Неслучайно именно Германия дала миру великих философов – философов, готовых дать ответ на любой вопрос. Но в Германии не было искренних исследователей, искателей, которые жаждали ответа. Она не порождала учеников, она порождала только мастеров, но эти мастера – всего лишь великие интеллектуалы, они не мистики.

Германия внесла большой вклад в то, что касается знания: Гегель, Кант, Фейербах, Карл Маркс, – но она не дала миру ни одного мистика. За всю историю ни одного Кабира, ни одного Нанака, ни одного Фарида – очень странно, но это не случайно.

Немецкое эго готово дать ответ независимо от того, знает оно его или нет; но оно очень неохотно задает вопросы, независимо от того, есть у него вопросы или нет.

То же самое и в твоем случае. В течение восьми лет ты подавлял себя, возможно, подсознательно, но всему есть предел. Ты можешь подавлять себя очень долго, но затем наступает момент, когда ты оказываешься сидящим на вулкане. И тогда твой ум готов взорваться от вопросов. Откуда они взялись? Восемь лет их не было, и вдруг, появляясь из неоткуда, они вызывают в тебе почти состояние помешательства: вопросов так много, что ты даже не можешь понять, какой из них следует задать.

Тебе нужно оглянуться назад: ответственность за их подавление в течение этих восьми лет лежит на тебе. Если бы ты позволял им подниматься, за эти восемь лет ты мог бы полностью очиститься от всех вопросов, ты мог бы стать табула раса[3], невинным ребенком.

Но поскольку спрашивать – значит показывать свое невежество, ты продолжал подавлять вопросы. Ведь всегда есть надежда, что кто-то еще может задать этот вопрос, так зачем высовываться?

Однако помните, что вопрос каждого человека выражает его индивидуальность. И хотя слова могут быть те же самые, язык – точно такой же, формулировка вопроса может отличаться совсем ненамного, но в связи с тем, что спрашивающие – разные люди, это создает такое различие, которое почти непреодолимо. Каждый человек вырос в определенных условиях, прожил свою жизнь, прошел через свои взлеты и падения. Вы не можете найти еще одного человека с такими же переживаниями, как у вас. Следовательно, вопрос может казаться тем же самым, но он не может быть тем же самым.

Поэтому никогда не ждите, думая, что кто-то непременно задаст этот вопрос и избавит вас от необходимости выставить напоказ свое невежество, а вы тем временем будете молчать и делать умный вид.

То, что вы не задаете вопросов, вовсе не означает, что вы знаете. Это означает лишь то, что вы недостаточно храбры, что вы боитесь показать свою темную сторону. Но пока вы не покажете свою болезнь, пока вы не сообщите что-либо о ней, врач ничего не сможет с этим сделать.

У меня был один друг, профессор. Он был великим знатоком древнего языка – санскрита. Мало того, что он являлся знатоком древнего языка, его ум тоже был очень старым и гнилым.

Как-то он заболел, и, когда я выходил из аудитории, он сказал мне:

– Я чувствую себя очень слабым и очень больным. Я не знаю, в чем дело, но вы должны отвезти меня к ближайшему доктору.

Я отвез его к своему другу, который жил недалеко от университетского городка. Он был одним из лучших врачей.

Надо сказать, что по традиции древней индийской медицины пациент ничего не говорит врачу, это считается оскорблением. Врач берет пациента за запястье, проверяет его пульс, и это все. И врач сам решает, что это за болезнь, сам решает, какое назначить лекарство.

И индийская медицина, Аюрведа, очень этим гордилась.

Так что этот знаток древнего санскрита не собирался рассказывать врачу, что с ним.

– Вы – врач, – сказал он, – вы учились в Англии и получили очень хорошее образование, поэтому вы должны определить, что у меня за болезнь.

Доктор ответил:

– Это странно. Я лечу людей, а не животных. Конечно, животные не могут сказать, что их беспокоит, поэтому ветеринару приходится самому определять, вычислять, от чего страдает осел…

А иногда дела принимают совсем дурной оборот.

Я вспоминаю один случай. У одного из соседей в моей деревне был осел, очень хороший осел. Внезапно среди ослов вспыхнула какая-то эпидемия, и многие ослы в деревне умерли. Ветеринарная больница и ее доктора не знали, что делать, поскольку ослы не могли сказать, что с ними происходит. А врачи не могли понять, в чем дело. Похоже, это была какая-то совершенно новая болезнь.

Мой друг очень боялся за своего осла.

– Пока ничего не случилось, – сказал он, – я хочу принять все меры предосторожности.

Тогда мы вдвоем – это был лучший осел в деревне, и я часто ездил на нем – отвели осла к ветеринару. И ветеринар сказал:

– Он совершенно здоров.

– Мы знаем, – заявили мы, – и осел тоже знает, потому что он не желал идти к вам, мы привели его насильно. Но мы хотим принять меры предосторожности. Другие ослы умирают, а этот осел – такой прекрасный малый. Поэтому, если можно, дайте ему для профилактики какое-нибудь лекарство, чтобы эпидемия не коснулась его.

Он дал нам какую-то микстуру, а также маленькую бамбуковую трубку и сказал хозяину осла:

– Вы должны вылить это лекарство себе в рот.

Мой сосед стал возмущаться:

– Что вы такое говорите? Я должен лекарство для осла вылить в свой рот?

– Это способ, – сказал ветеринар, – при помощи которого вы сможете дать лекарство ослу, иначе он доставит вам тысячу и одну неприятность. Вставьте другой конец трубки в рот ослу и выдуйте лекарство в его рот.

– Странный способ… – удивился хозяин осла.

Ветеринар сказал:

– Вы просто не знаете, как обращаться с животными.

Но случилось нечто неожиданное. Когда мой сосед приготовился дать ослу лекарство, осел отколол такую замечательную шутку… Он сделал такой сильный выдох, что хозяин осла проглотил все лекарство!

– Что же теперь делать? – заволновался он. – Случилось что-то ужасное. Этот идиот… как раз тогда, когда я собирался дать ему лекарство, он умудрился протолкнуть его в меня. Давай вернемся к доктору. Лекарство может навредить мне – это была мера предосторожности для осла, а не для меня.

Я сказал:

– Я сейчас не могу с тобой пойти, иди один…

Этот знаток санскрита хотел, чтобы врач сказал ему, что с ним не так, просто пощупав его пульс.

Врач объяснил ему:

– Я знаю, что в Аюрведе существовал такой древний способ, но в то время просто не было никаких других средств. В то время люди не были так умны, осознанны и не прислушивались к своему телу, к своим чувствам. Они немногим отличались от животных. Когда появилась Аюрведа, люди только-только отделились от животного мира, вот почему прощупывание пульса было единственным способом.

Но ученого такое объяснение не удовлетворило.

– Все дело в том, – сказал он, – что вы просто не чувствуете тонкие вибрации пульса. Вы не хотите признать свое невежество.

Я сказал ему:

– Ты пришел сюда не для того, чтобы обсуждать, является ли Аюрведа более совершенной системой, чем современная медицина. Ты пришел сюда, потому что ты болен. Не отнимай время у меня и у доктора – он не невежда. Ни один современный врач не скажет, что у тебя болит, ты должен сам рассказать ему об этом. Человечество уже стало зрелым.

Ты можешь сидеть здесь молча в течение восьми лет, не задавая вопросов, прячась за своим молчанием, однако это не истинное молчание, потому что внутри тебя кипят вопросы.

Но немецкий ум не готов так легко признать то, что он невежествен.

Это хорошо, что сейчас ты готов – поскольку твой ум занят исследованием вопросов – и что ты не боишься, что тебя будут считать невеждой.

Никто не собирается считать тебя невеждой.

Невежество – это наше естественное состояние, в нем нет ничего неправильного. Ваша нагота всегда с вами – какой бы толстой ни была ваша одежда, сколько бы слоев одежды ни было на вас. И тут нечего стыдиться.