— Что ты будешь делать, если увидишь диверсантов? — спросил Тимка Груздь.

— А ты? — посмотрел на него Юрка.

— Давай отвечай.

— Что надо, то и буду делать, — сказал Гусь. — У тебя вон наган, а у меня — пустая гильза. С ней даже на испуг не возьмешь. Вот была бы у меня ракетница… Это другое дело.

— В лесу от меня ни на шаг, — приказал Тимка Груздь. — Собака пойдет по следу, а мы за ней. Будет она лаять, когда выследит?

— Не знаю, — сказал Юрка. Я с ней по следу не ходил.

— Не спугнула бы… Поводок у тебя есть?

— Дик и без поводка все как надо будет делать, — неуверенно сказал Юрка. — А если залает, тогда что?

— Диверсантов надо врасплох накрыть. Понял?

— Накроем, — сказал Юрка.

Сосновый бор поредел. Высокие деревья отодвинулись от дороги, уступив место ольшанику. Скоро и кустарник поредел. Сквозь осоку и камыш блеснула вода. Черный ручей. Низенький бревенчатый мостик перекинулся через него. Вода в ручье темнобархатная. Меж больших голышей ходили окуни, величиной с ладонь. У берегов толпились кувшинки. Под ними прятались полосатые щурята. Когда «истребители» спустились к воде напиться, один щуренок с перепугу выплеснулся на широкий лист кувшинки и, облитый солнцем, затих. Он так лежал с секунду. Затем хищный рот его открылся, хвост задвигался и живая полосатая палочка бесшумно скользнула в воду. И пропала, оставив чуть заметный струящийся след.

Здесь, в ста метрах от Хотяевского моста, ночью приземлился диверсант. Он, может быть, тоже пил из этого ручья…

Разрытую кучу валежника нашли сразу. Она виднелась с дороги. Кто-то давно срубил куст ольшаника, и в зеленой гуще образовалась прореха. В эту прореху и увидел дядя Федя парашют.

Тимка Груздь внимательно обследовал замшелую, усыпанную хвоей землю. Никаких следов различить было невозможно. Мох и вереск немного пружинили и не оставляли вмятин.

— Зови овчарку, — сказал командир. Лицо его стало серьезным, и сам-то он вроде повзрослел.

— Ищи, Дик, — приказал Юрка. Овчарка послушно подошла к разрытой куче валежника и стала обнюхивать землю. Несколько раз нос ее отрывался от земли и шумно втягивал воздух. «Истребители», не шевелясь, наблюдали за собакой. Раза три обойдя кучу вокруг, Дик уверенно направился по следу. Юрка и командир побежали за ним.

— Плохо без поводка, — на ходу сказал Тимка Груздь. — Не догнать…

Дик вышел на дорогу и, уткнув нос в землю, побежал к станции. Все за ним. Не останавливаясь, Дик вел «истребителей» обратно к дому. Командир с беспокойством посматривал на Юрку, но молчал. Наконец он не выдержал.

— Отчаянный этот шпион… — сказал Тимка. — Шпарит прямо на станцию.

— В сельсовет, — прибавил другой «истребитель».

— Напился водички и ждет нас, — стали ехидничать и остальные. — Нервничает, почему мы задерживаемся.

— Постойте, — сказал Стасик, тяжело дыша. — Дик нас ведет по следу этого… который принес парашют.

— Стой, Дик! — заорал Юрка.

Молча вернулись назад, и снова Дик беспокойно зарыскал вокруг кучи прутьев. На этот раз он взял другой след, который тоже вывел на дорогу, только в другом месте. По этому следу Дик вел неуверенно, часто терял его, возвращался, подолгу кружил на одном месте, но в конце концов, когда все уже считали, что все пропало, снова находил и бросался вперед. След вел в соседнюю деревню.

Сосны все ближе подступали к дороге. Солнце с трудом пробивалось сквозь колючие ветви. Оно словно попало в цепкие сосновые лапы и не могло вырваться из них. В том месте, где находилось солнце, зеленые иголки ослепительно сияли, а небо почему-то казалось черным.

Дик снова потерял след. Он заметался по дороге, свернул в лес и сразу пропал за толстыми корявыми стволами. Выскочил метрах в ста дальше и замер, поджидая Юрку.

— Чего это он? — шепотом спросил Тимка Груздь.

— У него что-то во рту, — издали заметил Стасик.

В пасти у Дика была смятая коробка из-под папирос. Командир «истребителей» взял из Юркиных рук находку и стал внимательно изучать.

— «Беломор», — разочарованно произнес он, выбрасывая коробку.

— Ну и что же? — сказал толстый Борька, заместитель командира. — Он специально наши курит… Надо быть дураком, чтобы в тылу курить немецкие сигареты.

Тимка Груздь почесал белый затылок и приказал Гусю:

— Сохрани у себя улику.

Дорога круто пошла вверх. Лес оборвался. И сразу начались колхозные поля. Зеленая яровая рожь. Медоносная гречиха. Большое поле справа не было засеяно. На нем буйно поднялись сорняки. Высокий осот, овсюг, конский щавель царили над разнотравьем. По обе стороны дороги пучками росла полынь. Ее горький запах перемешивался с пылью, щекотал в носу. Над полями от края до края стоял пчелиный гул. Тысячи крошечных моторчиков работали на одной низкой ноте. В этот ровный мелодичный гул диссонансом врывалось похожее на далекую пулеметную очередь стрекотание кузнечиков.

Поднялись на желтый песчаный холм и увидели деревню. Она лежала в лощине меж рослых тополей, приветливо белели наличники изб.

— Шесть километров отмахали и не заметили, — сказал Тимка Груздь, смахивая со лба капли.

Дик, мягко окуная лапы в пыль, бежал впереди. Запыхавшийся Юрка то и дело окликал его. Дик садился и, не отрывая носа от земли, недовольно крутил хвостом.

Он привел их к калитке спрятавшегося в яблоневом саду дома. Дом был небольшой, но крепкий. Крыша, в отличие от других, покрыта белой черепицей. Над крышей на длинном шесте — новый скворечник.

Дик тыкался мордой в калитку, скреб лапами доски, негромко рычал.

— Это дом агронома Мосина, — сказал Тимка Груздь. Он крутнул железное кольцо, и калитка, тонко скрипнув, отворилась. Дик рванулся вперед и исчез в кустах черной смородины.

— Поводок надо, — сказал Тимка. — Так разве удержишь?

— Дик знает, что делает, — сказал Юрка. — Учуял.

У него тревожно заныло сердце. Что-то будет. Стасик стоял рядом и пристально смотрел на куст, за которым исчез Дик.

— А вдруг его убьют? — тихо спросил он.

— Иди, — сказал Юрка командиру. — У тебя наган…

— Кто там? — откуда-то из-за гущи яблоневых веток послышался спокойный мужской голос. И в ту же секунду настороженную тишину сада разодрал крик, треск ломаемых кустов, глухие удары, злобное рычание.

Тимка Груздь и Юрка одновременно кинулись по узкой тропинке к дому. За ними тяжело затопали «истребители».

Перед домом в тенистой беседке уже окончилась борьба. Дик стоял на груди поверженного человека и, оскалив пасть, злобно рычал ему в лицо. Рядом, возле опрокинутого стула, стоял другой человек с железными граблями в руках. Но ударить собаку не решался. Как только он пытался поднять грабли, шерсть на загривке Дика вставала дыбом, он весь подбирался, готовясь к прыжку. И человек опускал свое острозубое оружие.

— Да вы что? — обрушился он на «истребителей». — В своем уме? В чужой дом с собакой… Как вы там, Иван Сергеевич? — повернулся он к лежащему на земле. — Не поранила она вас?

— Уберите, — глухо произнес человек, не двигаясь.

— Слышите? — сердито посмотрел на Тимку Груздя человек с граблями.

— Дядя Илья, мы шли… — начал было обьяснять командир «истребителей», но агроном перебил:

— Чья собака?

Юрка растерянно взглянул на командира и сказал:

— Это след сюда привел… Мы диверсанта ищем. — И посмотрел на лежащего в траве человека.

— Я ей сейчас голову проломлю… — сказал агроном.

Юрка подошел к Дику и отвел его в сторону. Человек медленно поднялся, ощупал правую руку и вдруг широко улыбнулся:

— Силен, бродяга… Вместе со стулом опрокинул.

Он нагнулся и поднял вилку.

— Это из-за нее мне попало, — сказал он. — Пес, очевидно, решил, что это холодное оружие, и схватил меня за руку… Так, говорите, диверсанта ищете?

Человек был высокого роста, широк в плечах. Темные волосы коротко подстрижены, чисто выбритые крепкие щеки отливали синевой. На нем была льняная толстовка со стоячим воротником.