Железное чудище заметалось по улице, но тщетно. Длинная пулемётная очередь держала его более чем хорошо. Энергетические пули лопались об щиты ослепительными вспышками, а плазменный боеприпас оставлял пламенные блямбы продолжающие тянуть энергию из тяжёлой батареи размещённой под слоями брони.

Мехводы быстро сообразили, что скрытый где-то дальше по улице пулемётчик не отпустит машину несмотря на всю её манёвренность. Остановили стального гиганта и развернули орудия по направлению летящего в них града пуль.

«Собаки! Накроют по направлению выстрелов!»

Ваня уходи! Меняй позицию! Резко!

Пулемётный расчёт не успел. Мех ударил по направлению приходящих по нему попаданий всем доступным ему арсеналом. Малые стрелковые орудия, расположенные по бортам кабины, исторгли из себя град выстрелов, с оглушительным шуршанием ушли в темноту затянувшего улицу смога две пары компактных ракет, а крупнокалиберная скорострельная пушка на одной из согнутых лап застучала отбойным молотом, словно вбивая своими фугасными снарядами гвозди в крышку гроба расчёта.

В глубине улицы, пятый этаж здания, где укрывалась штурмовая пехота — взорвался протуберанцем огня и бетонных осколков от попадания ракет. Фугасные снаряды выбили куски из фасада и избили его осколками. Некоторые из них, попадали внутрь помещений, и тогда звучали глухие взрывы, выбрасывающие на улицу разнообразный мусор и клубы пыли.

Интерфейс снайпера мигнул и выдал новые данные:

Иван Осирьев (рядовой) — статус гибель

Алексей Есташин (рядовой) — статус гибель

Борз скрипнул зубами и понял, что пора уходить. Но в этот момент его маркером воспользовался гранатомётчик. Выстрел из РРБЗ тонкой пламенной иглой ужалил меха с тыла, но не добился серьёзного результата. Несмотря на попадание, уязвимую точку поразить не удалось. Первый боевой компонент поразил щит, второй проник внутрь через получившуюся брешь, но попал на ребро внешней бронепластины и не сумел её пробить. Уж больно толста в этом месте была приведённая броня меха.

К удивлению снайпера, гранатомётному расчёту повезло больше, чем пулемётчикам. Они рванули вглубь помещений сразу после выстрела и тем самым спасли себе жизни. Под шипение компенсаторов нагрузки, стравливающих воздух, мех развернулся и обрушил в сторону их позиции свою ярость, но не зная точного расположения лишь без толку расстрелял ещё десяток снарядов.

Уже уходя с точки, Борз увидел, как по ту сторону непроницаемых дымов стягивается пехота.

Японцы перешли мост.

Спёртый воздух пах кислым потом и разложением.

Агонизирующий город исторг из себя поток беженцев. Чудом выжившие и опалённые, они стекались вниз, просачиваясь сквозь технические ходы и иные лазейки объединяющие подземные парковки и подвалы с первыми ярусами низинного града.

Словно смытые рукой безжалостного бога отходы, они выплёскивались на подземные улицы и приносили на своём хвосте ужасные вести.

Война…

Смерть…

Агония…

Дед не смог дозвониться до детей и внуков. Ретрансляторы сигнала, выступающие техническим посредником для подобной связи — благополучно погибли в первые минуты катастрофы. А родная дальность охвата биотических блоков была ничтожно мала и не подходила для звонков и отправки сообщений на дальние расстояния.

Покрытый коркой запекшейся крови от сечки на голове, он выбрался из машины и долгое время помогал другим людям, как и все мужики, что остались на ногах после целого ряда обвалов.

Прошёл час… второй…третий… а на семьдесят седьмую всё прибывал и прибывал народ. Штабелем у стен лежали убитые и раненные. На рельсах, на перронах, в закутках что граничили с вратами складских ангаров и технических помещений.

Не привыкшие к трудностям жители многоуровневого города требовали им помочь, женщины рыдали и закатывали истерики, молодёжь, потерявшая в толпе близких, с безумными, широко открытыми глазами скиталась в людском потоке туда-сюда завывая на разные голоса и зовя родителей. Дети, подростки, старики, взрослые… кого там только не было…

И всё это под аккомпанемент шума с поверхности и постоянных встрясок.

В какой-то момент Дед просто устал. Побитый и измученный вернулся к разбитому техническому вагону и залез внутрь. Уже здесь достал заначку — полученный за помощь в одном дельце «левак» и прямо с горла опустошил половину литра крепчайшего коньяка.

Синька помогла отключить голову и уснуть, но не могла исправить ситуацию.

Новый день не принёс ничего хорошего.

Машинист проснулся от того, что кто-то пытался взломать замок кузова. Причём делал это по-варварски, с громкими ударами чем-то железным и хрустом.

С матами и рыком, Дед распахнул кузов изнутри и заехал одному из взломщиков дверью по лбу. Ему ответили такими же матами и полезли внутрь. Завязалась драка.

Люди кричали что им нужна вода и еда, медикаменты, и о том, что Дед должен уйти с дороги. Дед отвечал, что кроме строительных материалов и початой бутылки коньяка у него ни черта нет, но в пылу драки его никто не слушал.

Через несколько минут, он с разбитым лицом сидел на парамагнитных рельсах и с тоской смотрел как обезумевшие идиоты роются в его машине. В какой-то момент мужик усмехнулся и сплюнул себе под ноги кровь. Мародёры… и главное всё под благовидным предлогом — «у женщин и детей нет воды» и «раненым нужны медикаменты». Ага как же…Поэтому будем ломать и грабить, бить… а потом и убивать. Смотря на то, что твориться вокруг, Дед ясно видел, что эти же люди, совсем скоро перестанут ограничиваться одними тумаками.

Животные, искренне считающие себя людьми.

Двуногие кожаные мешки вообще очень любят выдумывать для себя оправдания и альтернативную версию событий. Дед выучил этот урок накрепко ещё до катастрофы. Изменила не потому, что шкура — а потому что «он не уделял мне должного внимания!» пошёл налево не потому, что блядун — а потому что «она меня каждый день пилит». И это касалось не только семейной среды, но и всех остальных аспектов людской жизни.

Чего только одна фраза стоит — «Это бизнес, ничего личного» которой зачастую оправдывают не самые чистоплотные методы.

Утерев кровь, Дед хлопнул себя по карману, убедился, что складной нож всё ещё при нём, и побрёл прочь. После пьяного сна его дико мучила жажда, но полученные совсем недавно тумаки разбившие губы и содравшие кожу с костяшек, привели машиниста в чувство.

«Война… подумать только. Опять люди нагородили невесть что. Но A.R.G.E.N.T.U.M. разберётся, всегда разбирается.»

Несмотря на то, что Дед переживал за родичей, искать их даже не помышлял. Попробуй найди кого-то в такой обстановке. Сейчас следовало отыскать воды и еды, позаботиться о себе и по возможности помочь людям. В первый день он не хило так набегался, помогая раненным и растаскивая завалы. Надышался пылью, да и синяки тогда не сильно болели.

Но сейчас…

Машинист чувствовал себя старой развалиной под стать своему системному имени. Пыль уже улеглась, но стало только хуже. Со стороны перекрёстка несло ужасным духом палёных проводов и химии. От людей воняло потом и гарью, а ещё ко всему этому амбре потихоньку прибивался запах разложения…

Выйдя на перрон, Дед увидел, что люди перестал носиться взад-вперёд. Устали, угомонились, обессилили. Большинство тут никогда не бывало, не замечало целый город у себя под ногами полный обычных работяг и складской инфраструктуры. Но Дед этот город знал и прекрасно в нём ориентировался.

Беженцы сидели кто-где, многие не спали всю ночь. Одежда грязная, в саже и крови. Почти у каждого какая-то отметина. Вот женщина в деловом костюме с пятном ожога на некогда прекрасной щеке. А вот какой-то модник в жёлтой надутой куртке, причёска растрёпана, взгляд жалобный, потерянный. А ведь в этому оболтусе почти метр девяносто…

Дед проталкивался сквозь толпу стараясь не наступать на руки и на ноги. Он уже знал, что по городу ударили со спутников, наслушался обрывков разговоров за первый день.