Мы прижимаемся друг к другу и целуемся в последний раз, потом он поднимается. Я тоже собираюсь встать, чтобы проводить его, но он меня останавливает и накрывает одеялом.

– Оставайся здесь, в тепле.

И последний поцелуй в лоб, прежде чем скрыться за дверью комнаты. Я накрываюсь одеялом с головой. Я хочу просто заснуть и забыть обо всем, но мысли уже роятся в голове.

Ночь, проведенная с Филиппо, была нежной и волнующей. Я задумываюсь о том, смогу ли на самом деле влюбиться в него, между нами всегда были особые отношения, но достаточно ли этого? Мне обязательно нужно это понять, я не могу позволить себе ошибиться и вернуться к тому, с чего начинала, – только не с Филиппо. Я стараюсь мыслить трезво, чтобы осознать – не принимаю ли я обычную привязанность за что-то большее. Конечно, нам будет сложно находиться на расстоянии друг от друга, но, возможно, это хорошее испытание для наших чувств.

Я беспокойно ворочаюсь в кровати, поджариваясь на медленном огне ненужных терзаний – всего одна ночь секса и я уже потеряла голову? – и в конце концов встаю и иду на кухню заварить чай.

На столе, под вазой с фруктами лежит белый лист бумаги. Это рисунок – карандашный набросок женщины. Мой портрет. Поворачиваю лист и читаю подпись внизу, четким аккуратным почерком.

Какая ты красивая!

Ты так хорошо спала сегодня ночью.

И ниже подпись: Филиппо.

Я падаю на стул, опустив руки. Откидываю голову назад и глубоко вздыхаю. Это нечестно, Фил. Разве я могу мыслить трезво, когда ты так себя ведешь?

Филиппо уехал три дня назад и позвонил мне сразу же по приезде в Рим. А позавчера мы виделись в скайпе.

– Биби, я не хочу тебя потерять. Не сейчас, – сказал он в заключение разговора.

Нужно стараться общаться чаще, хотя мы оба понимаем, что электронных писем и телефонных звонков недостаточно, чтобы заставить нас забыть о расстоянии между нами.

Я не сплю уже три ночи. Днем мне удается сосредоточиться на работе, а вот вечером, перед тем как заснуть, на меня находят сомнения и раздумья. Иногда мне даже кажется, что я чувствую запах Филиппо, который остался с нашей единственной ночи. Чем все это закончится? У нас есть какое-то будущее, хотя бы право надеяться на него после долгого периода намеренного одиночества? Или это была просто одна ночь, когда мы позволили увлечь себя эмоциям, нахлынувшим при расставании? Что мы действительно чувствуем друг к другу? А самое главное – что чувствую я?

Как нарочно, две соседские кошки, любимицы синьоры Клелии, тоже взялись мешать мне спать сегодня ночью. Эта старая дева держит их взаперти весь год, в своей двухкомнатной квартире на тридцать квадратных метров, но в период течки они сходят с ума, и синьора выпускает их на улицу. Их мучительные мяуканья становятся настоящим испытанием для моей нервной системы и моей любви к животным.

В четыре часа утра я больше не могла это переносить и с черными кругами под глазами выглянула в окно – смирившаяся свидетельница ночного шоу, происходящего внизу на площади. Вокруг кошек Клелии пять или шесть бродячих котов затеяли жестокую борьбу за право овладения ими. Кутерьма выгнутых спин, шипения, торчащей шерсти, а еще когти, зубы и пронзительное мяуканье. Не выдержав, кошки отдались своему желанию, хотя в этой животной оргии я так и не смогла понять, с кем именно. Завтра утром Клелия истерично будет звать их по всем соседним дворам, а через пару недель кошки вернутся домой, исхудавшие, исцарапанные, но счастливые. Везет же им!

На работе, полусонная, я по-прежнему погружена в свои мысли. Трель айфона резко возвращает меня к действительности. Кладу кисть на защитное полотно и скорее читаю, даже не сняв латексные перчатки: я уже догадываюсь, кто это может быть. Так и есть – Филиппо прислал ММС. Закачиваю фотографию: это он, вблизи, с еще заспанными глазами и доверчивой улыбкой на фоне современного здания, вернее, пока что стройки.

Привет, Биби. Я уже весь в делах. А ты?

Скучаю

Рассматриваю фотографию с легкой грустью, мне тоже его не хватает.

Мысль поехать к нему посещает меня все чаще, и надо признать, что размышления о новых знакомствах, которые он может завести в столице, заставляют меня ревновать. Наверное, наступил момент броситься с головой в водоворот событий, чтобы и на мою долю выпало эротическое приключение.

Вытерев экран телефона об рукав комбинезона, пишу ответ:

Я, как обычно, прикована к моей фреске, но, по крайней мере, у меня получается…

Тоже скучаю. Целую

Потом фотографирую себя на фоне фрески и прикладываю фото к сообщению. Несмотря на бессонные ночи и мои терзания, реставрация идет хорошо. Может, потому, что со временем я стала чувствовать себя увереннее, а может быть, сработал эксперимент Леонардо (надо отдать и ему должное). Да и вообще, если постоянно пытаешься что-то сделать, в конце концов это получается. Каким-то чудом гранат сегодня наконец-то приобрел нужный оттенок – тот самый, которого я так долго добивалась.

– Я смотрю, мы тут расслабляемся… – слышу за спиной знакомый голос. Поворачиваюсь и вижу в дверях Гайю, модная сумка свисает с одного плеча, идет ко мне уверенным шагом на своих высоченных каблуках.

Этого не может быть! Несмотря на все уговоры и угрозы, она опять за свое! Я рассказала ей о постыдном завершении нашей выходки и попросила больше не показываться в этих краях, а она опять здесь, как ни в чем не бывало, с бесстыдным выражением лица человека, которому нечего бояться.

Хватаю кисть, замазанную темперой, и навожу на нее.

– Изыди, Сатана! – приказываю. Потом до меня доходит: а как она сюда зашла? – Как ты вообще здесь оказалась? Ворота не были закрыты?

– Я договорилась со смотрителем внизу, – Гайя подмигивает. Ничего не поделаешь, даже Франко не устоял перед ее кокетством.

– Немедленно выйди отсюда! Я работаю, у меня куча дел, и я не хочу неприятностей! – говорю на одном дыхании, размахивая кистью в направлении ее шелковой рубашки.

Гайя поднимает руки и выдает одну из тех улыбок, которыми надеется завоевать мир.

– Эле, да ладно тебе! Столько проблем из-за каких-то глазных капель?

– Из-за каких-то капель?! Из-за глупостей, которые ты заставляешь меня делать! – Кладу на место кисть и тут же понимаю, что это было ошибкой, в ее глазах это выглядит как капитуляция. Она тут же подходит поближе с заискивающим видом.

– А мне не кажется, что все так ужасно.

Я сосредоточиваюсь на чистке инструментов, чтобы вернуть себе профессиональный авторитет. Гайя наклоняется в поисках моего взгляда. Похоже, моя нетерпимость ее веселит.

– А я подумала, если Леонардо не рассердился, значит, в глубине души наше внимание ему нравится, разве нет? – продолжает она.

Делаю вид, что обдумываю сказанное.

– Или он просто считает, что мы две такие дуры, на которых нет смысла сердиться, – заключаю я.

– Ты недооценивать самовлюбленность мужчин, – отвечает она мне со знающим видом, – всем нравится быть объектом внимания.

– Это похоже на фразу из пособия для маньяков-преследователей.

Леонардо появляется именно в этот момент, как божество, сошедшее с небес в греческой трагедии. Только на нем нынче рваные джинсы и черная кожаная куртка. У Гайи загораются глаза, у меня начинают пылать щеки.