Безмолвие, воцарившееся в зале, нарушили звуки голосов. Лэндон с облегчением заметил, как на мрачных лицах появляется выражение деловитости и решимости. Он всегда был уверен, что с ним работают лучшие люди. Теперь его вера получила подтверждение.

Первым Лэндон позвонил Ричу Уорфилду, советнику президента по науке. Медик по образованию, Уорфилд был знаком с программой экспедиции. Он мгновенно осознал масштабы несчастья.

– Что я могу рассказать президенту, Гарри? – спросил Уорфилд. – Он потребует точных проверенных сведений.

– Хорошо, – отозвался Лэндон. – Во-первых, после последнего выхода Уоллеса в эфир связи с «Дискавери» не было. Уоллес успел сообщить, что члены экипажа умирают или уже мертвы. Я распоряжусь доставить тебе запись разговора – на тот случай, если президент захочет услышать его лично. Что касается самого корабля, то он в полном порядке. Курс, траектория и скорость остаются прежними. Все бортовые системы функционируют нормально.

– Каковы возможные версии происходящего? – спросил Уорфилд.

– Показания системы воздухоснабжения в пределах нормы, – ответил Лэндон. – Мы не обнаружили следов токсичных веществ. Ни дыма, ни огня, ни посторонних газов.

– Может быть, банальное пищевое отравление? – предположил Уорфилд.

– Экипаж должен был приступить к первой трапезе. Но даже если все продукты заражены, вряд ли яд мог распространиться так быстро и подействовать столь губительно.

– Груз?..

– Это самый обычный полет. В лаборатории содержится стандартный набор подопытных животных и насекомых…

– В чем же дело, Гарри?

Лэндон внимательно просмотрел расписание экспериментов.

– Первой к работе должна была приступить Меган Ольсон. Она изучает лихорадку легионеров. Никакие иные микроорганизмы в программе не значатся. Но Меган не успела начать эксперимент.

– Могла ли культура каким-либо образом просочиться в атмосферу корабля?

– Вероятность такого события один к десяти тысячам. Лаборатория оснащена всевозможными детекторами для обнаружения утечек. Но допустим, что это все же произошло. Лихорадка не могла распространиться так быстро. Смерть настигла экипаж в считаные минуты.

На мгновение в трубке воцарилась тишина.

– Я знаю, это не моя компетенция, – заговорил наконец Уорфилд, – но если ты исключаешь иные варианты, я по-прежнему склонен считать, что микробы вырвались на свободу.

– Между нами, я готов согласиться с тобой, – ответил Лэндон. – Но мне не хотелось бы заострять внимание президента на этой версии. В сущности она ничем не подтверждена.

– У президента возникнут вопросы, – мрачно произнес Уорфилд. – Надеюсь, ты понимаешь, о чем он спросит в первую очередь.

Лэндон стиснул веки.

– На этот случай имеется особая процедура, Рич. Во время старта за полетом следит офицер, отвечающий за безопасность прилегающих территорий. Он держит палец на кнопке подрыва корабля. Если что-нибудь случится… Помнишь «Челленджер»? После взрыва наружного бака и корабля ракеты-ускорители продолжали работать. Их пришлось спустить на Землю. На корабле установлена система самоуничтожения, которую мы можем активировать, если он начнет падать. В настоящий момент «Дискавери» находится достаточно далеко, и в случае нужды мы могли бы взорвать его, не подвергая опасности жителей районов, над которыми он пролетает. – Лэндон выдержал паузу. – Рич, когда ты будешь рассказывать об этом президенту, напомни ему, что именно он отдает этот приказ.

– Хорошо, Гарри. Я передам ему все, что известно на данный момент. Не удивляйся, если он сам позвонит тебе.

– Как только появятся новости, я сразу свяжусь с тобой, – пообещал Лэндон.

– И последнее, Гарри… Можно ли посадить корабль на автопилоте?

– Мы сажаем так даже аэробусы. Вот только захотим ли мы вернуть его на Землю?

Потом Лэндон позвонил офицеру службы надзора за прилегающими территориями. Ему уже сообщили о происшествии. Лэндон рассказал все, что знал сам, и добавил, что по плану полет должен был продлиться восемь суток.

– Разумеется, теперь об этом придется забыть, – сказал он. – Отныне вопрос заключается не в том, снимать ли «Дискавери» с орбиты, а когда это сделать.

– Как мы поступим с ним, когда он начнет снижение? – негромко спросил офицер.

– Будем действовать по обстоятельствам.

Лэндон принялся обзванивать абонентов по списку, в котором, помимо прочих, значились генерал Ричардсон и Энтони Прайс. Ричардсон совмещал должности начальника генштаба ВВС и командира подразделения космической безопасности, следившего за любыми объектами, которые приближались к Земле либо двигались вокруг нее по орбитам. Энтони Прайс, глава Агентства национальной безопасности, вошел в список, поскольку некоторые целевые экспедиции в космос получали финансирование от АНБ.

Каждый раз, завершая очередной разговор, Лэндон оглядывался в надежде, что кто-нибудь из сотрудников хочет сообщить ему нечто новое. Он сознавал, что это не более чем жест отчаяния; в нынешних обстоятельствах он не колеблясь прервал бы любую беседу, если бы восстановилась связь с кораблем.

Следующие два часа Лэндон продолжал разговаривать по телефону. Ему оставалось лишь радоваться, что он – по крайней мере, сейчас – избавлен от общения с представителями средств массовой информации. Многих сотрудников НАСА искренне возмущало то, что в нынешнее время космические полеты представлялись столь обыденным делом, что их даже не освещали в прессе. Старт злополучного «Челленджера» в прямом эфире показывала единственная станция – Си-эн-эн. А за запуском «Дискавери» следили только телекамеры НАСА.

– Доктор Лэндон, четвертая линия!

Лэндон даже не посмотрел, кто его окликнул. Он переключился на нужный канал и услышал слабый голос, едва пробивавшийся сквозь треск разрядов:

– Центр, говорит «Дискавери». Вы слышите?

Дилан Рид все еще находился в лаборатории. На нем был защитный скафандр, его ступни цеплялись за ременные скобы, которые удерживали Рида напротив вспомогательного коммуникационного пульта. Несколько часов добровольного заточения без контактов с внешним миром показались ему вечностью. Он выключил приемник, чтобы не слышать встревоженных голосов сотрудников ЦУПа, вызывавших корабль. Теперь, переходя к очередной фазе операции, он восстановил радиосвязь.

– Центр, это «Дискавери». Вы слышите?

– «Дискавери», говорит руководитель полета. Доложите обстановку.

– Гарри, это ты?

– Дилан?

– Да, я. Слава богу, Гарри. Я уже не надеялся услышать человеческий голос.

– Дилан, что у вас происходит?

– Не знаю. Я в лаборатории. Мы получили сигнал о неисправности одного из скафандров, и я поднялся сюда проверить его. Потом я услышал… Господи, Гарри… казалось, их душат. Потом выключилась связь…

– Дилан, подожди минутку, ладно? Постарайся сохранять спокойствие. В лаборатории есть кто-нибудь еще?

– Нет.

– Остальные не пытались связаться с тобой?

– Нет. Гарри, послушай. Какого…

– Мы не знаем. В сущности мне больше нечего сказать. Мы поймали невнятное сообщение Уоллеса, но он не смог объяснить, что происходит. Должно быть, вмешался какой-то быстродействующий и чрезвычайно смертоносный фактор. Мы подумали, что в атмосферу корабля проникли микробы. У вас на борту есть что-нибудь опасное?

То, что я пронес на корабль, – самый настоящий кошмар.

Но вслух Рид произнес:

– Ради всего святого, Гарри! Загляни в список грузов. Самое страшное, что у нас есть, – культура лихорадки легионеров. И она находится в холодильнике.

– Дилан, ты должен сделать это, – сдержанно произнес Лэндон. – Ты должен выйти из лаборатории и посмотреть… что там и как.

– Гарри!

– Дилан, мы обязаны выяснить, что случилось.

– А если они все мертвы, Гарри? Чем я смогу им помочь?

– Ничем. Ты ничего не можешь сделать. Но мы собираемся вернуть тебя домой. Ни один из нас не покинет свой пост, пока ты не опустишься на Землю целый и невредимый.