И вот нашелся человек, которого они заинтересовали…

Чем дольше Рид размышлял об этом, тем менее странным представлялось ему то, что этим человеком оказался именно Смит. Смит славился цепкостью и упорством, которые переводили его из числа опасных людей в разряд смертельно опасных. И только окончательно успокоив расходившиеся нервы, Рид позвонил в Пентагон генералу Ричардсону.

– Это Рид. Угроза, которую мы считали гипотетической, становится вполне реальной. – Он помолчал. – Позвольте мне высказаться до конца, но думаю, что вы согласитесь: пора пускать в ход чрезвычайный план.

В национальном аэропорту имени Рональда Рейгана Смита встречала машина органов контрразведки. Телефонный вызов, которого он дожидался, застал его на полпути к Кэмп-Дэвиду.

– Как поживаешь, Питер?

– Я до сих пор в Венеции. У меня интересные новости.

Опустив детали допроса Дионетти, Хауэлл рассказал Смиту о его связи с банком Оффенбаха в Цюрихе.

– Если хочешь, я переброшусь словцом с этим швейцарцем.

– Лучше затаись, пока я тебе не перезвоню. Что с Дионетти? Как бы он не поднял шумиху.

– Это вряд ли, – заверил Хауэлл. – У него тяжелое пищевое отравление, и он проведет на больничной койке по меньшей мере неделю. Вдобавок Марко знает, что я в курсе его финансовых дел и могу погубить его одним звонком. – Хауэлл не видел смысла вдаваться в подробности. – Я останусь на месте до тех пор, пока ты не дашь о себе знать, – сказал он. – Если потребуется, могу добраться до Цюриха за два часа.

– Буду держать тебя в курсе.

Водитель высадил Смита у «Розового бутона», где его ожидал Клейн.

– Хорошо, что ты вернулся, Джон.

– Да, сэр. Спасибо. Что слышно об оспе?

Клейн покачал головой:

– Ничего. Но взгляни-ка… – Он протянул Смиту свернутый в трубку лист бумаги. Это был черновой фоторобот Берии, слишком приблизительный, чтобы его можно было опознать. И вообще Берия обладал на редкость заурядной, неприметной внешностью – главным козырем наемного убийцы. На фотороботе было изображено лицо, которое могло принадлежать кому угодно. Лишь чистая случайность, слепая удача могли бы навести полицию на Берию – именно эту мысль Клейн стремился внушить его хозяевам. Внеся в свой облик минимальные косметические изменения, Берия мог чувствовать себя совершенно спокойно: наниматели будут и впредь полагать, что его профессиональные навыки перевешивают опасность возможного разоблачения.

Свернув бумагу, Смит ударил трубкой по ладони. Он подумал, что Клейн пошел на огромный риск: утаив от правоохранительных органов истинную внешность Берии, он значительно ограничил возможность его поимки. Но этот шаг давал ему преимущество, хотя и второстепенное: когда фоторобот Берии появится на улицах и попадется на глаза его хозяевам, они не будут встревожены. Они понимают, что смерть Трелора должна быть расследована. То, что свидетель дал полиции приблизительное описание Берии, выглядит совершенно естественно. Смит не надеялся, что хозяева наемного убийцы потеряют бдительность. Но они хотя бы отчасти успокоятся, решив, что непосредственная опасность им не грозит.

– Что удалось выяснить в Хьюстоне? – спросил Клейн.

– Трелор был чертовски осторожен, – ответил Смит. – С кем бы он ни встречался, он впоследствии тщательно и педантично уничтожал все следы.

– Тем не менее главную задачу ты выполнил.

– Да, я поднял волну, сэр. Хозяева Трелора знают, что я заинтересовался им. – Смит выдержал паузу. – Президент согласился с вашим предложением относительно вакцины?

– Он начал переговоры с фармацевтическими фирмами, и те пошли ему навстречу, – ответил Клейн.

В нынешних обстоятельствах было жизненно необходимо, чтобы ведущие компании по выпуску медикаментов в кратчайшие сроки перевели свое оборудование на производство противооспенной вакцины. Даже если похищенные образцы будут подвергнуты генетической перестройке, существующие ныне средства могут оказаться хотя бы отчасти действенными. Однако производство вакцины в достаточном количестве означало бы прекращение выпуска остальной продукции. Президент уже согласился компенсировать убытки компаний, но это было лишь половиной дела. Компании пожелают узнать, зачем так срочно потребовалась вакцина и где произошло столь массированное заражение. Поскольку скрывать такие сведения невозможно – они непременно просочатся в средства массовой информации, – в качестве места, где якобы вспыхнула эпидемия, следовало указать далекий, но густонаселенный уголок планеты.

– Мы остановили свой выбор на Индонезийском архипелаге, – сказал Клейн. – Воцарившийся там хаос полностью остановил входящие и исходящие транспортные потоки. Там не осталось туристов, и Джакарта выдворила из страны всех зарубежных журналистов. Мы пустим слух, будто бы там вспыхивают локальные эпидемии оспы и что вирус может распространиться на более обширные территории, если не сдержать его натиск. Отсюда и потребность в массовом производстве вакцины в столь сжатые сроки.

Смит обдумал его слова.

– Звучит разумно, – сказал он наконец. – Большинство государств относятся к нынешнему индонезийскому режиму крайне отрицательно. Однако подобные слухи породят панику.

– Тут уж ничего не поделаешь, – отозвался Клейн. – Тот, кто похитил оспу, пустит ее в ход в самое ближайшее время – это вопрос недель, если не дней. Как только мы выследим и захватим заговорщиков и вирус, можно будет заявить, что первоначальный диагноз оказался ошибочным и что это была не оспа.

– Дай-то бог, чтобы получилось именно так.

Смит повернулся и увидел входившего в комнату Кирова в гражданском. Облик русского изумил его. Подтянутый моложавый генерал превратился в потрепанного типа в заношенном костюме из магазина готовой одежды. Его галстук и рубашку на груди покрывали пятна кофе и остатки пищи, а туфли на тонкой подошве и дешевый кейс были исцарапаны. Длинные пряди парика были спутаны и всклокочены. Умело наложенный грим придал его глазам алкоголическую красноту и подчеркнул темные мешки под ними. Киров вошел в образ человека, при взгляде на которого чувствуешь неловкость. Во всем его образе сквозили отчаяние и безнадежность – типичные черты опустившегося коммивояжера, которому не место среди удачливых энергичных людей, живущих и работающих в шикарном районе вокруг Дюпон-Серкл.

– Передайте мои поздравления вашему гримеру, генерал, – сказал Смит. – Даже я не узнал вас с первого взгляда.

– Будем надеяться, что Берия повторит вашу ошибку, – со всей серьезностью ответил Киров.

После происшествия в «Биоаппарате» он убедил российского премьера отправить его в Штаты помогать американским коллегам в поисках Берии. Клейн решил, что Киров, который прожил в Вашингтоне год и хорошо знал районы с этническим населением, может принести неоценимую пользу. Он объяснил это президенту, и тот, найдя общий язык с Петренко, разрешил Кирову въехать в страну.

Однако жесткий, ясный взгляд Кирова подсказывал Смиту, каковы истинные причины его приезда. Кирова предала женщина, которую он любил и которой доверял. Ее подкупили неведомые силы, связанные с убийцей, которому удалось ускользнуть от Кирова, и он жаждал возмездия, стремясь восстановить свою честь офицера.

– Как вы собираетесь действовать, Джон? – спросил Киров.

– Мне нужно заехать домой, – ответил Смит. – Как только вы устроитесь, мы сможем отправиться в Дюпон-Серкл.

Поскольку в российском посольстве не было сведений о приезде генерала, Смит предложил Кирову остановиться в его доме в Бетезде, который отныне становился штаб-квартирой по розыску Берии.

– Вы уверены, что обойдетесь без наружного наблюдения? – спросил Клейн.

При всем доверии к опыту и чутью русского контрразведчика он не хотел выпускать Смита и Кирова на улицы без прикрытия. Смит ездил в Хьюстон проверить, не оставил ли Трелор каких-либо следов, но истинным его намерением было потревожить нити паутины, до сих пор связывавшей Трелора с его соучастниками и хозяевами. Продемонстрировав свою готовность начать расследование там, где он жил и работал, Смит надеялся вынудить хозяев Трелора пуститься за ним в погоню… Иными словами, выманить Берию из берлоги.