Кэтрин никогда не чувствовала себя такой одинокой.

Она ждала, что он скажет что-нибудь, прикоснется к ней, утешит. Тщетные ожидания… И все-таки она жаждала прикосновения его рук – так, как несколько минут назад она жаждала его тела. Когда же он заговорил, она тихонько заплакала. Однако поняла, что плачет, лишь когда его рука коснулась ее лица. Но вместо того чтобы повернуться к нему, она уткнулась лицом в подушку.

Как можно жаждать утешения и в то же время избегать его? Кэтрин сама себя не понимала.

Впрочем, нет, понимала. Но понимала и другое: от мужа глупо ждать утешения. Да и не станет она унижаться, объясняя ему, что именно ей нужно, о чем она мечтает. А ведь мечтала она даже не о любви – можно было бы прожить и без любви, если бы она почувствовала уважение к себе и дружеское участие.

Она может надеяться лишь на одно – на то, что произошло между ними совсем недавно. В минуты близости ей ничего больше не надо. Но после этого чувство одиночества только обостряется.

А потом он встал, взял свечку и спустился вниз. Поначалу ей показалось, что муж хочет уйти, подумалось, что он, возможно, уйдет и уже никогда не вернется. Но нет, не мог он уйти. Потому что женился на ней, чтобы обладать ею. Теперь она – его собственность, и он с ней не расстанется.

Кэтрин до утра пролежала на спине. Она ненадолго засыпала, потом просыпалась и, просыпаясь, думала о том, что совершила ужасную ошибку. Ошибка состояла в том, что она вышла за виконта замуж, а также в том, что не смогла принять свое замужество таким, каким оно было на самом деле. Хотя ночь казалась долгой и тоскливой, утро ее страшило еще больше. Ведь ей опять придется встретиться с ним.

Тоби спрыгнул на пол, и виконт, проснувшись, не сразу сообразил, где находится. Затекшие руки и ноги, боль в шее и ощущение холода – все это свидетельствовало о том, что он не у себя в постели. Виконт открыл глаза. Господи, да ведь он вчера женился! И это утро после его первой брачной ночи.

Кэтрин встала – он услышал, как звякнул замок в задней двери: она выпустила собаку. Но вернулась не сразу. Наверное, вышла вместе с Тоби, как вчера вечером. “Неужели этот маленький и плохо воспитанный терьер так много для нее значит?” – подумал он в раздражении.

Виконт зябко повел плечами – в кухне было холодно. Он нахмурился, вспомнив, какое пережил унижение, обнаружив, что довел ее своими ласками до слез. Такого с ним никогда еще не случалось. Позор, что такое случилось с ним и его женой.

Виконт пытался развести огонь, но без особого успеха – и тут наконец появилась Кэтрин.

– Я могла бы сделать это, – проговорила она с невозмутимым видом.

Он внимательно посмотрел на нее. Облачившись в синее шерстяное платье, собрав волосы в узел на затылке, она снова превратилась в миссис Кэтрин Уинтерс, вдову – Не сомневаюсь, – ответил виконт. – Но я и сам справлюсь.

Глядя на Кэтрин, трудно было поверить, что ночью она принадлежала ему. Она выглядела как всегда: стройная, красивая – доступная. И, как всегда, соблазнительная.

– Я заварю чай, – сказала она, проходя мимо него. – Хотите тостов?

– Да, с удовольствием. – Виконту было очень неловко. Черт побери, он чувствовал себя незваным гостем. – Убирайтесь отсюда, сэр! – крикнул он на Тоби.

Терьер, расположившийся в кресле, насторожился. Затем, виляя хвостом, спрыгнул на пол.

Только сейчас виконт заметил, что его одежда измята. И ему показалось, что от него пахнет потом. Он вспомнил, что взял с собой саквояж. Теперь следовало умыться, побриться и переодеться до прибытия экипажа, который отвезет его домой.

Отвезет вместе с женой. Эта мысль казалась странной; фантастической…

Будь здесь камердинер виконта, он вынул бы из саквояжа его платье еще вечером и позаботился бы о том, чтобы оно было в лучшем виде. Виконт же, разумеется, вспомнил об этом только сейчас. Уж очень ему хотелось поскорее отвести новобрачную наверх и уложить в постель.

Двигаясь уверенно и изящно, она налила воды в котелок, поставила его на огонь и нарезала хлеб, чтобы поджарить его на углях. Она ни разу не посмотрела ему в глаза. Виконт все больше раздражался.

– Я поднимусь наверх. Мне надо умыться и переодеться, – сказал он.

Там ли она умывается? Или здесь, в кухне? Он не заметил в спальне умывального столика.

– Умывальник в комнате напротив спальни, – сказала она, словно прочитав его мысли. Кэтрин насыпала в чайник заварки. – Если вы дождетесь, когда закипит котелок, то сможете умыться горячей водой.

Проклятие! Разумеется, здесь нет слуг, чтобы принести ему горячую воду для мытья и бритья. Как она может так жить? Как она приспособится к жизни в Стрэттоне? И вообще – сможет ли она приспособиться? Станет ли она настоящей хозяйкой в его доме? Если нет, то и черт с ней. Можно обойтись и без хозяйки.

Как ни странно, но во время завтрака – завтракали за кухонным столом – они поддерживали беседу. Виконт рассказывал о Лиссабоне, где как-то раз провел целый месяц, выздоравливая после ранения. Кэтрин же рассказала о том, как ходила на конюшню в Боудли-Хаусе, чтобы выбрать себе щенка. Из пятерых она выбрала Тоби, потому что он единственный стоял на коротких лапках и при этом грозно тявкал на незнакомку.

– Правда, он тут же принялся лизать мне руки и лицо, когда я взяла его на руки, – сказала она, рассмеявшись. – Что мне оставалось делать? Я взяла его себе – он покорил мое сердце.

Кэтрин задумчиво улыбнулась, – казалось, она видела перед собой крохотного нахального щенка. Лорд Роули не сводил с нее глаз. “Я бы не возражал, – подумал он, – если бы подобные улыбки предназначались мне”. Эта мысль вновь привела его в раздражение. Ведь она отвернулась от него ночью и заплакала!

Виконт отодвинулся от стола и встал.

– Экипаж подадут через полчаса с небольшим, – сообщил он, вынимая из кармана часы. – Мы должны быть готовы к отъезду, чтобы как можно дольше ехать при свете дня – дорога предстоит долгая.

– Да, – кивнула Кэтрин.

Виконт вдруг увидел, что ее чашка, стоящая на блюдце, дребезжит и что она спрятала руку, чтобы скрыть дрожь.

Ну что с ней опять? Неужели мысль о том, что она уезжает с ним, настолько чудовищна? Или она огорчилась, что приходится покидать коттедж, бывший ее домом в течение пяти лет? Да, конечно, неплохо здесь устроилась – даже и без прислуги.

Виконт взглянул на жену, пытаясь найти слова, чтобы выказать свое сочувствие. На мгновение он забыл о своем раздражении – подумал о том, что, возможно, виноват перед ней.

Неужели она действительно предпочла бы остаться здесь, снова в одиночестве? Неужели согласилась бы вести свою прежнюю скучную жизнь? Снова в одиночестве… Впрочем, не стоит об этом думать. Они вступили в брак, и она должна отправиться с ним в Стрэттон, вот и все.

Кэтрин встала, не глядя на мужа. Вылила воду из котелка в кувшин.

– Наверное, этого хватит, – сказала она, протягивая ему кувшин. – Можно смешать горячую воду с холодной, она наверху, милорд…

Кэтрин осеклась и вспыхнула, прикусив губу. Виконта же охватила ярость. Он резко повернулся и вышел из комнаты, держа в руке кувшин с водой.

"Милорд”.

Вчера она стала его женой. Ночью она лежала с ним на брачном ложе.

А потом плакала.

"Милорд”.

В экипаже прибыли мистер и миссис Адамс – Клод и Кларисса. Они объяснили, что домой собираются вернуться пешком. Дафна тоже хотела приехать с ними, но за завтраком ей стало нехорошо, и Клейтону пришлось увести ее.

– Это у нее из-за недавних волнений, – улыбаясь, объяснил Клод.

– Надеюсь, что дело только в этом, – сказала Кэтрин, встревожившись.

Хотя, говоря по правде, она обрадовалась, что нашлась тема для разговора. Ей было крайне неловко встречаться взглядом с деверем и невесткой – они появились так неожиданно… К тому же Кларисса поглядывала на нее с любопытством, хотя и пыталась его скрыть.

Кэтрин злилась. По румянцу было совершенно очевидно, что именно произошло накануне вечером.