— Я побежал по этой тропинке, — продолжил мистер Фолс, — пока не достиг вершины холма. Там никого не было. Я сбежал по дальнему склону и покричал, но никто не отозвался.

Он снова приумолк. Дайкон произнёс:

— А я не слышал никаких криков.

— Нас разделял высокий холм, — спокойно пояснил мистер Фолс. — Я повернул назад и вдруг вспомнил, как, пробегая по тропе, заметил, что в одном месте она повреждена. В первую минуту я не придал этому должного значения. Вот я и вернулся. Посмотрите — вон в том месте склон круто обрывается над самым грязевым озером. Таупо-тапу, так, кажется, его здесь называют. Тропа тянется вдоль самого обрыва. А здесь с ней случилось вот что. Взгляните.

Он посветил фонариком, мощный луч которого выхватил из темноты склон обрыва. Дайкон сразу увидел, что посреди тропы зияет глубокая свежая рытвина. Во рту у него пересохло.

— Когда… это случилось? — проблеял он.

— Разумеется, я посмотрел вниз. Признаюсь, честно, я ожидал увидеть нечто страшное. Но там не оказалось ничего. Ровным счётом ничего. Понимаете?

— Да, но…

— Пустота. Одни кольца да ещё эти пузыри. Поднимались и лопались, без конца. Грязь выглядит ночью какой-то матовой. Тогда я прошёл по тропе почти до самого курорта, но так никого и не встретил. Решил вернуться сюда и — увидел вас.

Как бы невзначай, мистер Фолс посветил прямо в лицо Дайкону. Куда бы молодой человек ни отворачивался, слепящий луч преследовал его. Наконец, Дайкон зажмурился и произнёс внезапно треснувшим голосом:

— Я поднимусь на холм и посмотрю.

— Я бы вам не посоветовал, — произнёс мистер Фолс.

— Почему?

— Лучше там ничего не тревожить. Все равно мы бессильны что-либо предпринять.

— Но вы ведь там уже побывали?

— Я старался, по возможности, ничего не трогать. Поверьте, нам тут и правда делать нечего.

— Ерунда какая-то! — воскликнул Дайкон. — Чего я тут вообще уши развесил? Эта тропа могла обвалиться когда угодно. Неделю назад, например.

— Вы забыли, что мы прошли здесь, когда торопились на концерт. Тогда все было в порядке.

— Может, если вы такой умный, то скажете, как нам быть дальше? — ядовито спросил Дайкон. — Впрочем, извините. Должно быть, вы и в самом деле правы. И всё-таки, что нам делать?

— Узнать, кто из наших знакомых был сегодня в пальто.

— Вы хотите сказать… Да, вы правы. Поспешим же домой, Бога ради!

— Разумеется, — закивал мистер Фолс. — Хотя, на мой взгляд, нестись сломя голову вовсе ни к чему. Насколько я помню, в пальто на концерт пришёл лишь один человек. Мистер Квестинг.

Дайкон и мистер Фолс уговорились, что не станут пока посвящать миссис Клэр и Барбару в свои подозрения. Однако поездка домой была для них омрачена бесконечными и самыми дикими разглагольствованиями миссис Клэр по поводу крика в ночи. Чего только ни напридумывала эта славная женщина. По её мнению, «эти дурашки маори так любят глупые розыгрыши, что могли таким образом просто попугать нас — в благодарность за прекрасный вечер».

А вот Барбара, напротив, всю дорогу молчала, словно воды в рот набрала.

«Мне кажется, целая вечность прошла с тех пор, как я поцеловал её», — подумал Дайкон. С другой стороны, он был уверен, что необычная молчаливость девушки объясняется вовсе не их поцелуем. «Она догадывается о том, что случилось», — подумал он и был несказанно рад, услышав слова миссис Клэр, собиравшейся после столь утомительного вечера сразу лечь спать.

По возвращении на курорт, Дайкон высадил пасажиров и отвёл машину в гараж. Вернувшись к дому, он застал на веранде мистера Фолса.

Оба согласились, что будет разумным известить о случившемся доктора Акрингтона. И только тогда Дайкон вспомнил, насколько разрозненно уходили с концерта все обитатели Ваи-ата-тапу. Возмутительное поведение мистера Квестинга, бешенство Гаунта, загадочное бегство полковника — все это, при данных обстоятельствах, представлялось уже в совершенно ином свете. На мгновение Дайкона даже охватил безотчётный страх. И ему стало уже совсем не по себе, когда, приближаясь к столовой, он услышал свирепый голос Гаунта:

— Любой подтвердит, что я поразительно спокойный и терпеливый человек. Но зарубите себе на носу — если вывести меня из себя, я просто сатанею. Он у меня попляшет! «Отдаёте ли вы себе отчёт, — скажу я этому прохвосту, — что я отказался от публичного выступления перед членами королевской фамилии? Что я…»

Дайкон и мистер Фолс вошли в столовую. Гаунт сидел на столе. Одна рука была театрально воздета в воздух, глаза метали молнии. Дайкон про себя отметил, что худшее уже позади. Мелодраматическая поза и сверкающий взгляд — все это были уже только отголоски бушующей ярости. Свидетельством тому служила и стоявшая рядом с актёром початая бутылка виски, из которой он, судя по уровню жидкости, щедро угощал доктора Акрингтона и полковника Клэра. Полковник сидел на стуле, держа в руке стакан с желтоватым напитком. Волосы его были взъерошены, рот полуоткрыт. Доктор Акрингтон, хмуро кивая, внимал тираде актёра.

— Заходите, Фолс, — широким жестом пригласил Гаунт. — Выпейте с нами. Я вот как раз говорил им…

Он запнулся и воззрился на своего секретаря.

— Слушай, а с тобой-то в чём дело?

Все уставились на Дайкона. Тот только успел испуганно подумать: «Должно быть, вид у меня совсем больной». И присел за свободный стол. Тем временем мистер Фолс слово в слово повторил рассказ о вечерней прогулке и своём неприятном открытии. Слушали его в гробовой тишине, а потом доктор Акрингтон проскрежетал внезапно изменившимся голосом:

— Кто знает, может, он уже давно вернулся? Вы не посмотрели?

— Давайте посмотрим, — кивнул Фолс. — Вы нас проводите, Белл?

Дайкон провёл их через всю веранду к комнате мистера Квестинга. Серый с отливом дорогой шерстяной костюм красовался на спинке стула, знакомые галстуки свешивались с зеркала, а на разобранной постели валялась яркая пижама, расшитая безвкусным крикливым узором. Комната насквозь пропахла бриолином, которым мистер Квестинг постоянно смазывал волосы, да и дух самого хозяина стоял в спальне устойчивый. Дайкон закрыл дверь и с неторопливостью, поразившей его самого, приступил к последовательному осмотру других помещений, где мог бы скрываться мистер Квестинг. Проходя мимо клетушки Саймона, из которой слышались звуки морзянки, Дайкон заметил там и Смита. Возвратившись на веранду, Дайкон столкнулся с Колли, который нёс только что отутюженный костюм Гаунта. Когда Дайкон вошёл в столовую и сел за столик, никто даже не спросил, нашёл ли он Квестинга.

Молчание внезапно нарушил полковник.

— Не понимаю, как это могло случиться, — сказал он.

— Наиболее вероятно, что он подошёл слишком близко к краю обрыва, а тропинка обвалилась, — сдержанным тоном произнёс мистер Фолс.

— Да, иного и предположить нельзя, — отрывисто произнёс доктор Акрингтон.

— Вы так считаете? — вежливо поинтересовался мистер Фолс. — Что ж, возможно, вы и правы.

— А нельзя ли, — спросил внезапно Дайкон, — свернуть с тропинки и вернуться в па каким-либо кружным путём?

— Точно! — с почти детской восторженностью выкрикнул полковник Клэр. — И почему это никому не пришло в голову?

— По-моему, это исключено, — поморщился доктор Акрингтон. — Впрочем, давайте спросим Саймона. Или Смита. Они должны знать. Кстати, где они?

— Дайкон их найдёт, — произнёс Гаунт. — Господи, просто не верится. Это слишком ужасно. Чудовищно. Я не могу это воспринять.

«А придётся», — зловеще подумал Дайкон, отправляясь за Саймоном.

Он прервал Саймона почти на полуслове. Парень с горячностью доказывал Смиту, что в Новой Зеландии окопались фашистские прихвостни. Дайкону вдруг подумалось, что, останься Квестинг в живых, он бы наверняка куда охотнее согласился на расстрел, нежели на то, чтобы встретить смерть в Таупо-тапу.

Молодой человек коротко обрисовал Саймону случившееся, но был неприятно поражён тем, как тот воспринял его рассказ.