– Ты куда пропала? – спрашивает, приближаясь на несколько шагов. – Я бы тебе позвонил, если бы у меня был твой номер телефона…

– Да, мы не удосужились обменяться телефонами, – говорю, глядя себе по ноги. Мне сложно выдержать магнетизм его взгляда.

– Ну так давай сделаем это!

Он по-прежнему держит телефон в руке. В этот момент у меня возникает ощущение, что я не помню свой номер. Потом нечеловеческим усилием вызываю его в памяти и диктую ему в разбивку, будто сложное слово.

Леонардо записывает и перезванивает мне. Хорошо, что я убрала звонок в виде утиного кряканья.

– Ты не ответила на мой вопрос, – продолжает он, изучая меня, – почему тебя не было вчера?

А вот и зацепка, чтобы начать мою речь. Провожу рукой по волосам и прочищаю горло, я го-това.

– Мне нужно было побыть одной. Знаешь, то, что случилось между нами, глубоко потрясло меня! – выдаю на одном дыхании, но, похоже, на Леонардо это совсем не производит впечатления. Странная улыбка пробегает по его губам, что-то похожее на садистское веселье зажигается в его глазах. – Поэтому я хотела поговорить с тобой… – Но тут нас прерывают.

Официант, с которым я разговаривала до этого, проходит мимо. Леонардо кивает ему, и тот отвечает. Он же на работе, наверное, я отвлекаю его.

– Если ты занят, то мы можем увидеться в другом месте, – забегаю вперед.

Он осматривается.

– Я буду занят еще полчасика здесь. Мне нужно кое-что закончить, – потом он бросает взгляд на телефон и на мгновение замирает, будто вспомнив о чем-то. – Ты не могла бы подождать меня у того собора Фрари? Я подойду туда к одиннадцати.

– Хорошо, – отвечаю, хотя его предложение удивляет меня. Никто прежде не предлагал мне встретиться у церкви, тем более у собора Фрари. – А почему именно там? – рискую спросить.

– Потому что место красивое.

Я сижу уже минут пятнадцать на неудобной деревянной скамейке в третьем ряду, в роскошной центральной части собора Фрари. В воздухе дым свечей смешивается с запахом ладана. Снаружи начался сильный ветер, поэтому я решила войти внутрь. Надеюсь, что никто меня не заметит: сижу здесь собранная и сдержанная, поглядывая иногда на входные ворота. Мысль о том, что Леонардо вот-вот появится, наполняет меня возбуждением и нервозностью. Решила, что, не увидев меня снаружи, он поймет, что я зашла внутрь. В любом случае теперь у меня есть его номер, так что всегда смогу позвонить.

Я оглядываюсь вокруг – нынче ощущаю себя здесь незваной гостьей на чужой вечеринке. Некоторые посетители погружены в молитву среди рядов скамей, другие просто обходят собор в сдержанном молчании, большинство из них останавливаются перед великолепием «Вознесения Богородицы» Тициана. В солнечном свете картина еще прекрасней. Лучи солнца, просвечивая сквозь витражи, рисуют невиданные отблески на полотне, поэтому цвета выглядят особенно живыми.

– Так, значит, секс со мной перевернул всю твою сущность, – раздается шепот у меня над ухом. Леонардо уже появился и сидит рядом со мной. Я рывком поворачиваюсь, чувствуя пульсацию крови в венах. Он в упор смотрит на меня, ожидая, что я продолжу с того самого места, где остановилась.

– Да, это так, – подтверждаю. Потом глубоко вздыхаю. – Возможно, потому, что это произошло неожиданно. Обычно я не так легко отдаюсь, но ты… – Колеблюсь, поскольку приготовленная речь внезапно кажется мне бессмысленной и не к месту. – Ну, вот видишь, я даже не знаю, как объяснить тебе…

– У тебя уже кто-то есть, ты это мне хотела сказать, правда? – Его прямолинейность и откровенность заставляют меня выплеснуть все наружу как есть, без приукрашивания.

– Нет, это не совсем то, – качаю головой. – Еще несколько дней назад я думала, что хочу другого человека, но теперь я в этом уже не так уверена.

Образ Филиппо встает у меня перед глазами, и сейчас он, как и моя заготовленная речь, кажется принадлежащим прошлому. Осознав это, ощущаю укол в сердце.

– Ну так в чем тогда дело, Элена? – подбадривает Леонардо.

– Дело в том, что мне очень понравилось, возможно, даже чересчур. Я пыталась убедить себя в том, что это было лишь минутной слабостью, одной из немногих глупостей, которые я делала, и что мы не имеем друг к другу никакого отношения. В общем, мне бы следовало просто закончить с этим. Но я продолжаю о тебе думать… И хочу, чтобы это произошло снова…

Сказав это, я в буквальном смысле сгораю от стыда.

Леонардо никак не отреагировал. По крайней мере, по его виду ничего не скажешь, и от этого мое смущение возрастает. Невыносимо долгие мгновения его глаза скользят по «Вознесению Богородицы». Мне не хватает воздуха, я жду его ответа, как подсудимый в ожидании окончательного приговора.

Потом, ни слова не говоря, он берет меня за руку и подводит к картине. Рядом с нами стоят другие люди, поэтому Леонардо становится у меня за спиной и тихо нашептывает мне на ухо.

– Знаешь, почему я попросил тебя встретиться здесь, Элена?

Я качаю головой, ощущая себя полностью потерянной.

– Потому что эта картина завладела моим сердцем, после того как ты рассказала мне о ней. Я очень долго думал об этом после той ночи.

Поднимаю глаза на Тициана.

– Мне кажется, я понимаю, почему она тебе так нравится: ты хочешь быть похожей на Деву Марию, – продолжает Леонардо, обвевая мне волосы своим дыханием. – Ты стремишься быть там, наверху – в своем особом мире, далеко от всего, что может навредить тебе. В глубине души ты веришь, что в этом твой удел.

Я смотрю на фигуру Мадонны, такую далекую, умиротворенную, неколебимую. И понимаю, что он прав, – я хотела бы быть похожей на нее.

Леонардо нависает надо мной, чувствую жар его тела, и это очень возбуждающее ощущение… Здесь, в этом святом месте, среди людей, которые почти не замечают нас. Он продолжает шептать мне на ухо, как демон-искуситель.

– А теперь посмотри на апостола. Той ночью ты сказала мне, что он призывает Деву, и кажется, будто он возносит ее к небу.

– Да, так и есть, – хорошо, что хоть знания по истории искусства не покинули меня вместе со всем остальным, в чем я была уверена.

– А если ты ошибаешься? – Он с силой сжимает меня за плечи. – Возможно, на самом деле он призывает Деву остаться на земле и вернуться обратно к ее телесной сущности.

Я никогда об этом не думала. Рассматриваю картину с абсолютно другой точки зрения и понимаю, что, несмотря на абсурдность, его гипотеза тоже может быть ключом к интерпретации. Пока не могу понять, к чему Леонардо ведет. Я только что сказала ему, что хотела бы опять заняться любовью с ним (не знаю, где я только нашла смелость), а он отвечает мне, предлагая новое толкование «Вознесения Богородицы». Я совсем запуталась и боюсь, что мои ослабевшие коленки долго не выдержат.

– Почему ты мне все это рассказываешь? – спрашиваю дрожащим голосом, больше не в силах терпеть.

Он обхватывает меня за бедра и рывком поворачивает к себе, завладевая моим взглядом.

– Потому что я хочу быть тем, кто вернет тебя на землю, Элена.

Он настолько близок, что наши лица соприкасаются. Я оглядываюсь по сторонам, надеясь, что никто нас не заметил. Но он не обращает внимания на окружающих и продолжает обжигать меня своей речью:

– Я тоже тебя хочу, снова, тысячу раз. Но все должно быть по-моему. Я желаю знать, что скрывается за этой твоей маской, такой неземной, такой рациональной… Я желаю узнать настоящую Элену. Хочу перевернуть всю твою жизнь.

Невольно сглатываю. Перевернуть мою жизнь. И глядя на него, понимаю, что он на это способен. По спине пробегают мурашки.

– Когда я впервые увидел тебя, такую сосредоточенную на той фреске, твоя застенчивость и невинный вид околдовали меня. Это было непреодолимое влечение. Ничего не могу с собой поделать, я не успокоюсь, пока не разрушу этот твой образ.