— Хочешь об этом поговорить? — Я пинаю осиное гнездо хорошо и до основания.

— Не о чем говорить. — Магнолия останавливается, когда достигает вершины, оборачиваясь, чтобы взглянуть на меня. Ее руки взлетают в воздух, пока пряди диких взлохмаченных волос прилегают к лицу. — Если я не помню этого, тогда этого не было. И тебе должно быть стыдно пользоваться мной.

Все еще не жаль.

Стоп. Мне жаль.

Мне жаль, что она отказывается вытащить свою голову из задницы и нормально поговорить со мной.

— Что я сделал, чтобы вызвать такую ненависть, Магнолия? — Теперь кричал я, поскольку все мои внутренности уже разогрелись. Мне нужен чертов ответ. Один прямой ответ. Я заслуживаю чего-то. Вы не трахаете лучшего друга всю ночь напролет, а затем разрываете все связи на следующее утро, не сказав ни слова.

Ее челюсть падает, темный брови поднимаются, словно моя дерзость шокирует и приводит Магнолию в ужас.

Поднимаюсь на две ступеньки. Если она не собирается дать мне ответ, я поднимусь туда и достану его из нее. Я чертовски уверен, что не ожидал увидеть ее на этих выходных, но не собираюсь провести остаток жизни, обвиняя себя, что не воспользовался возможностью, когда у меня был шанс.

— Что ты делаешь? — Она складывает руки.

— Поговори со мной. — Каждый мой шаг к ней отдаляет ее все дальше, пока Мэгс не прижимается спиной к стене.

— Здесь не о чем говорить. — Ее подбородок поднимается, останавливая дрожащий взгляд на моем с настойчивым упорством. — Твой поступок. Наши дороги разошлись. Конец истории.

— Нет. — Я качаю головой, а ладонь сжимается в воздухе, поскольку мне хочется что-то придушить. Эта женщина держит мое сердце между зубами, разрушая во мне сильную любовь, но я отказываюсь верить в эту чушь с ее версией. — Что-то случилось, Магнолия. Я провел с тобой ночь. Рассказал тебе о своих чувствах. Мы занимались любовью три раза за ночь. На следующее утро, тебя уже не было. Физически и эмоционально.

— Я не хочу говорить об этом. Я знаю, что видела. Я знаю, что слышала.

— Магнолия, о чем ты говоришь?

Поцелуй.

Поцелуй решит все прямо сейчас.

Если бы она могла почувствовать мои чувства к ней, которые должна знать.

Возможно, она бы передумала.

— Мы созданы друг для друга. — Я шагаю к ней, только вот Мэгс отшатывается, когда тянусь к ее подбородку. — Не знаю, чем причинил тебе боль, но ты должна сказать мне, как это исправить.

— Ты не сможешь.

Я вздыхаю, опуская руку от ее лица, и мгновенно скучаю по поцелую, который почти украл.

— Что ты от меня хочешь? Ну, Магнолия?

— Просто... уйди. Пожалуйста. — Она ускользает от меня, направляясь в комнату.

Я не отступаю легко, если вообще когда-либо отступал. И уж точно не собираюсь уходить из этого обмена любезностями неудовлетворенным, как когда собирался вступить в него. По крайней мере, положу чувство собственного достоинства к ее ногам, но чертовски уверен, что оставлю последнее слово.

— Хочешь, чтобы я ушел? Отлично. Я уйду. Но ты должна знать кое-что.

— Что? — Магнолия не смотрит на меня, но ее повернутого ко мне уха достаточно, чтобы знать, что она хочет услышать.

— Я никого не любил, кроме тебя. Возможно, что это пугает тебя. Возможно, что ты не купишься на это. Не знаю. Но, это может быть последний раз, когда у меня есть шанс сказать тебе это, и ты должна знать. До тебя не было никого, как и с тех пор.

Магнолия отворачивается от меня, прижимаясь подбородком к груди и вытирая глаза тыльной стороной ладони.

Какое-то крошечное мгновение уверен, что она возвращается ко мне.

Я совершил прорыв.

Расколол эту алмазную крепость внешней ее стороны.

Дыхание приостанавливается.

Стоя спиной ко мне, она поворачивает ручку двери и исчезает за ней.

Я помню поцелуй.

Помню каждую секунду того поцелуя: как сжались мои кулаки, и напряглось тело; как поджались пальцы на ногах, и рассыпалась решимость. Язык был с восхитительным вкусом корицы, а руки в моих волосах заявляли о том, что я снова его. Губы, сокрушающие мои; прошлое испарилось, а будущее стало неважным. Был только тот момент, он и я, и больше ничего не существовало.

А затем он заговорил, и я пришла в себя.

Я знала, что Ксавьер захочет поговорить об этом сегодня утром, поэтому сымитировала пьяную амнезию и разыграла эту карту, используя все свои умения.

Я прислоняюсь к двери комнаты, прижимаясь спиной к дереву, на случай, если Ксавьер бросится во все тяжкие и попытается последовать за мной сюда.

Хотя он бы не поступил так. Он элегантен в поступках. Высокомерный, дерзкий и упрямый, конечно, но никогда не вломиться сюда.

Чемодан лежит на постели. Я тяну молнию вдоль боковой стороны и вытаскиваю одежду на сегодня. Мне нужен горячий душ и быстрая прогулка, чтобы освежить голову. Сегодня оправлюсь к фермерским ларькам и может быть возьму немного свежих овощей и местное вино на ужин. Если смогу наполнить день спокойствием, расслабляющей деятельностью, возможно не стану думать так много о резких заявлениях Ксавьера, и что они значат и не значат для той части меня, которая болит каждый раз, когда смотрю на него.

Ксавьер всегда умел подбирать нужные слова, находя точное сочетание, вызывая сильные эмоции по команде. Вот почему он входит в топ процента, а я нет. Я отношусь к логике. Девушка чисел. Вот где мы всегда отличались друг от друга. Я верила в психологию чисел и рациональность. Он верил в психологию эмоционального убеждения.

И прекрасно знаю, как действует Ксавьер.

Никогда бы не подумала, что поведусь на это.

***

Меня никогда не беспокоил одинокий обед. На самом деле, порой я наслаждаюсь спокойной трапезой, потому что любой ресторан в городе, в котором стоит пообедать, — это практически всегда настоящий хаос.

Солнечные лучи утренней субботы согревают голову в маленьком уличном кафе «Винная улочка» к югу от фермерских стендов. Я взяла немного сельдерея, лука, два фунта картошки, бутылку красного вина и буханку свежевыпеченного хлеба. Хочу остановиться в местном рыбном магазине по дороге домой, чтобы взять немного свежих устриц для небольшой порции чаудера, который приготовлю сегодня вечером.

Полагаю, я могла бы быть милой и взять, чтобы хватило на двоих. Ксавьер же приготовил мне завтрак.

Но потом, он может принять это в качестве знака примирения, а я не уверена, готова ли.

Моя общая сумма составляет восемнадцать долларов и сорок пять потраченных цента. Нет ничего лучше свежих крабовых пирогов и салатов местного производства с домашним винегретом. Я оплачиваю счет и направляюсь в рыбный магазин, прежде чем вернуться в дом «Ван Клиф». По моим подсчетам, у меня есть примерно двадцать пять минут, чтобы решить, что я скажу Ксавьеру, когда снова его увижу.

***

Может, дело в спокойных бризах или накатывающих океанических волнах или одеяла голубого неба, но что-то внутри меня ощущается легким. Я приготовлю ужин и поговорю с Ксавьером. Нет смысла тратить остаток отпуска на разногласия. Нам не нужно быть друзьями. Нам просто нужно прийти к взаимопониманию.

И я бы никогда, никогда, никогда не призналась ему в этом.

Никогда.

Но какая-то часть меня так сильно скучает по нему, и эта же частичка не может перестать прокручивать в памяти тот поцелуй.

Но он никогда этого не узнает. Мое сердце окружено броней, постоянно готовое к бою. И Ксавьер Фокс является врагом номер один.

— Эй? — кричу я, занося сумки внутрь и ставя их одним махом на кухонный островок. — Ксавьер?

Тишина заполняет просторный дом. Эддисон однажды назвала его «пляжным коттеджем». Не уверена, что дом такого размера можно расценивать как коттедж. Все окна закрыты. Ни одной обуви на ковре около двери. Есть что-то светлое в этом помещении. Я иду к комнате на первом этаже, осторожно толкая открытую дверь.