— В том-то и дело, что я не знаю обстоятельств, — сказал Хардинг. — Просветите меня, если можно.

Миссис Твининг подняла взгляд от сумочки.

— Боюсь, инспектор, на это потребуется много времени. Я очень давняя приятельница сэра Артура. Нет ничего необычного в том, что я собиралась немного поговорить с ним.

— Значит, в сущности, вы хотели увидеться с ним наедине?

Миссис Твининг заколебалась.

— Да, — ответила наконец она. — Мне нужно было кое-что обсудить с ним. — И, встретив упорный взгляд Хардинга, пояснила: — Брак его сына. Сэр Артур был сильно выведен из равновесия помолвкой Джеффри с мисс де Сильва, и я хотела поговорить с ним на эту тему.

— Говоря «выведен из равновесия», миссис Твининг, вы имели в виду «огорчен» или «разгневан»?

— И то и другое, инспектор. Вполне естественно, для сэра Артура это явилось ударом.

Она чуть передвинулась в кресле и прикрыла рукой глаза от солнца.

— Прав ли я, предполагая, что между сэром Артуром и его сыном произошла серьезная ссора и вы хотели, если удастся, ее загладить?

Миссис Твининг улыбнулась.

— Серьезная, инспектор? О нет! Возможно, шумная, но вряд ли серьезная на взгляд тех, кто знал сэра Артура. Сэр Артур слишком часто ссорился с сыном — да и, в сущности, со всеми окружающими, — чтобы его вспышку стоило воспринимать всерьез. Однако пока его гнев не уляжется, он бывал совершенно несносным. Пожалуй, моей миссией было только привести его в хорошее настроение, чтобы он не испортил ленча компании, которую собрала его жена, — а он вполне мог это устроить.

— А вы не думали, что угрозы могут толкнуть его сына на какой-нибудь отчаянный поступок?

Миссис Твининг негромко рассмеялась.

— Нет, инспектор. Определенно. Я хорошо знакома с Джеффри и ждала, что он сделает именно то, что сделал, — выбежит в гневе из дома, походит, успокоится и вернется — с легкой робостью.

— Понятно, — сказал Хардинг. — А теперь постарайтесь, пожалуйста, рассказать, как вы нашли сэра Артура, войдя в кабинет, и как повели себя.

— Я нашла его мертвым, инспектор, — спокойно сказала она. — Он сидел, ничком навалившись на стол.

— Вы не вскрикнули? — спросил Хардинг.

— Если вас интересует, не завопила ли я, то определенно нет. Я давно уже не девочка, — ответила она с легким раздражением. — И не сразу поняла, что сэр Артур мертв. Если память не изменяет мне, я сперва окликнула его по имени. Потом подошла и положила ладонь ему на плечо. — Она невольно взглянула на свою руку. — Я не видела крови, пока не коснулась его, — продолжала она ровным, бесцветным голосом. — И должно быть, до меня не сразу дошло, что он мертв. Я стояла неподвижно, надо полагать, несколько секунд. Чувствовала себя... слегка ошеломленной. Когда взяла себя в руки, попыталась растормошить его. Кажется, пощупала пульс.

Миссис Твининг умолкла и прижала к губам платок.

— А потом? — спросил Хардинг.

Она поглядела на него.

— Мне стало плохо. Я села на подлокотник кресла возле камина — или, точнее, рухнула на него. Иначе бы, наверное, потеряла сознание. Когда... тошнота прошла, вышла из комнаты, закрыла за собой дверь, чтобы никто не заглянул туда, пошла на веранду и сказала остальным.

— Значит, после того как вы обнаружили сэра Артура мертвым, прошло минут пять, а то и больше, прежде чем вы вернулись к компании?

— Не представляю, — пожала плечами она. — Думаю, вполне возможно.

Хардинг поднялся.

— Спасибо, миссис Твининг. Пока что больше вопросов у меня нет.

Миссис Твининг встала и направилась к выходу. Инспектор распахнул перед ней дверь и сказал:

— Будьте любезны, спросите леди Биллингггон-Смит, не зайдет ли она сюда.

Миссис Твининг кивнула.

— Хорошо, инспектор, — ответила она и вышла.

Хардинг закрыл дверь за миссис Твининг и неторопливо возвратился к столу.

— Итак, сержант?

Незерсол поджал губы.

— Хотите знать, сэр, что я скажу?

— Очень.

— На мой взгляд, держалась она очень спокойно, — заговорил сержант, морща лоб. — В самом деле очень! Не скажу, что все было не так, но мне кажется, было бы естественнее, если б, увидя, что генерал мертв, она сразу выбежала бы из комнаты.

— Согласен. Вместе с тем она производит впечатление женщины с сильным характером. — Инспектор порылся в бумагах. — Насколько я понял, сэр Артур был не таким уж отходчивым, как следует из ее слов.

— Да, сэр, — неуверенно подтвердил сержант.

— Слабо верится, что он быстро успокаивался и всех прощал, — продолжал Хардинг.

— Быстро успокаивался? Ну что вы, сэр! Не хочется дурно говорить о покойнике, но сэр Артур был тяжелым человеком. Можно сказать, образцом неуживчивости.

Дверь открылась; Фэй вошла и встала, глядя на Хардинга. В черном платье она выглядела хрупкой, жалкой. Под глазами темнели большие круги, губы казались бескровными.

— Леди Биллингтон-Смит? — спросил Хардинг. — Прошу вас, проходите, присаживайтесь.

Говорил он приветливо, что было неожиданностью для женщины, знакомой только с методами суперинтенданта Лаптона.

— Благодарю, — негромко ответила Фэй и села в кресло, которое перед этим занимала миссис Твининг. — Насколько я понимаю... вы хотите допросить меня. Я... давала вчера показания суперинтенданту. Не знаю... чем еще могу быть полезна.

— Простите, леди Биллингтон-Смит, но, боюсь, у меня и в самом деле найдется к вам несколько вопросов, в том числе и не очень приятных, — сказал Хардинг. — Постарайтесь ответить с полной откровенностью. Поверьте, я не стал бы прибегать к этому без необходимости.

Фэй снова взглянула на него с удивлением и признательностью.

— Да, конечно. Вполне понимаю.

Инспектор сел.

— Первым делом хотелось бы узнать, леди Биллингтон-Смит, все ли было безоблачно в ваших отношениях с мужем в день его смерти.

Этот лобовой вопрос ошеломил ее.

— Что вы имеете в виду? — промямлила она.

— Я ни на что не намекаю, — заметил Хардинг. — Только хочу, чтобы вы ответили правдиво.

— Мой муж... мой муж был неуживчивым, — с трудом произнесла Фэй. — Разногласия у нас случались, но отношения оставались хорошими.

— Насколько я понял, он был чрезмерно вспыльчив? И ссорились вы довольно часто?

— Я... я не сварлива, инспектор. Муж, когда приходил в раздражение, повышал голос. А ссор у нас не было.

— То есть ваш муж имел склонность бранить вас, когда его что-то раздражало?

— Да. Но это пустяк. Он никогда не злился всерьез, не обижался надолго.

— Утром первого июля, то есть вчера, между вами произошла какая-нибудь сцена?

— Муж очень рассердился на Джеффри — это его сын. Не на меня.

— Иногда, леди Биллингтон-Смит, человек в гневе способен срывать зло на совершенно неповинных. Именно это и произошло?

Фэй замялась.

— Видите ли, он очень рассердился, — повторила она.

— До такой степени, что расстроил вас?

— Нет... то есть отчасти! Это правда, вчера утром я слегка расстроилась. Была не совсем здорова, устала за субботу и воскресенье. У мужа... была манера разговаривать очень резко. Приходя в малейшее раздражение, он повышал голос, и... у меня разболелась голова. Вот и все.

— Полагаю, причиной этого раздражения явилась помолвка сына с мисс де Сильва?

— Да, — ответила Фэй. — Он ужасно рассердился на Джеффри, и я довольно-таки необдуманно попыталась его урезонить.

— Понимаю. Вы опасались серьезной ссоры между вашим пасынком и генералом?

— Нет-нет! — торопливо ответила Фэй. — Я знала, что Джеффри ни за что не станет с ним ссориться, он, видите ли, очень боялся отца. Но опасалась, как бы Артур... мой муж не выгнал его из дому. Он был... в некоторых отношениях... очень жестким.

Хардинг взял свой карандаш, тщательно оглядел его кончик.

— Простите меня, леди Биллингтон-Смит, если мой вопрос вам неприятен, но было ли это единственной причиной сцены, которая разыгралась между вами и сэром Артуром? Не было ли с вашей стороны некоторой ревности?