Сержант и Энтони Коркрэн, казалось, хорошо поладили друг с другом. Они были одного мнения по двум пунктам: неизвестный человек, без сомнения, был Альберт Коллинз, и мистеру Эмберли не стоило давать ему возможность уйти. Их слова услышал Эмберли, когда вошел на кухню. Он закрыл заднюю дверь на ключ, задвинул щеколды и бросил через плечо: –

– Когда мы произведем арест, мои благонамеренные, но заблуждающиеся друзья, то сделаем это, предъявив обвинение в убийстве, а не в краже со взломом. Далее, я хочу привлечь ваше внимание к одному небольшому, но существенному факту. Человек, который проник сегодня в этот домик, не знал о существовании Билла.

Сержант бросил красноречивый взгляд на Коркрэна.

– А кто такой Билл, позвольте узнать, сэр? – спросил он.

– Билл – бультерьер мисс Браун, – сказал Эмберли. – Обдумайте этот факт.

Рассказ Энтони Коркрэна о его ночных похождениях был тщательно отредактирован до того, как он поведал его на следующее утро за завтраком. На обратном пути к особняку Эмберли проинструктировал его, поэтому он хорошо понимал, что говорить о присутствии еще двух человек в коттедже будет ошибкой.

Вначале он решил сохранить все в тайне, но затем согласился, что это будет неразумно, поскольку Эмберли навел его на мысль, что полное молчание может оказаться предостережением для неизвестного взломщика, что он на подозрении. Этот неизвестный пришел из особняка; далее, он, видимо, знает, кто следовал за ним, так как Энтони громко выругался, когда ударился головой об оконную раму. Если Энтони промолчит, то заставит неизвестного быть начеку.

Следуя инструкциям Эмберли, Энтони рассказал Фонтейну, после того как Джоан вышла из-за стола, что он всю ночь не спал, преследуя неизвестного, явно маскировавшегося человека. Фонтейн посмотрел на него, как на сумасшедшего, и продолжал есть. В эти утренние часы он был всегда в плохом настроении, а потому только хмыкнул в ответ на излияния Энтони. Намазав маслом тост, Энтони сказал:

– Если быть точным, то это был мужчина. С мешком на голове.

Фонтейн оторвался от чтения газеты, посмотрел на него и с раздражением в голосе сказал:

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Если мне не веришь, посмотри на велосипед, – сказал Энтони. – Он был неисправным, когда я на него сел, а сейчас он тем более требует хорошего ремонта.

Фонтейн отложил газету.

– Какой велосипед? – спросил он. – Не болтай чепухи!

– Велосипед Джоан. Я проехал на нем семь миль в одну сторону. И еще семь миль обратно. Фонтейн коротко рассмеялся:

– Да, могу представить, как ты катишь на велосипеде семь миль. Может быть, объяснишь свою шутку?

Энтони объяснил, но потребовалось время, чтобы убедить хозяина имения, что он не шутит. Когда ему удалось внушить Фонтейну, насколько он серьезен, тот сразу заинтересовался, кто же был неизвестный. Энтони ответил, что не знает, но у него есть подозрения.

– Коллинз? – спросил Фонтейн, понизив голос. – Бог мой!

– Заметь, я не сказал, что уверен, – предупредил его Коркрэн. – Я ведь не видел его лица.

Фонтейн даже не пытался скрывать, что очень обеспокоен. Он сказал, что, по-видимому, ему все-таки придется уволить слугу. Энтони согласился с ним, но ему было досадно, что Фонтейн все еще сомневается в его рассказе. Фонтейн отметил, что случай кажется фантастичным, и посетовал, что Энтони не поймал этого человека и не сорвал с него мешок. Насколько он понимал, было неразумно с его стороны обвинять Коллинза без каких-либо доказательств. Он должен все обдумать и хорошенько понаблюдать за лакеем. Все это очень неприятно, чтобы не сказать – возмутительно. Если из полиции опять придут допрашивать слуг, то экономка наверняка уволится. Инспектор так нетактично ведет допрос, что это ее оскорбляет и огорчает.

– В самом деле, – сказал Фонтейн, – лучше бы ты не выглядывал в окно. По крайней мере, я бы тогда ничего не знал.

В этот момент в комнату вошла Джоан, и разговор прекратился. Она и Коркрэн собирались идти играть в гольф. На вежливое предложение принять участие в их игре Бэзил ответил отказом. Он не собирается быть нянькой при влюбленных, а кроме того, этот старый болтун Мэтьюс звонил и предупредил, что приедет повидаться с ним по важному делу.

– Конечно, я знаю, что он имел в виду, – сказал Фонтейн. – Вчера во время обеда он намекнул об этом, но я не отреагировал. У меня достаточно проблем, чтобы добавлять к ним еще и правонарушения смотрителя.

– Браконьерство? – спросила Джоан. – Знаю, Филисити говорила об этом. Я считаю, что Хичкок настоящий бездельник.

– Я не собираюсь избавляться от него в угоду старому Мэттыосу, – сказал Фонтейн.

В двенадцать часов сэра Хамфри привезла на машине его дочь, так как Ладлоу лежал с инфлюэнцией. Бейкер проводил их в библиотеку и пошел искать хозяина.

Сэр Хамфри, как и подобает большому книголюбу, начал бродить вдоль забитых книгами полок, внимательно изучая корешки. Он сурово заметил, что Фонтейн, наверняка не имеет библиотечного каталога и не соблюдает порядка в расстановке книг.

Филисити, усевшаяся на подоконнике, ответила, что он, вероятно, не беспокоится об этом.

– Не книжный человек, дорогой, – сказала она, улыбаясь.

– Это заметно, – сказал отец, надевая очки и разглядывая корешки книг классиков в переплетах из телячьей кожи.

– К тому же это так скучно, – сказала Филисити легкомысленно.

Сэр Хамфри, обнаруживший редкую и ценную книгу, не ответил. Филисити переключила свое внимание на садовника, который собирал опавшие листья на лужайке, а отец начал перелистывать книгу. Когда Фонтейн вошел, принося извинения за то, что заставил гостей ждать, сэр Хамфри, листавший запыленный том, извлеченный с верхней полки, сказал рассеянно:

– Не стоит беспокоиться. Я осматривал ваши книги. Дорогой сэр, знаете ли вы, что они расставлены у вас по размеру?

Фонтейн, казалось, был озадачен таким пустяком и сказал, что он, к сожалению, не любитель книг. Ему было указано, что, видимо, следует нанять человека, чтобы привести библиотеку в порядок . Оказалось, что в его библиотеке много редких изданий, но на полке соседствуют Де Куинси и «Воспоминания о русском дворе» неизвестного автора. По тону сэра Хамфри Фонтейн понял, что это настоящее преступление, но ответил, что он равнодушен к подобным вещам.

– Уверен, ваш дед был настоящий коллекционер, – сказал сэр Хамфри. Показав на книгу, которую держал, он добавил: – Вот старый друг, которого я не встречал, пожалуй, уже много лет. Я все никак не мог понять, почему она исчезла с моей полки. Могу я ее взять на время? Вредная привычка, знаете ли.

– Пожалуйста, – сказал Фонтейн, надеясь закончить разговор о книгах. – Буду рад, если вы возьмете все, что пожелаете.

– Благодарю. Мне так захотелось снова углубиться в этот текст. Если можно, я возьму первый том.

Фонтейн засмеялся:

– Первый том? Не побоюсь признаться, что я не читаю произведений, состоящих более чем из одного тома.

Сэр Хамфри посмотрел на него с таким выражением, как будто встретил динозавра.

– Боже мой! – воскликнул он. – Но эта книга – «Курьезы литературы» Дизраэли – стоит того, чтобы… потрудиться прочитать ее. Но я пришел не для того, чтобы говорить о книгах. Не буду злоупотреблять вашим временем.

Фонтейн вежливо возразил, но не стал противиться желанию сэра Хамфри перейти к делу. Заканчивая через двадцать минут откровенный разговор, он пообещал, что поговорит со смотрителем. Ему сообщили также, что на территории его поместья видели некоего подозрительного человека. Сэр Хамфри считал, что долг каждого землевладельца заключается в том, чтобы покончить с угрозой браконьерства, и высказал уверенность, что Фонтейн согласен с ним.

Фонтейн готов был согласиться на все. Конечно, от браконьеров надо избавиться. Он обязательно поговорит с Хичкоком.

Филисити, насилу скрывая нетерпение, встала и заявила, что если они сейчас же не уйдут, то у них не останется времени заехать в Аппер Неттлфоулд до ленча. Сэр Хамфри сказал, что они наверняка отнимают время у Фонтейна, и выразил надежду, что Фонтейн проследит, будет ли что-то сделано.