Алан устраивается за столом, пододвигает к себе блюдо с авокадо и яйцом пашот.

— К сожалению, до рая тебе еще как до Китая пешком. Заур уехал по делам, я решил, что тебе надо развеяться…

Стало горько.

— Уже понадеялась, что у этого монстра вдруг сердце появилось…

Алан бросил на меня колючий взгляд.

Авокадо и яйца были чудесными. По-особенному нежными, просто таяли на языке. А кофе… на свежем воздухе оно вселяло в меня надежду на лучшее.

— Алан, вчера я услышала разговор Заура с той сукой… Она говорила про Стаса. Это правда, что Заур убил его?

Алан посмотрел на меня удивленно. Будто пытался вспомнить, о ком я говорю. А потом, хмыкнув, вернулся к завтраку. Словно ничего в этом странного и не было, в том что Зу расправился с ним. По спине пробежал холодок.

— А тот мужчина? Связанный, вы убьете его?

Алан откинулся на спинку стула, закурил. В его задумчивом взгляде таилось что-то еще… будто он хотел, но все не решался мне сказать.

— Он — предатель, — проговорил спокойно. — Продал нас нашим врагам. На транзит напали, убили начальника охраны Заура, украли товар. Заур слишком занят, чтобы решить судьбу этого ублюдка, поэтому он ждал ее в подвале.

— Вы собираетесь его убить?

Он молчит, искоса наблюдает за мной.

— Может у него были причины? Для того чтобы предать вас? Может у него жену похитили или детей, может деньги были нужны, вы не поинтересовались? Неужели так легко лишить жизни человека? Я не верю, что на такие поступки идут просто так…

Он усмехнулся, окинул меня насмешливым взглядом.

— Он предатель. А с предателями разговор короткий, какими бы серьезными ни были их причины, Самира. Да и у Захара, убитого начальника охраны осталась беременная жена. Ты считаешь, что эта мразь не заслужила смерти?

Мне не хотелось продолжать этот разговор с ним. От признаний Алана становилось страшно. В очередной раз понимаю, что никогда не знала Заура настоящего. Когда влюбилась, видела все через розовые очки. Он казался мне героем, а на самом деле он всегда был убийцей и бандитом.

Я посмотрела вдаль. Охранники стояли у КПП, парни о чем-то болтали, смеялись. Жизнь идет, а здесь, словно другое государство, принадлежащее ему..

— Так он с ней? С Агатой? — сама не знаю, зачем спросила. Не сказать, что я сильно переживаю об этом.

— Давай сменим тему, мне скучно, — скривился Алан. И сейчас я впервые была с ним согласна.

— А у тебя то есть кто? Или Заур — твоя единственная любовь? — хихикнула, а он напрягся.

— А ты кого любишь, Сами? Заура? Или писькиного доктора своего? Или их вместе?

Меня покоробило то, как он назвал Димку. Но я знала, что Алан переживает за друга. Не стала заострять внимание на этом.

— Я никого уже не люблю, Алан. В том числе и себя…

Он молчал. А у меня сердце заныло.

— Мне нужна твоя помощь. Свози меня в больницу к Димке. Мне нужно поговорить с ним, извиниться, попрощаться.

Несколько секунд Алан смотрел на меня задумчиво.

— Самира, ты хочешь еще одной смерти? Хочешь увидеть меня со стеклянным взглядом и перерезанным горлом? Или Диму своего с пробитой башкой? А? — он отбросил в сторону зажигалку.

— Ты еще не поняла? Он убьет любого, он болен тобой, Самира. И если я сделаю это, пострадают все кроме тебя…

Меня разозлили его слова.

— Можно подумать, я не страдаю…

— Ты трахаешься. А меня он просто прирежет.

Я вскочила с лавочки. Мне не хотелось больше разговаривать с ним. Каждое мое слово он обсмеивает.

Но так и не дойдя до аллейки, где собиралась погулять, я замерла. Вдруг ворота открылись и во двор въехал черный Майбах. По коже пробежал озноб, меня передернуло от воспоминаний. Именно в этой машине Заур привез меня сюда. Только была я не на переднем сидении, а в багажнике, как вещь.

Машина останавливается у входа, из нее выходит Заур. А следом за ним со стороны пассажирского Агата. Она поправляет волосы, смеется, что-то говорит ему. А я глаз от них не могу оторвать.

Вдруг Алан берет меня под руку.

— Прогулка окончена, Сами. Идем в комнату.

Внутри меня разливается отвратительное на вкус чувство.

— Я не хочу. Я еще погуляю, — отвечаю упрямо. Алан напрягается.

— Сами…

Обернувшись, выдергиваю свою руку из его хватки.

— Почему этой суке можно все? Почему он с ней как с человеком, а со мной как с грязью?! — на моих глазах слезы, я упрямо стираю их с лица.

Алан вздыхает.

— Ты не тому человеку задаешь этот вопрос, детка, — в его глазах жалость, и я ненавижу себя за то, что не сдержалась. За то, что слабость свою показала им всем.

— Плевать. Пошли.

Бывают моменты, когда опускаются руки. Когда кажется, что такой долгожданный рассвет не настанет никогда. Когда хочется верить, но уже нет сил. Ты выжат, выжжен, опустошен до капли.

Я сидела на постели и смотрела в окно. Я вспоминала маму, то, как мы сажали с ней цветы, как любили гулять по гипермаркетам, выбирая рассаду и красивые горшки. У мамы было мало счастья. Отец всегда был тираном, он брал, ничего не давая взамен, кроме агрессии и боли. Мамы не стало, а что видела она в жизни? Что хорошего она унесла с собой?

Сейчас мне казалось, я повторяю ее судьбу. Незримо, незаметно для себя я оказалась точно в такой же ситуации, как и она когда-то.

Я слышала всю ночь голос Агаты. Я не могла уснуть, потому что ее раздражающий смех буквально въедался в мой мозг. Ревновала ли я? Ни капли. Я вдруг поняла, что ненавижу его намного больше, чем люблю.

Когда вдруг открылась дверь за спиной, я даже не вздрогнула. В комнату вошел Алан. В его руках была какая-то тряпка. Его напряженный взгляд прошелся по мне. Мужчина нахмурился, обнаружив бутылку в моих руках.

— Самира, может, хватит? — он попытался вырвать ее у меня. Я ловко спрятала ее за спину.

— Чего ты хочешь?

Он бросил ту самую тряпку в меня.

— Заур велел тебе надеть это. Вы идете в клуб.

Горький смех сорвался с губ. Он серьезно? Бьюсь об заклад, липучка Агата идет с нами.

— Тройничок намечается? — не смогла удержаться от колкости. Алан вздохнул.

— Сами, просто надень гребаное платье. Давай не будет раздувать проблему, у меня и так голова — дом советов.

Он развернулся на выход. А я опустила глаза на блестящую ткань на постели. Подцепила пальцем это уродство, осмотрела с разных сторон.

— Уверена, его выбрала для меня Агата. Чтобы я смотрелась пугалом рядом с ними, — засмеялась и сделала глоток из бутылки. Алан замер в дверях, почуяв неладное.

— Просто. Надень. Платье.

Я поставила бутылку на стол и медленно подняла руку вверх, загнув все пальцы кроме среднего.

— Вот. Передай своему господину. И пусть это дерьмо надевает его подружка, — я скомкала ткань и швырнула ей в Алана.

Он молча снял его со своего плеча, устремил на меня напряженный взгляд.

— Ты уверена, что хочешь этого?

Я посмотрела на него в упор. У меня больше не было сомнений.

— Да, Алан. Я уверена.

Как только закрывается дверь, я обессилено опускаюсь на то же самое место, где сидела до его прихода. В глазах слезы, а горло стягивает удавкой. Мне так больно, что дышать не могу. Мало того, что он с этой сукой развлекается, в дом ее приводит, так еще и решил больше унизить. Вырядить меня куклой, потащить вместе с собой в клуб. Мне настолько противно, что даже думать об этом не могу.

Вдруг снова открывается дверь. Только на этот раз она распахивается с оглушительным грохотом. Вздрагиваю от испуга, но не оборачиваюсь. Знаю уже, чувствую, как сгустился воздух вокруг. Это он.

Прикрываю глаза, пытаясь унять бешеное сердцебиение в груди.

— Ты перестала понимать человеческую речь? — раздается за спиной вкрадчивый голос. Совсем близко. Он издевается. Наслаждается своим превосходством.

Я чувствую касание его пальцев. В первую секунду нежно, но потом, будто бы одумавшись, он вдруг резко сжимает мои волосы в руке, тянет на себя, заставляет запрокинуть голову назад. Его лицо так близко, на моей коже его дыхание. Оно обжигает, оставляет следы.