— Только бы не в матку… — загадочно сказала бабка и ушла в избу.

Маргаритка притащила полный котелок картофельного супа, накрошила туда хлеба и поставила перед Диком.

— Ешь.

Они глядели на собаку, уплетающую теплую похлебку, и молчали.

— А где твоя мамка? — вдруг спросил Гусь.

— У меня папа, — сказала Рита и погладила Дика.

— Тебя мамка… — начал было Юрка, но Маргаритка перебила:

— Вот пристал!

Ее серые глаза потемнели. Золотистые паутинки задрожали надо лбом, круглый подбородок дрогнул.

— Теперь до вечера сыт, — сказал Юрка.

— Я ему буду каждый день что-нибудь приносить… Ведь он не только твой. Общий?

— Угу, — сказал Юрка.

Дик вылизал котелок, отошел в сторону и улегся в тени, под забором. Разговор иссяк. Маргаритка о чем-то думала, а Юрка не знал, что еще сказать.

— Я пойду, — сказала Рита.

— Ты теперь здесь будешь жить?

— Папе дали работу. В гарнизоне.

— На тракторе?

— Грузовик получил… Я пойду.

— Полуторку? — спросил Юрка.

— Трехтонку.

— А-а, — сказал Гусь. — Ну иди.

Маргаритка ушла. Дик проводил ее до калитки, обидчиво полаял и снова улегся в тени. Юрка вспомнил про книжку «Айвенго», которую ему подарила Рита. Он совсем забыл про нее. Хорошо, что не спросила, читал или нет.

Книжка вместе со скудными Юркиными пожитками лежала в комоде. Она была толстая и без картинок. Юрка тяжело вздохнул и раскрыл первую страницу.

— Никак читать собрался? — удивилась бабка.

— Говорят, интересная.

— Про што хоть?

— Про этих… рыцарей.

— Лыцарей? А кто это такие?

— Были раньше, — сказал Юрка. — Неужто не помнишь? У них еще эти… кольчуги и мечи.

Стасик изо всей силы стукнул кулаком в дверь и присел: больно!

— Гусь! — крикнул он.

Дверь молчала.

Стасик ничего не понимал: где Юрка? Прячется от него, что ли?

— Юрка-а! — заорал он, пиная дверь ногами.

— Ишь развоевался, — услышал он голос за спиной. — Чего грохочешь?

— Доброе утро, бабушка, — сказал Стасик. — Я Юрку…

Бабка Василиса закрыла калитку в огород и поднялась на крыльцо. Руки у нее были в земле.

— Как твоя тетка-то? — спросила она.

— Спасибо, здоровая.

Бабка окинула взглядом щуплую фигуру мальчика.

— Ничего… выправился.

— Скажите, пожалуйста, где Юра?

— А когда тебя тетка сюда привезла — стоять не мог… Как былинка.

Стасик почувствовал себя неловко. Сколько можно качать головами, жалеть: «Какой ты худенький! Да как тебя ноги держат?» Никакой он не худенький. И ноги у него, как у всех, разве что немного потоньше… И бегает не хуже других.

— Бабушка, у вас гусеница ползет по голове, — сказал Стасик и, приподнявшись на цыпочки, снял с платка зеленую капустницу.

— Не знаю, что делать, — пожаловалась бабка. — Еще и кочнов-то не видать, а эти обжоры уже обглодали все листья.

— Третий раз прихожу — нет дома.

— Спасу нет с ними… Не углядишь — так всю капусту на корню сожрут.

— До свиданья, бабушка, — сказал Стасик.

— Ты к моему озорнику, сынок? — спросила бабка. — Так он на сеновале… Третий день там шебуршит в сене.

Стасик перемахнул через перила крыльца и — бегом к дощатому сеновалу, что стоял неподалеку от дома. Отворил тяжелую скрипучую дверь и захлопал глазами: со света темно, ничего не видно. Сена тут была одна охапка. Юрка лежал у стены на драном тулупе. Одна из досок отошла, и в прореху прямо на раскрытую книгу падал яркий дневной свет. Лежал Гусь на животе, руками обхватив голову. Он не слышал тягучего скрипа двери, не видел Стасика. Юрка витал где-то далеко. Одна нога его была подогнута. К черной пятке прилип зеленый огуречный лист. Дик лежал рядом. Он-то Стасика сразу увидел. Не вставая, приветливо повозил хвостом по пыльному полу.

— Куда запрятался! — удивился Стасик. — На дворе места мало?

— Погоди, — не отрываясь от книги, сказал Гусь. — Я сейчас…

Стасик подождал. Юрка словно забыл про него. Читал и дрыгал ногой.

— Тебя Тимка Груздь ищет, — сказал Стасик.

Юрка дрыгнул ногой и что-то промычал.

— Наверное, опять шпионов ловить.

Юрка с сожалением захлопнул книгу и повернулся к другу.

— Один всех разбойников разогнал… — сказал он.

— Кто?

— Ричард Львиное Сердце… Вот человек был — никого не боялся.

Стасик взял книгу, полистал.

— Интересная?

— Ого! — сказал Юрка.

— Дашь?

— Жалко, что ли…

Солнце нагрело обшитую дранкой крышу сеновала. Стало душно. Запахло старым сеном. В ярких голубоватых столбиках вихрилась пыль.

Юрка все еще находился под впечатлением книги. Вызванные его воображением образы все еще теснились на сеновале… Это не солнечные лучи прорезали сумрак. Это могучие рыцари скрестили копья. И по дороге, мимо бабкиного дома, не телега тарахтит, а мчатся на тонконогих скакунах разбойники Робина Гуда…

Стасик распахнул дверь. Летний день лавиной хлынул на сеновал, развеял образы…

— Смотри, что я достал. — Стасик разжал ладонь, и на ней блеснула короткая белая палочка.

— Детонатор! — обрадовался Гусь. — А шнур?

Стасик вытащил из кармана кусок шнура.

— Выменял на патроны, — сказал он.

— Попробуем, как горит.

Юрка сбегал домой за спичками. Ножом отрезал маленький кусочек, распушил фитиль и поджег. Пыхнул синий дымок, вырвалось тонкое жало огня — и все.

— Черт, быстро горит, — сказал Юрка.

— Не годится?

Гусь пожал плечами.

— Надо проверить с детонатором… У тебя еще есть?

— Три штуки.

— Тогда испытаем. — Юрка забрался на чердак, достал мешок со взрывчаткой. Взгляд его наткнулся на пустую запыленную бутылку. Прихватил ее с собой и спустился вниз.

— Бомбу соорудим, — сказал он.

Натолкали взрывчатку в бутылку, в горлышко вставили детонатор со шнуром.

— Куда бы приспособить?

— Пошли в лес, — предложил Стасик. Но Юрке хотелось испытать самодельную гранату сейчас же. Он поставил бутылку в картофельную борозду и полез в карман за спичками.

— Как бабахнет… — сказал Стасик.

— Отойди, — приказал Юрка. — Дика запри в сеновале.

Стасик закрыл овчарку и вернулся.

— А бабушка? — спросил он.

— Она глухая. А потом ее нет. В лес ушла.

Юрка ногтем расковырял конец шнура и чиркнул спичкой. Но поднести не успел: Стасик из-за его спины дунул на огонек.

— Уйди, говорят! — обозлился Гусь.

— Я подожгу, — сказал Стасик. Юрка изумленно уставился на него.

— Ты?!

— Давай спички.

Лицо у Стасика было очень бледное, но решительное. Что-то новое, незнакомое появилось в его глазах. И Юрка против своей воли протянул спички.

Стасик, нахмурив лоб, опустился перед бутылкой на колени. Бутылка была зеленоватой, и один бок ее ярко блестел. Он чиркнул спичкой и сразу же погасил: мимо дома прогрохотала машина. Когда скрип рессор и лязг бортов заглохли вдали, Стасик снова чиркнул спичкой и спокойно поднес к шнуру.

— Бежим! — гаркнул в ухо Юрка.

Плечо к плечу они добежали до забора, упали в крапиву, и в ту же секунду раздался оглушительный взрыв. Солнце подпрыгнуло над головой и исчезло. Стало темно. Сверху на них что-то сыпалось. Гусь открыл глаза и чихнул. Над ними висело облако пыли. Когда пыль осела, ребята ахнули: посредине бабкиного огорода зияла порядочная воронка. Зеленая картофельная ботва стала серой от пыли.

— Гошподи, помилуй, гошподи, помилуй… — бормотал кто-то рядом.

Юрка перевернулся на бок и увидел Шириху. Она лежала на тропинке, уткнувшись лицом в лопухи. Скрюченные пальцы ее вцепились в траву.

— Шириху ранило, — прошептал Гусь, толкая локтем приятеля.

— Куда? — спросил тот.

— Господи, помилуй, говорит, — сказал Юрка.

— Ну, теперь будет…

К дому бабки Василисы бежали люди. У калитки затормозил открытый зеленый «виллис». Из него выскочили трое военных и тоже затопали во двор. Юрка и Стасик, прислонившись к забору, сидели в крапиве.