Миссис Клэр в некотором замешательстве передала письмо Дайкону, который отнёс его хозяину.

— В переводе с языка маори, — улыбнулся Дайкон, — это означает, что они умоляют вас выступить. Что делать, сэр — составить отказ в том же высокопарном стиле?

— Отказ? — вскинул брови Гаунт. — С какой стати? Поблагодари старика от моего имени и напиши, что я с удовольствием выступлю. Программу обдумаю позже.

— Мне кажется, что я просто брежу, — заявил Дайкон Барбаре после раннего ужина. — Не понимаю, что на него нашло. Прежде он бежал от уличных концертов как от чумы. А тут вдруг соглашается выступить. Да ещё на такой площадке!

— Мне самой все происходящее в последнее время кажется каким-то чудесным сном, — призналась Барбара.

Дайкон потёр кончик носа и уставился на неё.

— Почему вы так меня разглядываете? — удивилась девушка.

— Ой, я и не заметил, — опешил Дайкон.

— Должно быть, вы считаете, что я не имею права радоваться, — нахохлилась Барбара. — Из-за мистера Квестинга и неминуемого краха, который нас ожидает…

— Нет, нет, что вы! Уверяю вас, что я разделяю ваш восторг. Просто…

— Что?

— Хотелось бы, чтобы это подольше продлилось.

— Ах, вот оно что. — Чуть помолчав, Барбара снова заговорила. Когда она вскинула голову, Дайкон заметил, что лицо её побледнело. — А я вот совсем об этом не думаю. Я просто принимаю все как есть. Я ведь ни на что особенное не рассчитываю. Я просто счастлива — и все.

Дайкон прочитал в её глазах признание: да, она себя выдала. Чтобы хоть как-то скрасить горечь её слов, он поспешно произнёс:

— Вы сегодня замечательно выглядите. Наденете новое платье?

Барбара кивнула.

— Да. Я не стала одеваться к ужину из-за мытья посуды. Хойя просит, чтобы её отпустили пораньше. Но я вовсе не то имела в виду, говоря о счастье…

Не желая услышать из её уст подлинную причину, Дайкон поспешно переменил тему:

— Неужели вы до сих пор не знаете, кто прислал вам эти подарки?

— Нет. Ей-Богу. Видите ли, — сказала Барбара, потупившись, — у нас нет друзей в Новой Зеландии. А ведь такой подарок может сделать только самый близкий человек, верно? Фактически — член семьи. Вот почему все это выглядит таким загадочным.

Из столовой вынырнул мистер Квестинг в вечернем костюме и ослепительно белом жилете. В зубах торчала неизменная сигара. Насколько все знали, на концерт его не приглашали, но Квестинг определённо решил воспользоваться открытостью этого мероприятия.

— Что там за разговоры про новое платье? — с места в карьер брякнул он.

— Ой, я же опоздаю, — выдавила Барбара и скрылась в доме.

Дайкон невольно подумал, что ни у кого на всем белом свете, за исключением мистера Квестинга, не хватило бы наглости столь бесцеремонным образом ввязываться в чужую беседу. Сбитый с толку из-за столь стремительного наскока, Дайкон растерянно пробормотал что-то насчёт неизвестного благодетеля. Мистер Квестинг воспринял эту чушь вполне спокойно. С минуту он даже не отвечал, потом же, метнув на Дайкона хитрый взгляд, произнёс:

— Так, значит, вы решили все это обставить? И наша красотка ни о чём не подозревает? Ну надо же! Кто бы мог подумать, хе-хе-хе…

— Я думаю, — сказал Дайкон, пытаясь придать голосу твёрдость и готовый лягнуть себя за неосторожность, — что платье прислала её тётушка.

— Из Окленда, да?

— Я этого не говорил.

— Верно, мистер Монте-Кристо, не говорили. — Квестинг прищурился и доверительно добавил: — Будет вам, мистер Белл. Мне все известно.

— Как! — вскричал, не удержавшись, Дайкон. — Но откуда, черт побери!

— Мы немного почесали лясы с Дороти Лямур.

— С кем?

— Так я прозвал нашу Смуглую Леди, — пояснил мистер Квестинг.

— Ах, — с облегчением вздохнул Дайкон. — Вы имеете в виду Хойю.

— А вы-то знаете, кто этот благодетель? — спросил мистер Квестинг, лукаво подмигивая.

— Тётка, вне всякого сомнения, — твёрдо ответил Дайкон, решивший держаться до конца. — Она часто присылает мисс Клэр всякие шмотки. Должно быть, в одном из писем мисс Клэр и упомянула этот магазин в Окленде.

— Ах вот оно что, — протянул мистер Квестинг. — Как бы невзначай, да? Ах, шалунья.

— Ничего подобного, — яростно вступился за Барбару Дайкон. — Вполне естественный поступок…

— Хорошо, хорошо, мистер Белл, — замахал руками Квестинг. — Вы меня уговорили. Надо же, Индия!

И он зашагал прочь, с сомнением мотая головой.

— Догадался, мерзавец! — прошипел себе под нос Дайкон. — И ведь при первой же возможности наверняка выболтает Барбаре.

Он протёр очки и с ненавистью посмотрел вслед удаляющемуся мистеру Квестингу.

— Чтоб ему пусто было!

Отстроенный с помощью европейских инструментов, клуб в селении сохранил традиции сооружений маори. Единственный зал был накрыт покатой крышей, зонтом нависавшей над стенами. Опоры и брусы украшали затейливые полинезийские рисунки. Главная опора была выполнена в виде исполинского деревянного идола с угрожающе торчащим языком и выпученными глазами-ракушками — грозного символа процветания и воинственности племени.

Зал, обычно пустой, сейчас был заставлен всевозможными скамьями, лавками, креслами и стульями. Кресла, любезно предоставленные Клэрами, красовались в почётном первом ряду. Перед ними возвели наспех сколоченные подмостки, украшенные папоротниками, искусно вышитыми гобеленами, британскими флагами и лентами серпантина. На задней стене висели репродукции с изображениями трех английских королей, две фотографии бывших премьер-министров, а также увеличенный фотоснимок Руа в роли депутата парламента. На подмостках стояли обшарпанное фортепьяно, три стула и стол с неизменными для любых британских сборищ графином воды и стаканом.

Маори провели в зале едва ли не весь день. Кто сидел на корточках, кто примостился на краю сцены, а кто жался на скамейках, которыми было заставлено все помещение.

Среди них был и Эру Саул в окружении молодёжи. Из его группы то и дело доносился громкий смех. К семи часам из Ваи-ата-тапу подошли Саймон, Колли и Смит; каждый из них принёс ещё по креслу. Смит мигом затесался в компанию Эру Саула.

— Ну что, Эру! — провозгласил он, хлопая себя по подозрительно оттопыренным карманам. — Танцы сегодня закатим?

— Ни за что!

— Никто вам не позволит, — послышался женский голос. — В прошлый раз вы так наклюкались, что танцы превратились в обжиманцы. Все, теперь доверие к вам подорвано.

— Жаль, — вздохнул Смит.

Среди публики обращала на себя внимание престарелая и величавая миссис Те-Папа, которая, по случаю торжества, нацепила поверх европейского наряда роскошную национальную юбку. Принцесса великого племени Те-Рарауас, она, в соответствии с древними традициями, ещё могла прихвастнуть сплошь татуированным подбородком. Изъяснялась почтённая прародительница только на языке маори.

В половине восьмого начинали собираться гости из Гарпуна и близлежащих районов. Старый Руа Те-Каху, в накидке из перьев поверх своего парадного костюма, прошёл на почётное место, к миссис Те-Папа.

Без пяти восемь прибыл сам мэр с супругой и тут же принялся обмениваться рукопожатиями со всеми желающими. Супружескую пару тоже препроводили в первый ряд. К этому времени все места, кроме нескольких кресел, были заняты, и все проходы забиты публикой. В зале стало заметно душно. Маори привычно считали, что спёртый воздух исходит от пакеха, тогда как те были склонны винить в удушливом запахе маори.

В восемь часов вечера интерес собравшихся ненадолго всколыхнуло прибытие полковника Клэра, мистера Квестинга и мистера Фолса. Они пришли пешком, срезав путь через горячие источники. Миссис Клэр, Барбару, доктора Акрингтона и Гаунта должен был привезти на машине Дайкон — их появления ждали со стороны шоссе с минуты на минуту.

По знаку миссис Те-Папа, стайка девушек в национальных одеждах пробралась через собравшихся и впорхнула на подмостки. У каждой девушки был в руке тугой шарик на верёвочке, сплетённый из листьев.