– Почему?

– Потому что большинство из тех, кто мог бы заинтересоваться, либо входит в УНР, либо контролируется им. Конечно, бывают нежелательные случаи опасного любопытства опасных персон. Способов пресечения три – подкуп, вовлечение в один из кругов УНР, если это выгодно, наконец, устранение.

– А лаборатория на острове? Ее же видно со спутников? Какая тут помощь аборигенам?

– Никто и не притворяется, что ее нет. Лаборатория функционирует вполне официально – пустующие помещения арендовала некая фирма для метеорологических, гляциологических исследований по заказам соответствующих министерств, для нужд авиаперевозок, морского транспорта и так далее. Этим оправдана, кстати, часть авиарейсов – но не все, без благотворительного прикрытия их получалось бы слишком много. Довгер по контракту руководит. Для проверяющих всегда в разгаре самые убедительные, самые настоящие камуфляжные работы – в тех секциях, какие им показывают, других как бы и нет… А для слишком назойливых – три перечисленных способа.

– Да-а, – уважительно протянул Фолкмер, разглядывая на свет свой бокал. – Серьезные ребята. Похоже, твое Управление научной разведки всю Россию опутало, как паук…

– Близко к тому. Но у них ничего не выйдет – передерутся за проект «Мельница» на конечном этапе. Вернее, передрались бы…

– Что же им помешает?

– Не что, а кто. Мы с тобой. Ты не забыл, что я предложил тебе весь мир, Йохан? Проект «Мельница» будет принадлежать нам, тебе и мне.

Фолкмер иронично отсалютовал бокалом.

Собравшись было долить себе коньяка, Фолкмер вдруг отставил бутылку:

– Откуда у тебя эти сведения, Рольф? Я имею в виду, насколько они точны?

– Полагаю, точны, – сказал Pay. – Источник под псевдонимом Каспер сидит в Москве, в сердце ФСБ. При первой встрече я попросил его лишь осторожно навести справки о судьбе находившихся в Шпандоверхагене обломков – пользуясь как инструкцией дневниками фон Шванебаха, я объяснил, о каких обломках идет речь. Но поведение Каспера, его реакции и его информация вдохновили меня действовать смелее… Познакомившись с его очередными файлами, я понял, что он не может не быть причастным к УНР, и вот тут я дожал его до конца.

– Он причастен к УНР?

– Разумеется. Иначе он бы не наскреб и половины того, что я от него получил, будь он сам Джеймс Бонд.

– Тогда я не стал бы ему доверять. Ну с какой стати он сдаст тебе проект «Мельница»? Что-то здесь не так.

Pay постучал ногтем по бокалу, а Фолкмер вновь приступил к обязанностям виночерпия.

– Я создал видимость, – Pay заговорил медленно и веско, – что немало знаю и хочу только дополнить мою информацию, а заодно проверить и самого Каспера. Я вел беседу так, чтобы Каспер был убежден: он не единственный мой источник.

– А это в самом деле так?

– Не совсем. В части УНР – естественно, нет. Но осталась кое-какая мелочь эпохи «Литтфасшелле», кое-какая информация, которую я ловко вворачивал в разговор. Каспер едва ли мог сомневаться, что в моих силах устроить перекрестное зондирование, раскрыть любую его ложь, поймать на умолчании. Он профессионал и знает, как широко применяются эти трюки.

– По-моему, этого мало.

– Еще личностный фактор. Наш Каспер – прагматик, у него два принципа, по русским поговоркам: «Своя рубашка ближе к телу» и «Лучше синица в руке, чем журавль в небе».

– Другими словами, – спросил Фолкмер, – он не слишком верит в успех «Мельницы»?

– Может быть, и верит. Но «Мельница» – далеко и гипотетично, а я рядом и предлагаю выбор между хорошим гонораром и угрозой разоблачения. Ты не знаешь, как теперь поступают в России с предателями? Смертная казнь там как будто отменена?

– Нет, не знаю.

– И я не знаю, но вряд ли отправляют отдыхать на Канары.

– Да, – согласился Фолкмер, – при таких условиях, пожалуй, ему доверять можно. Но ты сказал «наш Каспер». Чей это «наш» – «Литтфасшелле»?

– Когда-то. Теперь он американский, ЦРУ.

– Ого! А не мог ли он выложить американцам то же, что и тебе? Я не хотел бы перебегать дорожку дяде Сэму, рука у него тяжелая.

– Конечно, я спросил его об этом, и он ответил – нет. Американцы этим не интересовались, а проявлять инициативу, как ты понимаешь, он не спешил.

– Ты ему веришь – в этом?

– Да. Меня он обманывать не посмеет, чересчур для него рискованно, да в этом вопросе и незачем. Но я верю ему не только поэтому. «Левензанн» для американцев – закрытая тема, ее закрыл навсегда сам фон Шванебах. С чего бы, с каких таких праздников, американцам возвращаться к ней через полвека, да еще в России? Они и не помнят о «Левензанне».

– Могла быть утечка.

– Как видишь, ее не было.

– О'кей, Рольф! – воскликнул Фолкмер, сложив пальцы колечком. – Ты меня убедил. Но как мы достанем «Мельницу»? Высадим на остров Суханова пару штурмовых отрядов?

– Хорошо бы вообще стать диктатором и объявить войну России… Нет, Йохан, я не столь радикален, но туз в рукаве у меня есть. Открой файл под названием «Мельница 1».

Повернувшись к монитору, где плясала веселая геометрическая заставка, Фолкмер щелкнул мышью указанный файл. Он прочел его быстро, а размышлял долго.

– Все это замечательно, Рольф… Похищение профессора Довгера… Такое решение напрашивается, но, по-моему, ты избрал слишком сложный путь. Если ты хочешь попасть из Вены в Линц, не обязательно лететь через Южный полюс с выходом на орбиту Луны. Насколько я понимаю, все эти географические красоты возникли из-за единственной трудности – вывоза похищенного профессора из России? Если поднапрячься, я смогу вывезти оттуда хоть целый полк.

– Канал Клейна?

– Да. Его будет непросто получить, но, думаю, я сумею договориться с Клейном. Честное слово, Рольф, я не стал бы теперь соваться к нему… Но тут игра крупная, и некоторыми правилами можно пренебречь.

– Не годится.

– Почему не годится?

– Потому что в моем плане заложена безупречная имитация гибели профессора, притом, заметь, гибели совершенно случайной. Что сделает УНР? Заменит его кем-то другим, на теперешней стадии это возможно. И это все… А если они будут знать, что Довгер не погиб, а похищен, удвоят, утроят бдительность, и нам не подобраться к «Мельнице». Зачем нам Довгер без образцов с дельта-включениями? Я рассчитывал, что после того как мы склоним его на свою сторону – а у него не будет другого выхода, – мы вместе с ним придумаем, как добыть образцы из лаборатории. Тут нам поможет только он, но лишь в случае, если его будут считать погибшим. Иначе ничего не выйдет. Он знает все входы и выходы, знает, кого послать и как инструктировать. Открытое похищение все эти входы и выходы закупорит для Довгера и для нас, да УНР еще и затеет хитрую контроперацию.

– М-м… Согласен. Но вот что касается воплощения твоих идей…

– Парень из службы электронной разведки говорит, что такое реально.

– Ты с ним поделился?

– Как бы задним числом. Я сказал ему, что бывший мой коллега по «Литтфасшелле» хвастался похожим фокусом, который якобы провернул для чего-то. Я попросил этого парня оценить осуществимость – мол, если врет, выведу на чистую воду. Это реально, Йохан. Каспер сориентирует нас в графике передвижений Довгера. Профессор довольно часто летает в Санкт-Петербург и обратно.

– Почему все-таки Санкт-Петербург? Их центр не в Москве?

– У них нет центра.

– Санкт-Петербург! – взгляд Фолкмера стал меч­тательным. – Как удобно для канала Клейна…

– Забудь. Помимо того что я говорил тебе о мнимой гибели Довгера, есть и то, что говорил ты.

– А что говорил я?

– Игра очень крупная! А ты собираешься раскатывать на машине по России с профессором в багажнике? Любая случайность, и всему конец. В моем же плане нет места случайностям.

– Не запутаться бы в русских радарных сетях…

– Я знаю, какая нужна аппаратура и кто с ней будет работать.

– Кроме радаров есть спутники.

– Компьютерные вычисления решают эту проблему. Зная позицию каждого спутника в каждый момент времени, мы выберем слепое пятно. У нас будет специальная программа.