— Вы знаете, что такое стресс-фактор? Знаете его спусковой крючок?

Клэр посмотрела на Тони. Он увидел ответ в ее глазах. ФБР не хотело, чтобы они упоминали о посылках, но если он действительно думал об этом, то, похоже, была взаимосвязь. Кошмары приходили на день или два вслед за новым письмом Роулз-Николс.

— Вы двое должны быть откровенны. Есть ли проблема, о существовании которой я не подозреваю? Может быть, дело в другом ребенке?

Они оба повернулись к доктору Браун.

— Нет, — ответила Клэр как ни в чем не бывало. — Мы уже обсуждали это. При условии, что вы и другие мои врачи будете за, мы оба рады перспективе еще одного ребенка.

Доктор Браун перевела взгляд на Тони.

— Я не делал секрета из того факта, что беспокоюсь о жене; однако, чем больше мы с ней обсуждаем это, тем больше я понимаю, что хотел бы иметь еще одного ребенка. — Он ухмыльнулся про себя. Черт возьми, пять лет назад, он и представить себе не мог, что произнесёт такое. — Но, — добавил он, — здоровье Клэр важнее всего. Если она не справится с этим, то этого не произойдет. Или… — он посмотрел на Клэр. — …мы могли бы усыновить.

— Мы могли бы? — Ее изумрудные глаза сверкнули в его сторону. Никогда раньше они не затрагивали эту тему. — Ты сейчас серьезно? Ты так сильно хочешь еще одного ребенка?

Увидев блеск в ее взгляде, он понял, что именно этого она и хотела.

— Да, хочу.

Доктор Браун прочистила горло.

— Рада слышать, что вы приняли это решение вместе. Не моя работа — разрушать мечты моего пациента, но я думаю, вам обоим следует подумать о своем прошлом. Усыновление, законное усыновление, требует тщательной проверки биографических данных. Я не говорю, что вы не пройдёте. Я говорю, что даже при наличии финансовых средств нет никакой гарантии.

Клэр, похоже, не слышала доктора Браун; вместо этого ее глаза все еще были прикованы к Тони. Наконец она повернулась к женщине, сидевшей напротив нее за столом.

— Я знаю, о чем были мои кошмары. Я знаю, что их вызывает. Причина не в том, что происходит между мной и Тони, совсем нет. Мы просто не имеем права обсуждать это в полной мере. — Прежде чем кто-либо смог заговорить, Клэр добавила, — Но, честно говоря, я не думаю, что дело только в этом. Я волновалась, что в отличие от меня, Тони больше не хочет детей. Я понимаю, что прошу слишком многого. — Она продолжила, как будто он не сидел рядом с ней, а их колени и руки не соприкасались. — Мы с Тони обсудили множество различных вопросов, которые могут возникнуть с другим ребенком. Одна очевидная проблема… — Она повернулась и усмехнулась. — …Это возраст. Извини. — Она пожала плечами. — И дело не только в нём. Я тоже уже не девочка. Мне тридцать три, а Тони пятьдесят два. Я боялась, что, если эти лекарства не выйдут из моего организма в ближайшее время, станет слишком поздно.

Клэр посмотрела на доктора Браун, когда по ее щеке скатилась предательница-слеза.

— Я не говорю, что это вызвало у меня кошмары, но я просыпаюсь, думая об этом, и мне трудно снова заснуть. Я чувствовала давление, что все должно происходить быстро, иначе этого никогда не произойдет.

— А сейчас? — спросила доктор Браун.

— Теперь я знаю, что это не имеет значения. Он поддерживает меня в этом.

— Энтони?

— Да, доктор Браун, я поддерживаю идею еще одного ребенка. Будь то наш биологический ребенок или нам посчастливится усыновить, я хочу, чтобы Клэр была счастлива, и, — добавил он, подчёркивая, — я хотел бы еще одного ребенка. Я никогда не представлял себя отцом, никогда даже не думал об этом. Клэр изменила мою жизнь так, как я никогда не смогу выразить словами. Быть мужем и отцом принесло мне больше радости, чем любая деловая сделка или личные поиски. Николь — это наш мир. Похоже, у Клэр хорошо получается справляться со всей этой сменой лекарств. Мы сделаем все, что порекомендуете вы и другие ее врачи.

— Клэр, мы определили, что некоторые из ваших снов волнуют вас. Вас еще что-нибудь расстраивает?

Клэр выдохнула.

— Да. Какие-то вещи расстраивают меня, а какие-то восхищают. Ничто из этого не становится навязчивым или довлеющим. Это жизнь. В жизни бывают взлеты и падения. Они мне нравятся. Мне нравится быть счастливой и грустной. Мне нравится, когда книга заставляет меня плакать, или Николь заставляет меня смеяться. Мне нравится, когда от взгляда и нежного поцелуя моего мужа у меня мурашки бегут по коже в предвкушении. Все это возвращается ко мне, и я хочу этого на сто процентов.

Доктор Браун кивнула.

— Я даю разрешение на это. — Ее взгляд переместился на Клэр. — Спасибо за ваш ответ. Чтобы все это сработало, вы всегда должны быть честны со мной. Вам также необходимо посетить гинеколога, прежде чем прекращать прием противозачаточных средств. Сейчас начало апреля. Чтобы вывести из организма все транквилизаторы, потребуется месяц, а может и два. А пока я рекомендую альтернативные методы контрацепции.

Тони задавался вопросом, когда в его жизни стало обычным делом иметь так много людей, которые имели право голоса в его личных отношениях. Еще пять лет тому назад он бы не сидел и не слушал, как кто-то другой говорил ему, что ему делать, а чего не делать. А потом, так же быстро, как эта мысль пришла в голову, глаза Клэр встретились с его глазами. В ее взгляде он услышал ее невысказанный монолог. Это сказало ему все, что ему нужно было услышать. Его жена была счастлива, взволнована и воодушевлена.

Хотя Тони жалел, что не мог быть с ней в трудную минуту, здесь, в этом самом заведении, он почувствовал облегчение, что его не было. О, он бы проводил с ней каждый день в надежде скорее вернуть ее к реальности; однако отчеты, которые ему показал Роуч, разбили ему сердце. Он не мог представить, что увидит эти изумрудные глаза безжизненными или без искры. С первого раза, когда он увидел Клэр вблизи и лично, его привлекла жизнь в ее прекрасных глазах.

Теперь следующим шагом было гарантировать, что лучший врач в гребаном мире заверит, что если Клэр действительно забеременеет, ее роды не будут похожи на то, что они пережили в раю. Очевидно, они оба вступали в эту перспективу родительства с большей предусмотрительностью, чем с Николь.

Клэр

Позже той же ночью Клэр скользнула между мягкими простынями их большой кровати, не в силах сдержать улыбку на лице. Все, о чем она могла думать, — это тот факт, что Тони действительно и искренне сказал, что хочет еще одного ребенка. Он сказал это не наедине с ней, а перед доктором Браун. Клэр была взволнована больше, чем чем-либо за долгое время. О, каждый день, который они проводили с Николь, был подарком, и за последние шесть месяцев их семья стала довольной и стабильной, но волнение и предвкушение не входили в повседневный репертуар Клэр в течение очень долгого времени.

Их присутствие было похоже на крошечный бутон надежды, пустившему корни в ее существе. Как будто она чувствовала это внутри себя, давая ей обещание большего. Его щупальца обвились вокруг ее сердца, обняли и согрели ее душу так, как она забыла. Весь мир казался ярче. Это весна царствовала не только в Айове, но и в ней самой. Мир возрождался заново. На деревьях за окнами образовались маленькие зеленые точки. Оттенки красного окрасили пейзаж, когда деревья с красными бутонами вернулись из зимней спячки. Даже трава росла и заполняла их многочисленные дворики цветом.

Впервые за много весен Клэр была частью этого. Она была там, держа Николь за руку, когда они шли по дорожкам через сады и говорили о цветах, выглядывающих из-под земли, и о тех, которые они вместе посадят. Она была с Тони на их балконе или патио по вечерам, когда запах скошенной травы и звук созревающих побегов наполняли их чувства. Самое главное, что она была жива, знала об их будущем и полна энтузиазма.

Кровать сдвинулась, и Клэр повернулась к своему красивому мужу.