что цены более-менее определены. А как оценить все остальное?

— Кажется, нужно сначала понять, что такое высокие цены. Что такое «дорого заплатить»?

— Дорого — значит много.

— Посмотри на это с материальной точки зрения. Сто тысяч долларов — это много?

— Да, конечно.

— Значит, самолет «Джамбо-Джет» за сто тысяч долларов — это дорого?

— Ну, смотря для кого. Для меня — да.

— Почему?

— Потому что у меня нет ста тысяч долларов, и достать я их тоже не могу.

— Нет, Демиан, не путай дорогое с дорогостоящим. «Джамбо-Джет» за сто тысяч долларов — это дешево, вне зависимости от того, есть ли у тебя такие деньги.

— В таком случае, как это все работает?

— Дорого или дешево определяется путем сравнения цены (сколько стоит) и ценности (чего стоит). А не того, сколько стоит и сколько у тебя есть. Дорого то, чья цена больше его истинной ценности.

— Больше истинной ценности… Ну конечно, поэтому есть много вещей, за которые я явно плачу дорого… Теперь-то я понимаю.

— Ценность нематериальных вещей, — продолжал Хорхе, — настолько субъективна, что только сам человек может определить, справедлива ли их цена. Но есть драгоценное имущество, которым мы владеем, не умея как следует ценить его. Это, например, человеческое достоинство. Мне кажется, что собственное достоинство, самоуважение, как я тебе уже говорил, настолько ценно, что расплачиваться им за что-то всегда выходит слишком дорого.

Жил-был король, помешанный на тщеславии.

Тщеславие всегда, рано или поздно, сводит людей сума.

Этот король приказал построить храм в садах своего дворца, а внутри храма поставил свою собственную огромную статую в позе лотоса.

Каждое утро после завтрака король шел в свой храм и преклонял колени перед своим образом, творя молитвы самому себе.

Однажды он решил, что религия, у которой всего один последователь, не может считаться великой. Поэтому поклоняться ему должно больше людей.

Тогда он издал указ, чтобы все солдаты королевской гвардии преклоняли колени перед статуей по меньшей мере один раз в день. То же самое должны были делать все слуги и министры его королевства.

Его помешательство со временем только усиливалось, и однажды, когда ему показалось мало покорности только людей из ближайшего окружения, он приказал королевским гвардейцам пойти на рынок и привести трех первых встречных.

«С их помощью, — подумал он, — я докажу силу веры в меня. Я попрошу их склониться перед моим образом, и если они мудрые люди, они это сделают, а если нет — они недостойны жить».

Гвардейцы пошли на рынок и привели интеллигента, священника и нищего, которые были действительно первыми встречными.

Всех троих отвели в храм, где они предстали перед королем.

— Это образ единственного истинного Бога, — сказал он им. — Падите на колени перед ним, или вы будете принесены в жертву.

Интеллигент подумал: «Король — сумасшедший. Он убьет меня, если я не встану на колени. Это, совершенно очевидно, чрезвычайное обстоятельство. Никто не сможет меня осудить в свете того, что я так поступил вопреки своим убеждениям ради спасения собственной жизни и ради общества, которому она принадлежит». И пал на колени.

Священник подумал: «Король сошел с ума и выполнит свою угрозу. Но я — избранник истинного Бога, и поэтому мои религиозные обряды освящают любое место, где бы я ни находился. Не имеет значения, что это за образ. Тот Бог, которому я буду поклоняться, всегда будет истинным».

И встал на колени.

Настала очередь нищего, стоявшего до сих пор неподвижно.

— На колени! — сказал король.

— Ваше величество, моя жизнь не принадлежит народу, который на самом деле чаще всего пинками выгоняет меня с порога своих домов. Я не могу также считаться ничьим избранником, за исключением немногочисленных вшей, выживших на моей голове. Я не умею никого осуждать и не смогу освятить никакой образ. А что касается моей жизни, то она не кажется мне таким уж ценным имуществом, чтобы становиться посмешищем ради ее сохранения. Поэтому, мой господин, я не нахожу ни одной причины, по которой имело бы смысл падать на колени.

Говорят, что ответ нищего так поразил короля, что на него снизошло озарение и он начал пересматривать свои взгляды.

Только благодаря этому, гласит предание, король излечился и приказал вместо храма поставить фонтан, а вместо статуи — огромные подставки для цветочных горшков.

У короля из сказки просветление наступило после речи нищего, и ему пришлось переосмыслить свою жизнь. А вот я буквально «похолодел» по окончании последнего сеанса.

Я снова почувствовал, как с глаз спадает пелена и открывается бесконечное множество ситуаций, фактов, мыслей и точек зрения, сменяющих друг друга, как в калейдоскопе.

Казалось, вся моя прошлая жизнь приобрела другой смысл с тех пор, как я открыл для себя значение слов «дорогой» и «дешевый».

Сколько вещей обошлись мне слишком дорого! А сколько вещей я получил, даже не задумавшись, как дешево они мне достались! Скупость и расточительность — это две крайности одной ошибки.

Скряга и транжира, эти два человека поселились во мне, уживаются внутри меня. Они составляют крепкую пару, но стараются выделиться, соперничать, выйти на поверхность, доминировать…

Игра противоположностей, о которой столько говорил Хорхе!

Какое же это безумие, что в мире всякой твари по паре! Что у каждой вещи есть своя противоположность.

— Каждому доктору Джекилу по мистеру Хайду.

— И так всегда? — спросил я у Хорхе.

— Да, Демиан, всегда. Потому что мир, в котором мы живем, — это огромное инь и ян: две части, составляющие единое и неделимое целое. Две половины, между которыми можно провести различие только для того, чтобы их понять, но которые не существуют по отдельности. Смотри…

Толстяк поднялся и подошел к шкафу. Открыл дверцу и стал копаться в его внутреннем беспорядке, пока не достал карманный фонарик Нажал на кнопку, но фонарик не включался. Тогда он постучал им обо что-то несколько раз, пока тот не загорелся. Потом он выключил свет в комнате и направил фонарик на окно с опущенными жалюзи.