– Какой ужас, Джулия! Барри Кокс? Тот мальчик, что встречается с Хелен?

– Мне только что позвонил Рей, – продолжала Джулия. – А он услышал о случившемся по радио. Нет, кажется, он говорил, что радио слушал отец, который и сказал ему.

Ее голос звучал безучастно, так как она все еще никак не могла прийти в себя от пережитого шока.

– Я прямо как чувствовала, что сегодня в городе может приключиться какая-нибудь беда, – вздохнула миссис Джеймс. – Вот раньше в студенческом городке никогда не устраивали никаких дурацких шоу с фейерверками. И вообще, раньше было куда меньше всяких безобразий, не то что сейчас. А то вон в шестичасовых новостях передали, что какие-то студенты собираются устроить собственную демонстрацию. Но это уж слишком – что бы в кого-то стрелять – нет, просто невероятно! И что, он серьезно ранен?

– Рей сам еще ничего толком не знает. Он позвонил в больницу, но там ему ничего не сказали. – Джулия опустилась на колени рядом с матерью.

Разложенное на полу платье предназначалось ей. Оно было розовым. Яркий материал дрогнул и начал расплываться за пеленой слез.

– Так ты думаешь, это все из-за демонстрации? – спросила она. – Ты действительно считаешь, что все было именно так? Что кто-то пронес туда оружие?

– А какую другую причину здесь можно придумать? – вопросом на вопрос ответила мать.

Хелен разбудил звук работающего мотора. Пробуждение было постепенным; сначала этот звук заполнил дальние закоулки ее сознания, став частью сна, постепенно нарастая и становясь все громче, пока сам сон не потонул в надсадном реве. И затем она вдруг с удивлением обнаружила, что лежит в кровати, и источник этого звука находится не у нее в голове, а где-то снаружи.

Открыв глаза, она обвела взглядом комнату, наполненную ярким светом утреннего солнца. Под окнами ее спальни смотритель, вооружившись электрической газонокосилкой, подстригал траву на лужайке.

Надо же, я спала, с удивлением подумала Хелен. Как я могла так крепко спать, в то время как Барри...

При этой мысли она порывисто села в кровати. Стрелки на веселеньком циферблате будильника, стоявшего на столике у кровати, показывали четверть одиннадцатого.

Ну надо же, утро уже почти прошло, недоуменно подумала Хелен. Выходит, я спала больше шести часов!

В три часа ночи Барри перевезли из операционной в палату, и Коксы вместе со своими друзьями наконец спустились вниз на лифте и вышли в холл. Хелен, сидевшая в кресле как раз напротив дверей лифта, немедленно вскочила им навстречу.

– Ну что... как...

– Они вытащили пулю, – устало проговорил мистер Кокс. – Она засела в позвоночнике. Но о том, насколько тяжелы могут оказаться последствия, говорить еще слишком рано.

– Но ведь он же выживет?

– В целом прогноз положительный. Он хорошо перенес операцию. Он сильный мальчик, и, кажется, доктор тоже считает, что он поправится.

– Слава Богу! – с облегчением выдохнула Хелен, и, чувствуя внезапную слабость во всем теле, поспешила опереться о спинку кресла. – Я молилась за него. Все это время я не переставала молиться.

– Спасибо за участие, – сдержанно сказал мистер Кокс.

Миссис Кокс и чета Кроуфордов тем временем уже дожидались его в дальнем конце холла. Миссис Кокс была очень бледна? и в первый раз за все время их знакомства Хелен вдруг подумала о том, что эта женщина выглядела гораздо старше своего мужа.

– А вы сейчас домой? – спросила Хелен.

– Да. Моя жена устала, ей необходим отдых. Доктор сказал, что сейчас нет смысла оставаться здесь; пройдет, по крайней мере, еще несколько часов, прежде, чем Барри отойдет от наркоза, да и тогда посетителей к нему начнут пускать не сразу. Доктор говорит, что всем нам необходимо отдохнуть. Кстати, тебе это тоже не помешало бы. – Он обернулся к Колли, стоявшему рядом с Хелен. – Мистер Уилсон, надеюсь, вы позаботитесь о том, чтобы она благополучно добралась до дому?

– Разумеется, – отозвался Колли. – Ведь это я привез ее сюда.

– Я не усну, – упрямо заявила Хелен. – Все равно я не смогу уснуть.

Но она заснула. И золотистый утренний свет был тому доказательством. Она спала так крепко, что все ее тело болело и ныло от того, что ему пришлось оставаться столь длительное время в одном положении, и когда она все-таки встала с кровати, то ноги ее были как ватные, и в какой-то момент ей показалось, что она вот-вот упадет.

Хелен подошла к телефону, стоявшему в гостиной, и набрала номер телефона больницы. Голос в трубке ответил ей, что Барри Кокс "отдыхает". Из послееоперационной палаты его перевели в палату 414-В, и в данное время к нему не допускают посетителей, кроме ближайших родственников.

– Но я уверена, он непременно захочет меня видеть, – настаивала Хелен. – Вы сами у него спросите, ладно? Просто скажите, что это Хелен.

– Вы ему кто? Близкая родственница?

– Не совсем.

– В таком случае, кем вы доводитесь пациенту?

– Я ... подруга, – сказала Хелен. – Очень близкая подруга.

– У меня распоряжение не пускать к мистеру коксу никого, кроме членов семьи.

– Черт побери, – пробормотала Хелен, опуская трубку на рычаг. – Могу себе представить, кто установил такой порядок – любящая мамочка Кокс собственной персоной.

В ее памяти снова начали оживать воспоминания о событиях прошлой ночи, смутные картины беспорядочно сменяли друг друга, подобно сценам из кошмара – объявление в телестудии, приезд Колли, поездка в больницу, холодная ненависть в глазах матери Барри.

"Если бы она не позвонила ему, – кричала она, – если бы не вытащила его из дома на свидание..."

"Но я не звонила! – ответила ей Хелен. – Я ему не звонила!"

Но они не слышали ее, или слышали, но пропускали сказанное мимо ушей.

"Мы, конечно, ни в чем не виним тебя, Хелен", – сказал ей тогда мистер Кокс, но на самом деле, они оба считали, что это она во всем виновата. И даже несмотря на то, что мистер Кокс задержался в холле специально для того, чтобы поговорить с ней, она все равно видела немой укор в его взгляде.

– Я не звонила, – громко вслух сказала Хелен, и голос ее звучал очень непривычно в пустой квартире. – Я не звонила Барри и не назначала ему свиданий на спортплощадке. Я даже не разговаривала с ним вчера вечером.

Но ведь кто-то ему звонил. Один из соседей Барри по общежитию однозначно заявил об этом. Значит, кто-то и в самом деле звонил, разговаривал с Барри и назначил эту встречу, некто такой, кому Барри просто не мог отказать.

Интересно, кто бы это мог быть – и зачем он звонил? Может быть это была девушка? А что если у Барри была еще одна подружка, с которой он встречался, когда был свободен от нее?

– Нет, – твердо покачала головой Хелен. – Нет, ну конечно же нет. – Это она была девушкой Барри, его единственной девушкой. И если она усомнится в Барри, то кому еще на свете ей можно верить? Конечно, за последний год их отношений при желании можно было бы припомнить немало разных мелких деталей, так, в общем-то, ничего серьезного, которые, будучи собраны воедино, наверняка заставили бы любого здравомыслящего человека задуматься о том, что, по-видимому, любовные отношения дали трещину. Любого, но не Хелен, которая была поистине одержима своей любовью.

В ту ночь, когда произошел тот ужасный несчастный случай, у нее был разговор с Эльзой. Хелен всегда считала, что это был именно "несчастный случай", непреодолимое стечение обстоятельств, "рука безжалостной Судьбы". Казалось, вот только что они ехали по пустынному шоссе, ее голова покоилась на плече Барри, из радиоприемника доносилась тихая музыка, и в следующий момент прямо перед машиной возник мальчишка на велосипеде. В такой ситуации Барри ничего не мог сделать. У него попросту не было времени на то, чтобы убрать свою правую руку с ее талии и положить ее на руль. Но даже если бы его обе руки изначально лежали бы на руле, то вряд ли он успел вовремя вывернуть его. Они сделали все, что было в из силах – помчались к телефону на такой скорости, что сами лишь по счастливой случайности не слетели в кювет на одном из поворотов, и вызвали помощь. И это была не вина Барри, что мальчишка оказался ранен настолько тяжело, что помочь ему было уже нельзя; ведь все-таки горная дорога – не самое подходящее место для ночных прогулок на велосипеде, тем более, для десятилетнего ребенка.