Знал, но старался об этом не думать.

Добрался до очередного штабеля тел, от которых исходил неприятный запах и остановился. Здесь потолок подломился и грудой обломков похоронил под собой выбежавших из смежного цеха людей. Больше девяти человек так и остались под завалами, их биотические блоки перед отключением транслировали что носители погибли.

Дед знал об этом, потому что помогал вытаскивать отсюда выживших. Вытащили троих, но машинист сомневался, что кто-то из них выжил. Медиков на семьдесят седьмой не водилось.

Сюда же, к этому монументу смерти в виде бетонных обломков, теперь стаскивали ближайшие трупы.

Вокруг тел, привлечённые кровью уже жужжали мухи. Народ держался от этого места подальше. Обходил стороной, или случайно наткнувшись, резко сворачивал в сторону.

Людей на перроне прибывало. Одни уходили дальше, искать счастья на ближайшей станции. Другие приходили. Постоянный поток потерянных и обожжённых душ.

Дед закрыл лицо рукой чтобы не проблеваться и не смотря на мёртвые лица, пошёл сквозь ряды кое-как сваленных вместе трупов. Растаскивая вчера завал вместе с другими мужиками, он видел за ним технический люк. Созданный специально для рабочих бригад, он давал доступ к сокрытым в перроне коммуникациям вроде тех же проводов и канализации, а также вёл на параллельную семьдесят седьмой низинной — семьдесят шестую улицу.

Мёртвые одним своим присутствием охраняли этот короткий маршрут в соседний туннель.

Засов поддался без труда, обычная механика с запорным колесом нисколько не пострадала. Этот самый люк был прекрасным примером того, какой порядок царил в империи.

Правда сейчас этот самый порядок с максимальной скоростью летел в ад.

Дед отварил люк и скользнул внутрь. Здесь тоже не было стандартного освещения и работало лишь аварийное, жуткий синий свет химических ламп придавал тесному проходу потусторонние черты.

Машинист запер за собой люк и пошёл вперёд. Миновал перекрёстки коммуникаций и никуда не сворачивая за двадцать минут вышел к семьдесят шестой.

Он надеялся, что продовольственный склад расположенный там, если и разграбили, то хотя бы не до конца.

Первые странности Дед заметил ещё на подходе. Стало жарко, и не просто жарко, а ОЧЕНЬ жарко. И без того пропитанная потом майка взмокла под технической курткой. Дышать стало тяжело. А потом протискивающийся по проходу мужик замер. Показался люк выхода, и он алел в темноте красным, раскалённого цвета металлом. Химические лампы не выдерживали таких температур. Лопнули залив светящимися потоками стены. И в обрамлении этих синих разводов, красный люк смотрелся вратами в АД.

«Пожар!»

Похолодев, Дед бросился обратно, но на ближайшем перекрёстке одумался. Да — пожар. Да — система пожаротушения не сработала. Да — он видит такое впервые. Но…

Бегством на соседнюю улицу подобный вопрос не решить.

Машинист боялся представить, что будет если люк откроется или падёт под натиском пламени. Огонь питается кислородом, это общеизвестный факт. С какой скоростью его длинный язык пройдётся по битком набитой людьми улице пожирая сам воздух?

Он вспомнил запах палённых проводов и пластика что висел на семьдесят седьмой и его сердце забилось чаще.

«Вот чёрт!»

77-я была обречена. Огонь уже охватил её коммуникации и двигался в глубине перрона, пожирая одну техническую ячейку за другой. Переборки замедляли его бег, а недостаток кислорода не давал разойтись в полную мощь, но стоит ему добраться до ближайшего обвала, трещины или иного дефекта ведущего наружу…

Дед увидел всю картину ясно, так, словно знал всё наперёд, и рванулся обратно со всей возможной прытью — следовало предупредить людей. Но когда он, задыхаясь, добрался до люка, то схватившись за поворотный круг… закричал.

Обе ладони обожгло с такой силой, будто он прикоснулся к металлическому боку только что вскипевшего чайника.

Первой реакцией был шок.

Взрослый, потёртый жизнью мужик, просто не понимал как такое возможно. Перед глазами стояли тысячи лиц тех, кто находился в туннеле на семьдесят седьмой. Сидящих, лежащих кто-где, разыскивающих родственников и неустанно двигающихся в обоих направлениях.

Но ещё большим шоком стал тот факт, что он… ИМЕННО ОН!

Выжил.

Дед очнулся и понял, что всё это время смотря на свои обожжённые ладони пятился прочь. Его ИскИн звенел в голове тревожными оповещениями. Сигнализировал о пониженной нервно-психологической устойчивости, о состоянии нервного потрясения и шока. Пытался растормошить носителя и отвлечь от того ужаса что запятнал его мысли.

И у него получилось.

Машинист рванулся прочь, прекрасно отдавая себе отчёт, что пламя охватывает его со всех сторон. Обе параллельные улицы пылали, о чём говорили раскалённые люки-выходы. Конкретная техническая ячейка, в которой он метался между двух огней — тоже проживёт не долго.

Пот градом катился по лицу человека, не желающего умирать.

Дед бросился к перекрёстку. Чтобы оставался технический контроль для обслуживающего персонала, здесь, через равные промежутки были установлены специальные переборки. Если внутрь основного коридора мог попасть кто угодно, попросту спрыгнув на парамагнитные рельсы и открыв люк, то тут такой финт ушами уже не прокатывал. Требовался личный ключ доступа.

Но машиниста подобные вопросы волновали мало. Он понимал, что именно переборки и тонкие стены-перегородки между ячейками замедляют огонь.

Добравшись до перекрёстка, Дед вытащил из кармана складень и одним щелчком выстрелил лезвием. Нажатие на кнопку разогрело плазменную дугу на клинке, питающуюся от встроенной батареи. Универсальная штука, если нужно порезать что-то твёрдое и при этом не искалечить нож.

Но не предназначенная чтобы вскрывать переборки.

Загнанный в ловушку человек не планировал играть в джедая и обжигая руку ещё сильнее пытаться проплавить переборку прорубив себе проход на ту сторону. Нет, он точно знал где располагается сокрытый под слоем пластика и металла запор — им и занялся.

С перекошенным от страха и напряжения лицом он десяток минут аккуратно надрезал обшивку.

Если плазменная дуга потухнет…

Если батарея мигнёт и закончит цикл своей жизни…

Если не предназначенный для таких нагрузок нож сломается…

Он закончит свою жизнь здесь. Обгоревшим до самых костей скелетом, одной из тысяч пропавших душ.

Противостояние за Зареченский район разгорелось нешуточное. Благодаря сопротивлению подразделения 3.3 Кардинал сумел стянуть к месту предполагаемого прорыва резервы и роботизированные комплексы поддержки.

Японская пехота попыталась уклониться от боя лоб в лоб и малыми отрядами разошлась в стороны, прячась в разрушенных зданиях и рассчитывая зайти в тыл подразделениям Российской империи.

Понимая, что в полной мере помешать им не удастся, капитан приказал организовать круговую оборону на ключевых перекрёстках, занять десантные капсулы, а из остатков подконтрольных людей сформировать ударные группы, призванные охотиться за чужаками.

Банальная русская смекалка, в условиях пылающего города, работала лучше общеизвестных тактических приёмов.

В ковре из пепла и сажи, что неустанно сыпались с неба, было видно любые следы, а подошвы сапог японцев отличались от российских, что позволяло со стопроцентной точностью идентифицировать противника.

Всю ночь охотничьи отряды выслеживали врагов, которые в тёмное время суток приостановили свою наступательную деятельность. С помощью воздушных дронов находили цепочку следов, брали под контроль здание, где предположительно засел противник… и потихоньку сжимали вокруг него кольцо.

А затем — всегда следовал штурм.

Люди спали урывками третьи сутки. Кардинал разрешил использование стимуляторов и это на какое-то время выправило ситуацию в лучшую сторону. За ночь обнаружили и уничтожили пять малых азиатских подразделений.