Если бы он не стал известным человеком, известным на весь мир человеком, этот случай не имел бы никакого значения; возможно, он простил бы себя за это, забыл про этот случай, как про любой другой.

Но когда он пишет автобиографию, он связывает этот случай с тем великим махатмой, каким он стал. И все это выдумки – он говорит, что из-за этого случая он стал задумываться о безбрачии. Из-за этого случая он стал думать о брахмачарье, безбрачии. Это неправда, но ему нужно было подогнать этот случай под жизнь махатмы. И ему это удалось; любой человек, который прочитает его автобиографию, почувствует, что есть определенная связь между этим случаем и его желанием стать брахмачарьей. Но это неправда, потому что все его четыре сына родились после этого случая. Так что меня ему не обмануть. Он обманывает самого себя, он обманывает своих последователей, он обманывает историков. Если бы этот случай послужил причиной принятия им обета безбрачия, то у него не было бы детей. Все его четверо сыновей родились после этого случая, так что этот случай не имеет никакого отношения к безбрачию.

Но для его ума – и для ума любого человека, читающего автобиографию Махатмы Ганди, – этот случай кажется очень важным, он свидетельствует о том, что потрясение было очень сильным: «Я виновен в смерти своего отца. Я мог бы остаться рядом с ним еще на несколько минут, но моя похоть, мое вожделение оказались сильнее моей любви и почтения к отцу. Моя жена никуда бы не делась, а вот отец должен был в ту самую ночь исчезнуть во тьме и неизвестности, и нам не суждено было встретиться вновь».

Я прочел много автобиографий, и я вижу, что люди, когда они смотрят в прошлое, они смотрят сегодняшними глазами с высоты всего того опыта, который они накопили за это время. Благодаря этому опыту, этим новым глазам смысл событий начинает меняться.

Ты находился рядом со мной с самого детства.

Если бы я не стал тем, кем я стал, ты бы помнил меня как любящего друга, но тебе никогда бы и в голову не пришло, что я был рожден буддой, – эта идея возникла сейчас. Это мое просветление дает тебе такое чувство: «Боже мой! Он всегда был любящим». Но это была не та же самая любовь.

В определенном смысле и капля росы, и океан – это вода. Но капля росы – это капля росы, а океан – это океан.

То, что ты видел во мне, было только каплей росы. Теперь та капля росы кажется тебе океаном, потому что сейчас ты видишь океан. Это все равно, как если бы ты увидел Ганг в Гималаях, в Ганготри – просто маленький ручеек. Он так мал, что даже невозможно представить, что он когда-нибудь достигнет океана. Индусы установили в этом месте мраморную голову коровы, и Ганг выливается изо рта коровы – такой это маленький ручеек. В Гималаях можно найти миллионы ручьев, которые гораздо больше этого.

Но если посмотреть на тот же самый Ганг у Калькутты, в Гангасагаре – Гангасагар означает «океан Ганга», – он стал таким большим, таким широким, таким огромным, что уже не воспринимается как река, он выглядит как океан. Очень трудно связать в своем представлении эти два места. Ганг в Ганготри мог быть бы одним из тех миллионов ручьев, которые исчезают в лесах, в пустынях и о которых никто не вспоминает. Но, поскольку этот ручей стал Гангасагаром, то, зная об этом, даже у его истока вы испытываете чувство чего-то потенциально огромного. Вы уже не сможете смотреть на него просто как на маленький ручей – это ручей, который станет Гангасагаром.

Любая автобиография – вымысел; незначительные случаи, которые сами по себе не имеют никакого смысла, внезапно начинают приобретать смысл в контексте того, кем стал человек.

По сути, это верно: каждый из нас является буддой, и, естественно, я не исключение. Пожалуйста, не делайте из меня исключение. Но эта буддовость – всего лишь семя, и из миллионов семян, возможно, одно семя прорастет и придет к цветению. Это свидетельствует о том, что каждое семя может прийти к цветению. И это придает огромное воодушевление каждому человеческому существу.

В этом смысле твое видение меня как рожденного буддой правильно, но не забывай и о своей ответственности. Это означает, что и тебе нужно доказать, что ты тоже рожден буддой. Возможно, ты начал расти немного поздно. Но что в масштабах вечности значит «поздно»?

Есть только семь дней недели. Выбирай любой, но начинай.

Я совершенно не заинтересован в том, чтобы обращать кого-то в свою идеологию, – у меня нет никакой идеологии. Кроме того, я считаю, что сама попытка обращения кого-то в свою веру, является насилием; это посягательство на его индивидуальность, на его уникальность, на его свободу.

Поэтому моя функция – это не функция учителя, не функция пророка, не функция спасителя, не функция посланника. Мое назначение в том, чтобы служить вам напоминанием. Я хочу быть для вас просто зеркалом, чтобы вы могли увидеть свое истинное лицо.

И если ты способен видеть будду во мне, тебе не составит никакого труда увидеть будду и в самом себе – возможно, немного ленивого, немного сонного, немного заблудившегося.

Но будда есть будда. Не имеет значения, что какие-то винтики и болтики немного ослабли, мы их подтянем. Буддовость – это природа каждого человека.

Я не хочу, чтобы вы поклонялись буддам, я хочу, чтобы вы стали буддами. Это единственный правильный вид поклонения. Если вы любите, станьте буддой.

Второй вопрос:

Ошо,

Гаутама Будда, Махавира, Кришнамурти всю свою жизнь странствовали, перемещаясь из одного места в другое. О Кришнамурти рассказывают, что когда он в последний раз уезжал из Индии в Калифорнию, он сказал кому-то, что если в Калифорнии врач скажет ему: «Больше никаких путешествий, никаких бесед», то все будет кончено, и через четыре недели он умрет, – именно так и случилось на самом деле.

Скажи, пожалуйста, какой смысл вкладывают все мастера в то, чтобы все время странствовать, а не оставаться на одном месте, как Рамана Махарши?

Рамана Махарши – мистик, а не мастер. Мистики никогда не странствуют, потому что мистики не предпринимают никаких усилий для того, чтобы передать свой опыт другим. Они считают, что то, что они переживают, невозможно передать другим, об этом ничего нельзя сказать.

Поэтому во все века мистики оставались на одном месте. Какой смысл перемещаться туда-сюда, странствовать из одного селения в другое селение, из одной страны в другую страну – ради чего?

Опыт мистиков выражен в древнем афоризме: «Колодец остается на своем месте. Жаждущий должен идти к колодцу, а не колодец – к жаждущему».

Будда, Махавира, Бодхидхарма, Шанкара, Нагарджуна, Магомет, Иисус, Кришнамурти – все они странствовали, все время находились в пути…

В устах Мухаммеда эта пословица звучит по-иному, он переделал ее таким прекрасным образом. Он говорит: «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе». Таковы мастера…

Не то чтобы они вступали в противоречие с мистиками; по сути, они согласны, что очень трудно, почти невозможно сообщить, сказать что-либо об истине, о самореализации. Это – за пределами слов, за пределами возможностей языка; в этом они согласны с мистиками.

Но тем не менее мастера говорят, что всегда можно попробовать использовать какие-нибудь непрямые способы, вреда от этого не будет.

Нет прямого способа выразить внутреннее переживание с помощью языка, но можно найти такие способы, такие приемы, с помощью которых что-то может быть сказано, а если не может быть сказано, то может быть услышано.

Подчеркиваю: истина не может быть выражена словами. В этом мистики и мастера согласны: истину нельзя выразить словами.

Но мастера не согласны с мистиками в одном пункте: даже если что-то не может быть сказано, оно может быть услышано – через глаза мастера, через присутствие мастера, через его любовь, через его сострадание, через его безмолвие; достаточно просто находиться рядом с ним. Ничего не говорится, но чье-то сердце может начать танцевать, может родиться песня.