Офицер заталкивает меня на заднее сиденье полицейской машины, и мы трогаемся с места. Я наблюдаю, как деревенская местность меняется, превращаясь в небольшой городок, мы подъезжаем к заднему входу суда. Виднеются небольшие людские толпы, а также различные медиа-фургоны. Офицер выволакивает меня из заднего сиденья, ведя в сторону входа в суд.

Моё сердцебиение ускоряется, когда я приближаюсь к зданию. Это будут чертовы пытки, сидеть в том зале, лицом к лицу с ней, пока она будет говорить о том, что случилось на весь зал полный людей. Я сглатываю и делаю глубокий вдох.

– Лучше улыбайся. Это твои десять минут славы, Пирсон, – смеётся офицер, когда мы сворачиваем за угол.

Люди поворачиваются и смотрят на меня. Вспышки от камер ослепляют, вопросы сыплются на меня со всех сторон, когда я поднимаюсь по бетонным ступенькам. Я не поднимаю взгляда; вместо этого я смотрю в землю, наблюдая, как мои ноги в оковах движутся подо мной.

Двойные деревянные двери в зал открываются. Там уже полно народа, чего я никак не ожидал. Я прохожу вперёд и сажусь рядом с Робертом. Он смотрит на меня, нервная улыбка появляется на его губах.

– Просто держи себя в руках, хорошо?

Я киваю.

– Где она?

– Позади нас.

Я хмурю лицо, и мой желудок делает кульбит. Я не могу посмотреть на неё. Я просто не могу этого сделать. Я смотрю на стол, напоминая себе о том, что она должна сказать… Потому что я попросил её это сделать.

— Сторона обвинения вызывает свидетельницу Викторию Дево, — звучит холодный голос.

Я не могу дышать. Я не могу этого сделать. Сестра сжимает мою руку, заверяя, что монстр, забравший меня силой, не может снова прикоснуться ко мне. Она ничего не знает. Я скучаю по нему. Моя душа болит за него. Это похоже на то, словно кто-то умирает только для того, чтобы обнаружить, что он внезапно ожил, и теперь вам нужно всадить пулю ему в голову. Я не могу, но я должна.

Я поднимаюсь, мои ноги сильно трясутся. Чувствую на себе вес взглядов присяжных, когда иду к скамье свидетеля. Я чувствую их едва скрываемый шок, когда они смотрят на беременную женщину; беременную женщину, которая зачала новую жизнь в плену, как заложница. Я чувствую их ужас и жалость в напряженной тишине зала суда.

Я сажусь, а потом впервые за несколько недель смотрю в лицо Джуду. Я едва его узнаю. Его лицо осунулось, и густая борода укрывает подбородок. Мои ногти впиваются в ладони, когда разум пронзают все те ужасные вещи, которые могли случиться с ним в том месте. Я всегда говорила себе, что никто не пойдёт против Джуда, но среди сотен убийц, кто скажет, что он худший?

Он выглядит иначе, но его глаза, его глаза прежние, этот глубокий зеленый оттенок, который всегда заставляет моё сердце биться быстрее. Его глаза говорят мне о многом, что он не может сказать. Я люблю тебя.

Секретарь суда подходит к стойке, держа Библию передо мной. Я кладу на неё правую руку, мои глаза в это время не покидают глаз Джуда.

— Ты клянешься говорить правду и ничего кроме правды, поклянись перед Богом? — Нет. — Да, — шепчу я, мой голос ломается. Слёзы текут по щекам, потому что я ощущаю, как рвётся на части сердце в груди.

Моё внимание отвлекается от Джуда, когда дверь в зал суда тихо открывается, и две фигуры входят внутрь, садясь сзади. Это детектив Лоу и ещё один агент. Её глаза смотрят на меня, лёгкая улыбка растягивает губы. Я никогда никого не ненавидела так сильно, как ненавижу эту женщину. Я делаю это только потому, что Джуд попросил меня, а не из-за неё. Я делаю это для моего ребёнка. Я собираюсь вбить клин между Джудом и мной настолько большой, что не уверена, что когда-нибудь смогу простить себя. Прокурор встаёт и становится передо мной.

— Мисс Дево, вы знаете этого человека? — она указывает на Джуда, и я хмурюсь в ответ.

— Да, — отвечаю сквозь стиснутые зубы.

— Можете ли вы рассказать о ваших чувствах к этому человеком? — спрашивает она.

Я глубоко вздыхаю, зажмуривая глаза.

— Он … Он человек, который держал меня в заложниках, — мой голос тих, словно само отрицание того, кем он является для меня, невозможно выразить словами. Глаза Джуда встречаются с моими, с обнадёживающей улыбкой на лице. Он слегка кивает головой.

— А вы можете рассказать суду, как вы оказались заложником мистера Пирсона?

— Мой парень задолжал крупную сумму денег, и когда не смог выплатить долг, то предложил меня одному из вышибал Джуда в качестве залога, — говорю я безо всяких эмоций.

— Значит, тебя привезли в его дом, а затем, что произошло? — она внимательно меня изучает.

Я смотрю на Джуда, но его взгляд устремлён на стол перед ним.

— Я… Я провела там несколько дней. Прожила в заточении вместе с ним и его братом. Эван так и не внёс залог.

Прокурор сжимает губы вместе.

— Как с вами обращались, пока держали в заложниках? Мистер Пирсон давал тебе еду? Разумные условия для жизни?

— Хорошо. Со мной хорошо обращались, — быстро выпаливаю я. Я чувствую, как глаза Лоу прожигают во мне дыру, но я не смотрю на неё.

— Когда тюремный врач осматривал тебя, после твоего первоначального ареста, он сообщил о нескольких травмах, полученных во время вашего пребывания в заложниках, — она указывает на экран позади меня. Я поворачиваюсь и вижу фотографию моего торса, покрытого шрамами. Я быстро оборачиваюсь и снова вижу лица в зале суда.

— Это был не он, — говорю я, стыдясь того факта, что все находящиеся в комнате люди видят шрамы, которые я никогда никому не показывала, кроме Джуда. Я смотрю на него, а он удерживает мой взгляд с мягкой улыбкой на губах. — Это был не он, — Господи как же это сложно.

— Но это произошло под его руководством, не так ли?

— Это… — делаю паузу, понимая, что должна произнести слова, желаемые Джудом. — Это случилось, пока он держал меня там, да, — шепчу я.

— Значит, вы согласитесь, что к вам относились не «хорошо», — добавляет женщина и, не упуская ни секунды, переходит к следующему вопросу. — Вы были свидетелем сделок мистера Пирсона, пока прибывали в его доме?

— Нет, никогда не видела ничего подобного, — это правда на самом деле. Джуд никогда не решал дела бизнеса дома. Я никогда не видела ту сторону его жизни, пока не спрашивала. Я никогда не видела этого, пока была в заложницах.

Я знаю, что сделала осечку, когда она улыбается.

— Ни одну из них? Значит, ты знала, чем он зарабатывал на жизнь?

— Я была заложницей за карточный долг, — акцентирую я.

— Вы знаете, кто такой Джо Кэмпбелл, мисс Дево? — у меня перехватывает дыхание, и в горле поднимается желчь. От этой мысли меня начинает тошнить, и я прижимаю руку к животу.

 Я слышу, как Джуд дышит через всю комнату. Когда я смотрю на него, его челюсть сильно сжата, а жилки играют на шее.

— Да, знаю, — шепчу я.

— Откуда вы его знаете?

Я смотрю на прокурора.

— Он похитил меня, — моя челюсть сжимается так сильно, что начинают болеть зубы.

Выражение её лица остается пустым.

— Значит, Джо Кэмпбелл похитил вас у похитителя?

Мои глаза встречаются с глазами Джуда. Я знаю, что должна просто ответить «да», но то, как прокурор говорит, подразумевает, что Джуд и Джо одинаковы, как будто-то, что сделал Джуд, было так же плохо, как и Джо. Я не могу произнести этих слов.

— Я… — я колеблюсь, и лицо прокурора на мгновение замирает. Слышен шум людей в зале суда. — Я сбежала. Я хотела лететь обратно в Англию, когда Джо нашёл меня и увёз.

Она всё ещё стоит там со слегка приоткрытыми губами. Она больше не задаёт мне вопросов о ситуации с похищением. Вместо этого становится только хуже.

      — Не могли бы вы рассказать нам о событиях 13 апреля 2015 года?

Я кусаю нижнюю губу. Это сложная часть, часть, где я должна бросить Джуда под автобус, чтобы спасти себя и нашего ребёнка. Это самая трудная вещь, которую я когда-либо делала.