Выстрел раздается неожиданно. Громко.

Я закрываю уши ладонями, падаю на колени. Господи! Господи! Пусть все будет хорошо.

— Твари! Отпустите! — взрывает повисшую тишину истошный ор Эдика.

Распахиваю глаза.

Бывший лежит, прижатый к земле лицом вниз, на нем сидят два охранника, пытаясь заломить его руки за спину.

Я тут же теряю к нему интерес, перевожу взгляд на Андрей, который, зажав ладонью руку, внимательно смотрит на меня.

— Андрей! — стараюсь не делать резких движений, помню, что рано…

Парень оказывает возле меня молниеносно.

— Олеся!

Он помогает мне подняться, и я замечаю кровь на его ладо.

— Андрей, ты ранен? — поднимаю глаза на него и провожу пальцами поверх его ладони.

— Это царапина, малышка. Важнее то, что ты ходишь, Олеся! — в его голосе дрожит неверие, а глаза наполняются радостью. — Ходишь!

— Да, — киваю, глотая выступившие на глазах слезы. — Прости, я хотела сделать сюрприз…

— Андрей, Олеся! — Мама подходит к нам сзади с испуганным лицом.

— Мам, все хорошо, правда.

Обнимаю ее, а она тут же кидается в рыдания, зарывшись носом в мою шею.

— Я так за вас испугалась! — произносит сквозь всхлипы.

Через двадцать минут мы в полном составе покидаем больницу.

Мы с Андреем идем в обнимку. Я испуганная, он раненный, но оба довольные тем, что все обошлось и закончилось. Для нас закончилось. Маму, нежно поддерживая за плечи, ведет к своей машине Панкрат Максимович. Злой как черт. Процессию замыкает Эдик и два охранника.

На парня боюсь даже взглянуть, но вот боковое зрение то и дело ловит злобные взгляды Панкрата Максимовича. Он явно лютует и не простит Эдику того, что тот напугал его женщину до полусмерти. Ну, что ж, кто бы знал, что у мамы в таком возрасте появится солидный защитник.

Улыбнувшись, прижимаюсь к Андрею теснее. Сердце трепещет от предвкушения скорого уединения, которого мы так долго ждем.

Полтора года спустя

— Горько! Горько! Горько! —

У меня в груди все дрожит от происходящего. Я оглядываюсь по сторонам. Щеки полыхают румянцем. Мне хватает одного взгляда чтобы понять, что все они против нас. Специально кричат и кричат это “горько”, а у меня от поцелуев с Андреем уже губы распухли и помады нету.

Мои пальцы накрывает горячая ладонь теперь уже законного мужа, и я тут же перевожу взгляд на него.

— Давай не будем давать им повода сплетничать за нашими спинами? — склонившись к моему уху, произносит Андрей, а у меня от его горячего дыхания мурашки по телу разбегаются и щекочущим осадком скапливаются внизу живота.

— Давай, — поднимаюсь за ним, опираясь на его руку.

— Горько! Горько! Раз, два, …

Толпа начинает считать, а я их перестаю слышать. Меня полностью поглощает процесс соединения наших с Андреем губ. Пьянящие поцелуи, от которых идет голова кругом, заставляют забыть обо всем. И так каждый раз. Он будто завораживает меня, не отпускает.

В этот миг я полностью в его власти. Люблю, когда так. Люблю чувствовать себя слабой в его руках. Я учусь заново быть такой, какой я была до аварии, там, в далеком прошлом, но опасение, что все может в один миг рухнуть, никогда не дает расслабиться.

— … двадцать пять…

Андрей прерывает поцелуй. Глубоко дышит. Смотрит мне в глаза пронзительно, как будто в голове моей поковырялся и теперь знает о моих страхах и переживаниях.

— Олесь, давай сбежим? Мне уже осточертело только целовать тебя. Хочу продолжения, — его губы трогает чертовски соблазнительная улыбка.

— Я могу и поддаться уговорам.

Льну к нему всем телом и даже через платье чувствую его возбуждение. Желание скручивается в тугой узел внизу живота, посылая легкие импульсы по всему телу. Меня бросает в жар, я начинаю часто дышать. Это все взыгравший в крови адреналин и возбуждающе красивый муж будоражат меня.

Андрей всегда такой внимательный и трепетный по отношению ко мне. Постоянно оберегает меня, старается не навредить. А здесь он совсем другой и ведет себя по-другому. Горячий, сексуальны, привлекательный. Мой.

— Поддайся, — смотрит на меня хмельным от желания взглядом, сжимая пальцами мою талию, но, прежде чем отстраниться, оставляет на моих губах дразнящий поцелуй. — Дорогие гости! Минуточку внимания! — громогласно произносит Андрей, а я в недоумении застываю рядом с ним, глядя на сидящих за столиками гостей, взгляды которых в ту же секунду обращаются в нашу сторону. — Мы вынуждены с моей красавицей покинуть наш праздник!

— Что? — одергиваю его за руку. Андрей бросает на меня короткий взгляд, подмигивает.

— Это сюрприз, Мартышка, — улыбается во все тридцать два.

— Что за сюрприз, Андрей? Ты мне ничего не говорил!

Невольно нервничаю.

— Так это же сюрприз! — Звонко чмокает меня в нос. — Пойдем, — тянет за руку.

Я пытаюсь не отставать от Андрея и нечаянно задеваю бокалы. Тонкое стекло издает жалобный звон и опрокидывается на стол, разливая содержимое. Но это уже не важно, так как общее улюлюканье в зале подсказывает, что все это общий заговор. Все знают про сюрприз Андрея, кроме меня. Я чувствую.

Муж меня ведет слишком спешно, и я еле успеваю перебирать ногами на высоких шпильках, путаюсь в подоле платья, спотыкаюсь, но упасть мне не дают сильные руки. Андрей подхватывает меня, как пушинку, прижимает к груди, а я, сцепив в замок пальцы на его шее, обнимаю его крепко.

Он идет быстро. Спешно. Словно боится опоздать. Слышу, как колотится его сердце, и неожиданно мое подстраивается под такт его.

— Ты меня пугаешь.

— Глупая, — улыбается. — Со мной тебе больше бояться нечего. Теперь я твой защитник и твоя крепость на всю жизнь.

Перед нами открываются двери, и Андрей делает шаг на залитую солнечным светом улицу. Воздух тут же взрывается поздравлениями и криками. Я ничего не могу разглядеть, так как на нас сверху сыплется дождь из монет, риса и лепестков роз.

Андрей пытается укрыть меня, склоняя над моей головой свою. Это так мило и заботливо с его стороны, что сердце от любви к мужу заходится в бешеном ритме, и становится трудно дышать.

— Я люблю тебя, — шепчу ему. — Очень. Сильно. Люблю!

За то, что ты дал мне возможность почувствовать себя живой, полноценной, любимой, — договариваю мысленно. — Но однажды я обязательно произнесу это вслух. Не сейчас. Наедине. Чтобы это осталось только между нами.

Девять месяцев спустя

— Олеся, сейчас, — акушерка гладит меня по лбу, а врач давит на верхнюю часть живота.

Я делаю вдох через нос…

Последняя схватка. Самая адская. Последнее усилие. И…

— Ау-ау-ау! — помещение взрывает детским крик.

— Молодец-молодец, — воркует надо мной акушерка. — А теперь отдыхай. С ребенком все будет хорошо. Как и с тобой, — обтирает мое лицо полотенцем, а сама кидает взгляд поверх моей головы, кивает.

В тот же миг без лишних разговоров меня подхватывают сильные руки, вытаскивая из воды, а акушерка накидывает сверху большое полотенце, оборачивает вокруг.

— Спасибо, — роняю осипшим голосом, прикладывая голову на плечо мужа.

— Ты у меня невероятная, — произносит ласково Андрей, касается мягкими губами макушки.

— Ты все видел? — спрашиваю смущенно.

— Ты меня переоцениваешь, детка, — хмыкает муж. — В тот момент, когда все началось, я закрыл глаза, — шепчет доверительно.

— Так я тебе и поверила, — фыркаю. — У нас красивый малыш, правда? — тут же перевожу тему разговора.

Но на его поддержание у меня нет сил. Меня, словно на качелях, подбрасывает то вверх, то вниз. Голова идет кругом, и в какие-то мгновения хочется спрыгнуть на землю, лечь на спину, и, не двигаясь, просто лежать.

— Невероятный, как и его мама, — в голосе Андрея слышу улыбку.

Открываю глаза. Муж подходит к кровати, укладывает меня на постель, поправляет одеяло. Садится рядышком.