– Снаружи брин должен быть твердым, но не слишком. А внутри должен быть, определенно, мясным.

Гален встал с одной стороны от нарна, Изабель – с другой. Их взгляды встретились. Изабель улыбнулась.

Одна за другой выбрасывались порции, не соответствующие стандартам Ко'Дана. Но он был настроен решительно. Раз уж он начал, то он разгадает секрет приготовления настоящего брина. Под его руководством, пока Изабель жарила предыдущую, Гален замешивал следующую порцию. Ко'Дан опускал ложку в чашу Галена и проверял на вкус получившуюся массу, его язык то и дело высовывался изо рта.

– Думаю, что это лучшая смесь из приготовленных вами.

Протянул руку и взял со сковороды один из жарящихся шариков. Сдавил пальцами.

– Лучше. Мы приближаемся к правильному сочетанию – «влажный и мясной».

Гален прекратил мешать.

– Но я думал, что лучшей будет слегка хрустящая корочка, а внутри – сочная мясная влажность.

– Нет, нет, – Ко'Дан покачал головой. – Нет. Нет. Не надо никакого хруста. Никакой корочки вовсе. Влажный и мясной. Вот главное. Влажный и мясной.

Ко'Дан взмахнул ложкой, измазанной приготовленной для жарки массой, для того, чтобы придать вес своим словам. При этом с ложки сорвался кусок массы и шлепнулся на щеку Галену. Гален тряхнул головой. Кусок остался на месте. Ко'Дан пальцем снял его, внимательно рассмотрел.

– Влажный и мясной.

Изабель рассмеялась, ее тело сотрясалось от хохота. Лицо и уши пылали. Она смеялась до изнеможения. Гален сам ощутил безудержное желание засмеяться, какую-то необыкновенную легкость во всем теле и не смог сдержаться. Он чувствовал, что его внутренние органы готовы разорваться от смеха. Но остановиться он не мог. Гален согнулся пополам. Ко'Дан посмотрел на них, пожал плечами и вернулся к стряпне.

Гален с Изабель уже должны были овладеть собой и перестать смеяться, но тут их внимание привлекло нечто новенькое: шарик, политый подливкой, настолько густой, что она покачивалась на тарелке, вновь изготовленный брин, который надо было попробовать, соответствует ли он критерию «влажный и мясной». Ко'Дан предложил Изабель хотя бы «укусить», и смех начался по-новой. За всю свою жизнь Гален никогда так не смеялся. Он решил, что это вызвано недостатком сна.

В 07:10 утра Ко'Дан объявил, что они добились победы. У него получился «превосходный брин, не имеющий себе равных за всю историю кулинарии». Когда он уселся за стол с бутылкой вина, чтобы отметить это, Изабель с Галеном снова принялись хохотать, на этот раз без особой на то причины. Гален просто взглянул на Изабель и не смог сдержать смех. Он оперся локтями о кухонный стол и судорожно глотал воздух, рядом с ним тоже самое делала Изабель. Ее рука коснулась его руки. Спустя несколько мгновений ее рука накрыла руку Галена.

Он прекратил смеяться, повернулся к ней, а она – к нему. Серые глаза Изабель сияли, она смеялась и жадно ловила ртом воздух. Гален глубоко вздохнул, чувствуя такую привязанность к ней, какой не ощущал ни к кому другому. Ему снова захотелось смеяться. Когда она вздохнула, он тоже вздохнул, пораженный тем, как сильно он любит ее.

– Вы должны попробовать кусочек, – позвал Ко'Дан. – Я не могу взять весь этот неподражаемый брин себе.

Они снова расхохотались. Изабель сжала руку Галена, потом отпустила ее, и они уселись за стол рядом с Ко'Даном.

Ко'Дан предложил им выпить вместе с ним. Когда они подняли стаканы, он произнес:

– За старую и новую любовь.

Кивнул в сторону портрета супруги и выпил.

– Я приехал сюда, чтобы сбежать от воспоминаний о ней. Однако в этих воспоминаниях я нахожу самую большую радость в моей жизни.

Взгляд Ко'Дана остановился на портрете. Гален попытался представить себе, что он будет делать, если когда-нибудь потеряет Изабель. Этого не будет, решил он. Они умрут вместе, как и его родители. Он не позволит ей оставить его в одиночестве.

К восьми утра Ко'Дан приготовил достаточно своего «превосходного брина», чтобы наесться, и осталось еще более чем достаточно для подарка нарнскому капитану. Ко'Дан отдал им остатки в качестве «образцов» и снова напомнил им главную идею приготовления отличного брина.

Оставшиеся ингридиенты они оставили нарну, и он пожелал им счастья и долгой жизни.

В дверях Изабель замялась:

– Вы были когда-нибудь у предсказателя судьбы?

– Странный вопрос, – ответил Ко'Дан. – Я ходил к предсказательнице только один раз, в ту ночь, когда встретил На'Рад. Я спросил, полюбит ли она меня. Предсказательница ответила, что да, если я буду чаще мыться! И до тех пор, пока она не согласилась выйти за меня, я мылся по три-четыре раза за день.

Изабель улыбнулась.

– Вы пришли именно к этой прорицательнице по какой-то особой причине?

Глаза Ко'Дана сузились от любопытства:

– Эта прорицательница не была широко известной, но я каждый день, когда заходил в магазин, проходил мимо ее стола. Стол был ничем не украшен, никаких принадлежностей: карт, шнурков, прочего, не было. Все побрякушки – плод центаврианского влияния. Раз их не было, то у меня появилось ощущение, что этой предсказательнице можно доверять.

Гален с Изабель растерянно переглянулись. Им бы следовало внимательнее изучать традиции.

– Я здесь не знаю ни одной предсказательницы судьбы, – продолжал Ко'Дан. – А вы хотели бы получить предсказание?

– Я спросила просто из любопытства, – ответила Изабель.

– Я с одного взгляда могу заявить, что вы будете очень счастливы вместе, – сказал он.

– Благодарю вас, – ответила Изабель.

Когда дверь дома Ко'Дана закрылась за ними, они снова рассмеялись. Просто так. Потом поспешили к монорельсу со своим бесценным брином. Было уже утро, и пока они бежали по холодным, заполненным народом улицам, Гален заметил, что не может согнать с лица улыбку.

Пройдет четыре часа, и «Кхаткхата» продолжит свое путешествие к Пределу.

Они опять сидели за столом в холле отеля. На этот раз на столе не было ни кружев, ни подставки, ни гадальных карт. С помощью зонда, установленного в вестибюле, Гален наблюдал за тем, как нарны, группами по двое и больше, рассчитывались и отправлялись на свой корабль. Сейчас в отеле их оставалось всего двое: капитан Ко'Вин и старший помощник Г'Лил. Осталось всего два шанса вытянуть из нарнов информацию до их отлета.

Контейнер с брином они отдали Кадмусу, который нервничал из-за этого подарка и боялся, что нарны будут им недовольны, что бы ни лежало в контейнере. Однако он чувствовал облегчение от того, что нарны покидают отель, и его недовольство было лишь наполовину искренним.

В холл вошла тучная дама в ярком топе и штанах, проскользнула мимо обедающих и направилась к их столику. Она не проживала в отеле, хотя днем раньше, тоже в обеденное время, Гален видел ее здесь.

Изабель была занята наблюдением за Г'Лил с помощью зонда, находящегося в номере нарнийки. Гален знал, что Изабель до сих пор надеялась на то, что старший помощник со шрамом от ножа поперек носа захочет узнать о своем будущем, и подойдет к ним. «Когда она была в баре, она часто смотрела в нашу сторону, – говорила Изабель. – Но она не подойдет, пока остальные нарны здесь». Руки Изабель были плотно сжаты, большие пальцы нервно барабанили друг о друга.

Тучная дама остановилась возле их столика:

– Вы предсказываете будущее?

До сих пор все предсказания делала Изабель. Она прекратила стучать пальцами и выразительно взглянула на него, подняв брови.

– Да, – ответил Гален. – Предсказываем. Пожалуйста, присаживайтесь.

Женщина осталась стоять.

– Сколько это будет стоить?

Бурелл рассказывала, что большинство людей не верят предсказателям, если те предсказывают судьбу бесплатно. А слишком низкая цена увеличивает их сомнения.

– Пять кредитов, – ответил Гален.

Женщина кивнула, раскрыла маленькую дамскую сумочку и, прижав ее к животу, принялась тщательно перебирать лежавшие там обтрепанные бумаги.