Сориентироваться в таком хаосе совсем не просто, и мне было не по себе от осознания того, через что прошли эти люди.

Установленные на рекоптер орудия буквально перемололи солдат, укрывшихся среди завалов на парамагнитной ветке. Калибр этих пушек наверняка находился где-то очень близко к крупнокалиберным пулемётам, а такие пули без труда разносили крупные бетонные обломки и разрывали людей на куски.

За то время пока мы искали старшего, помимо куска лица я наткнулся на руку и ноги, отделённые от какого-то солдата.

Мясорубка, а не бой.

Офицер нашёлся на перроне. Зажимал артерию бойцу, пока другие держали конечности раненного. Солдат плакал и дёргался, пытался говорить и тем самым только мешал медику, который на наших глазах сделал инъекцию, чем полностью утихомирил солдата.

Когда глаза на окровавленном лице закатились, мед брат активировал хирургическую перчатку и полез в рану. А я отвёл взгляд, не желая смотреть на шею, что превратилась в ломоть иссечённого осколками мяса.

Офицер поднялся и обратил на нас внимание.

Высокий мужик с характерными грязными разводами на лице, оставшимися после того, как он открыл забрало шлема, уставился на меня злым взглядом тёмно-коричневых глаз:

— Моё системное имя — Скельт, в этом тоннеле я за главного. Поможете с раненными. Поступаете в распоряжение медика.

Не дав мне сказать ни слова, офицер протиснулся между нами и спрыгнул на рельсы.

Круто он с нами…

Я на это лишь заметил:

— Ситуация не располагает к спорам.

Тяжело раненных оказалось трое. Ещё через пять минут уже двое. Их то мы и потащили на носилках в общину, с парой бойцов Скельта и мед братом, контролирующим их состояние. А ещё через пять минут нас встретила целая делегация во главе с Кардиналом и Шило.

Отделённый от вагонов технический состав с транспортного узла стал машиной для эвакуации. Стало понятно, что вышестоящие лица неотрывно следили за происходящим и готовились к самым нестандартным ситуациям.

Сотрудники медицинского отдела, отряд бойцов для усиления и гулко топающий по перрону механоид были тому подтверждением. Незадолго до нашего появления технический вагон вынужденно остановился. Парамагнитные рельсы посреди улицы были сильно повреждены, а дальнейший путь перечёркнут десятками насыпей из обломков отделки, что упали с потолка за время обрушений.

Бойцы посыпались в тоннель, а нам наоборот — помогли подняться на состав. Очень скоро он двинулся в обратную сторону и проехав мимо укреплённых блокпостов оказался в общине.

Так и закончили рейд сидя на внешней площадке технического вагона. Грязные, побитые и невероятно уставшие.

Двенадцать загубленных жизней.

Двенадцать потерянных ребят, которые просто оказались не в то время и не в том месте.

Закрой они эту проклятую переборку на десять минут раньше и не было бы никакой бойни. Просто не вернулись бы два старателя, но два это ведь не двенадцать, верно?

После того как инъекции биотических клеток усвоились, мой желудок больше не бунтовал против алкоголя. Закидывая в себя очередную рюмку, я желал только одного — напиться.

Странно, но этот проклятый, похожий на сплошное несуразное бегство рейд, оказался золотым. Уже на четвёртый день после трагических событий у аварийного шлюза, люди Кардинала начали исследовать поезд, который мы подогнали под самый бок общины.

И в половине вагонов они нашли военную технику.

Премия, которую нам выпишет Голливуд за инфу о поезде зависела от того будет ли внутри хоть что-то полезное. И по итогу Кардинал оценил эту самую «полезность» по высшему разряду. Поговаривали будто он задумал провести дальнюю вылазку, выбраться за пределы Приморьева и организовать в области точку связи.

А техника в таком рейде была просто необходимым подспорьем.

Обрывочные сведенья, поступающие от Оазиса раз в месяц, не могли осветить всю картину происходящих в мире событий. Лидеру выживших нужна была информация, а добыть её отправляя пешую разведку… заняло бы месяцы, без надежды на успех.

Напиваясь в баре, я впитывал в себя слухи. Отдел ОВБ предлагал каждому старателю не хилые бонусы за любую информацию о неисследованных районах поверхности. Стоит ли говорить, что люди осмелели и в погоне за добычей всё чаще стали уходить наверх.

Но правда ещё и в том, что изменённых стало меньше.

Проклятые твари впадали в странного рода анабиоз. Сбивались в ужасные кучи предпочитая наиболее тёмные места низинного города. Показателен был недавний случай гибели старателей, чей слепок памяти облетел всю общину.

Парни слишком осмелели и решили сделать дальнюю вылазку. Дело выгорело, но в сутки не уложились и заночевали на (как им казалось) безопасной улочке в боковом ответвлении не основной тоннельной ветки.

Они проверили поверхностно ближайшие ангары даже не догадываясь, что в одном из примыкающих, совсем маленьких офисных помещений, уродов набилось под половину сотни. Буквально как мелкие рыбы в консервную банку.

Из пяти человек в этом отряде выжило — двое.

Ошибки. Ошибки. Ошибки… уносят жизни как бешенный ураган. Чуть зазеваешься и хлоп! (Ещё одна рюмка вверх дном опустилась на стойку.) Ты очередной покойник!

— Может тебе хватит?

Элия была тут как тут. Крутилась в баре обслуживая редких старателей. Но она не могла знать, что после перенесённой травмы желудочно-кишечного тракта и вложенных в иммунитет инъекций, Оазис подкинул мне целую россыпь бонусов.

— Повтори.

Женщина спорить не стала. Пожала плечами и налила мне рюмку из синтезатора. Я взял емкость в руки и залюбовался янтарной жидкостью, что каталась за гранённым стеклом.

Программные ограничения биотического блока, снятые вместе с установкой «Оазиса», привнесли на своём хвосте существенные изменения. При чём не мне одному. Новая система модернизации организма точно так же, как и старая, в определённой степени ограничивала носителя импланта. Существовал потолок объёма биотических клеток в организме, красная линия, за которой стояли трансформации, граничащие с потерей человеческого облика. И за этот «потолок» Оазис не давал выходить. Но зато теперь инъекции распределял сам ИскИн без вмешательства сотрудников корпорации.

Последние обновления пришедшие с импульсом, сделали систему ещё гибче. Используя анализ травматического опыта, ИскИн предложил мне модификацию поджелудочной железы. Псевдобиотическую, доброкачественную «опухоль», которая стала бы источником дополнительных ферментов способных нейтрализовать токсины и снижать негативное влияние на ткани желудочно-кишечного тракта.

Естественно, я согласился.

Правда у подобного решения были и свои минусы. Температура, повышенная потливость, перепады настроения — пока ИскИн строил внутри меня маленький искусственный орган я едва на стену не лез. Но в конце концов орган вырос, начал функционировать и притащил мне ещё одну проблему.

Алкоголь меня почти не брал. А если и брал, то совсем ненадолго. Хотя как по мне это совсем малая цена за столь существенную прибавку к иммунитету. Болезни продолжали выкашивать народ в общине. Вспышки заболеваний стали обычным делом, как и постоянные карантины отдельных секторов подконтрольных тоннелей.

Недавно Приморьев накрыл новый импульс. Сеть пестрила сообщениями о появлении новых зон нестабильности, мистических пространственных искажений, настолько разнообразных, что пока невозможно было их подвергнуть хоть какой-то градации.

Кто-то, попав в такую «зону нестабильности» видел то, чего видеть не мог. Миражи, иллюзии, призраков давно погибших людей или вовсе несуществующих.

Призрачный поезд, размазавший на наших глазах старателя, как раз и был смертельным примером всей этой мистической хероты. Хотя встречались и другие. В некоторых люди получали ожоги без каких-либо визуальных спецэффектов. В других, на глазах ржавели и рассыпались металлы.