Я улыбнулся:

— Что ж, я бы соврал если бы сказал, что расстроен этими словами.

В одиночку в новом мире было не выжить.

— Положение сложилось тяжёлое, но не критическое. Силы имперских подразделений защитят гражданское населе…

Толпа вокруг Кардинала волновалась. Послышались истеричные женские выкрики:

— Мои дети! Где мои дети! Кто их защитит? Куда вы смотрели, вы же должны защищать нас! Где вы были, когда эти твари бомбили город!

Пожилую женщину обняли и успокаивающе поглаживая попытались успокоить окружающие её люди. Я видел, как её плечи дрожат от рыданий.

Кардинал повысил голос:

— Прошу сохранять спокойствие! Нам всем сейчас тяжело. Много раненных, все мы устали и находимся на грани срыва. Но это не повод опускать руки. Все взрослые мужчины и женщины будут зачислены в рабочие отря…

Но офицеру не суждено было закончить фразу. Ухоженная дама, срывая голос завопила:

— В тоннеле нечем дышать! Как вы собираетесь решать эту проблему? Канализация не работает! В туалетах вонища, я туда не зайду! Негде принять душ в конце-то концов! Это нечеловеческие условия!

Кардинал повернулся к разряженной фифе и ответил ледяным тоном:

— Перед нами стоит три критически важных задачи. Обеспечить людей запасом провианта, чистого воздуха и медикаментов. Как вы можете судить проблема с утилизацией отходов не входит в тройку первостепенных. Многочисленные раненые как гражданские, так и военные, скоро превратятся в невосполнимые потери, смерть большинства из них в текущих условиях дело нескольких дней. Если не наладим поступления воздуха — умрём от удушья. Если не восстановим источник воды — умрём от жажды. Если не добудем еды — сами станем едой для тех монстров в которых превратились жители города.

В словах Кардинала слишком часто повторялось «умрём». Толпа притихла и, кажется, съёжилась.

Офицер сумел завладеть их вниманием.

— Нам всем придётся работать на износ чтобы выжить. Мне нужны люди, знающие не понаслышке внутреннее устройство четвёртой горбольницы, очистных сооружений завокзального района и вертикальных шахт аварийной вентиляции над нами.

Толпа зароптала, далеко не все собравшиеся здесь принадлежали к рабочему классу. Те, кто застрял тут на поездах, социально были очень далеки от рабочего люда. Не тянули на богатеев, но считали себя выше обычных работяг. Мысль о том, что им придётся работать пришлась этим мужчинам и женщинам не по душе.

— Инженеры. Рабочие… ну? Неужели никого?

Именно в этот миг чёрт меня дёрнул поднять руку и крикнуть:

— Мы только оттуда! Из очистных!

Народ вокруг мгновенно притих и повернулся на нас, а я, увлекая Борза за собой, пробился к трибуне, расталкивая народ локтями:

Вблизи Кардинал оказался гораздо моложе меня. Лет эдак на десять. Прямой будто ему в спину вставили лом, хмурый, уставший, но сохранивший в своих глазах блеск упрямства.

Скользнув по нам глазами, он задержал свой взгляд на Борзе и увидев всё что хотел, указал на нас кому-то в толпе вояк за своей спиной:

— Забирайтесь на перрон и ждите. — Сказал так, что услышали только ближайшие к импровизированной трибуне люди и повернувшись к толпе, закончил. — Остальные могут разойтись! Напоминаю, что все будут зачислены в трудовые отряды, а те, кто откажется оказывать содействие, попадут под действия мер, продиктованных военным временем!

Кардинала едва ли не слали прямым текстом. Народ ворчал и глядя на них я понимал, что многие из этих мужчин и женщин либо изменятся, либо будут обречены на гибель.

Привыкшее к сытой жизни наверху, проводящие досуг в вирте, они слишком оторвались от реальной жизни и воспринимали ситуацию заторможено. Считали, что военные им что-то должны, и пока не понимали, что, если они сами себя не спасут, этого не сделает никто.

Не нужно быть телепатом чтобы читать мысли таких людей. В их помыслах всякий им должен. Их должны спасти, обогреть, отмыть и накормить, потому что они, к примеру — граждане и у них есть права. Или потому, что платили налоги. Или ещё по десятку дурацких причин, на которых насрать врагу и беспощадным тварям за аварийными переборками.

В момент, когда народ обязан стать единым, сильная, но не жестокая рука — единственный путь к спасению.

— Ваше имя.

Стоило нам подойти к офицерам, как перед нами тут же нарисовался невзрачный мужичок-толстячок с уставшим лицом.

— Я не уверен что…

ИскИн взвыл тревожным сообщением и выдал:

Попытка обойти блокировку с помощью запроса Имперской Службы Безопасности — заблокировано защитной системой ПО «Оазис»

О как! Значит передо мной безопасник в гражданке! Учитывая военное положение, он мог запросто прочитать все данный обо мне, в обход моего разрешения.

Мог — да не смог.

Программное обеспечение чьи файлы я установил во время нашего пребывания на очистных сооружениях, неожиданно оказалось не по зубам человеку, который был далеко не так прост каким казался на первый взгляд.

— Блокировка запроса офицера при исполнении в обычное время карае…

Настала моя очередь перебивать:

— Сейчас необычное время.

Ни одной негативной эмоции я не смог разглядеть на потном лице. Наоборот, толстяк улыбнулся и кивнув мне словно глупый болванчик перетёк в сторону и в который раз изменив своё настроение, хрипло гаркнул:

— Доклад!

Борз в отличии от меня «Оазис» не устанавливал.

Через минуту у офицера ИСБ была вся информация о наших передвижениях. Мой побратим снайпер в какой-то мере был подневольной птицей, и пойти на прямую конфронтацию с безопасником не мог. Я это понимал и не считал чем-то плохим. Государственная служба всегда сопряжена с целым рядом весьма важных «условностей».

Оглядевшись, я понял, что из толпы вышли и другие гражданские. Откликнувшись на зов Кардинала, они общались с офицерами штаба пока не подошёл сам лидер военного подразделения:

— Прошу всех откликнувшихся пройти в штаб. Нам есть что обсудить.

Примечательно что по дороге в «штаб» один из штабных офицеров «отвалился». Согнулся в приступе рвоты и при поддержке пары солдат охранения отстал.

Проходя мимо, я услышал тихую фразу утирающего губы, побледневшего как полотно человека:

— Проклятая передозировка. Второй раз накатывает.

Мне в этом плане ещё повезло. Разбитое лицо, куча синяков, ожоги на ладонях и огромная шишка на голове, это ещё терпимо. Гораздо хуже вот эта дурнота, что лишит сил в самый неподходящий момент и превратит в слабое, неспособное к сопротивлению существо.

Только сейчас я вдруг понял, что видел очень мало солдат с момента своего пробуждения. Пара постов и пяток офицеров — не в счёт.

Неужели передозировка тоником и стимуляторами выбила их всех из строя? Какая часть подразделения сейчас отлёживается, пытаясь восстановить свои силы?

Ответ скрывался внутри транспортного узла.

Люди лежали в очищенных от мебели помещениях штабелями. Кислая вонь рвоты и немытых тел заставила меня прикрыться рукавом. И если я всё правильно понял, большинство гражданских не знали о бедственном положении личного состава подразделений Кардинала.

Вояки явно сделали свой последний рывок и сил у них осталось лишь наладить видимость обороны в условиях жестокой изоляции.

Штаб оказался большим офисным залом на третьем этаже транспортного узла. Остальных гражданских заставили ждать в коридоре, а нас с Борзом вызвали первыми. Дверь открылась, и тот самый толстяк безопасник нашёл нас глазами и поманил внутрь.

— Вот об них речь.

Офисные столы были сдвинуты в кучу, ненужная аппаратура снесена в угол. Мы стояли перед четырьмя офицерами, безопасником и Кардиналом. Причём кроме последних двух, остальные не обращали на нас внимания, поглощённые какой-то работой в интерфейсе.

— Я посмотрел слепок памяти предоставленный тобой солдат. — Кардинал обращался к Борзу. — Для удобства общения предлагаю подключится к групповому интерфейсу.