Кронин пожал плечами:

– Не знаю. Меня абсолютно не занимает, что с ними станет.

– Там, наверное, и наркотики…

– О наркотиках в Штернбурге мне ничего не известно. Проституток держат как будто только на спиртном, клиенты же, понятно, наркотиками не увлекаются.

– Да, весьма романтичен замок Штернбург…

– Но нам этот бордель приносит немалую пользу.

– Пользу?

– Еще бы. Мы сумели подкупить кое-кого и под видом ремонтных и реставрационных работ оборудовали там видеостудию. Проводим съемки, пусть это и не часто удается, и уже не один чиновник или политик, посмотрев наши фильмы, принимал решения в интересах УНР.

– И я ничего не знал, – укоризненно сказал про­фессор.

– Вы – стратег, а это повседневная тактика… Но теперь вы должны хорошо представлять, куда мы с вами едем вечером.

– Мы?

– Конечно. Не отпущу же я вас одного.

– Но меня строжайше предупредили, чтобы я приехал один.

– Им нужен проект «Мельница», верно? Вы представите меня как значительную персону в проекте, человека, облеченного вашим доверием, без кого вам трудно или вовсе невозможно будет предпринять требуемые шаги. Почему бы в таком случае им не побеседовать и с двумя, к их же выгоде?

– А если они тебя…

– Чего ради? Вы привозите человека, который вместе с вами будет работать на них, так зачем отказываться от такого подарка и наживать проблемы?

– Гм… Наверное, ты прав… Но вот что странно, Саша. Понятно, что мне назначили время с точностью до минуты, когда я должен прибыть к причалу в поселке Перст. Но почему они назначили точное время выезда? Не все ли им равно, если я выеду на полчаса раньше, это же не ралли.

– А, ну это как раз нетрудно понять. Кто-то снабжает их информацией, в том числе о графике работы вашей невидимой охраны. Не сомневаюсь, что они и время возвращения так же точно рассчитали.

– Какой невидимой охраны?! – взвился профес­сор. – Я раз и навсегда запретил всякие…

– Виктор Генрихович, – мягко сказал Кронин. – Это почти формальность, для спокойствия руководства.

– Проектом руковожу я! Или появились руководители повыше?

– И для вашей безопасности…

– Очень мне это помогло в плане безопасности! Мало того что меня шантажируют какие-то мерзавцы, так я еще вынужден скрываться от топтунов фирмы, которую я сам же и создал! Может быть, и моя квартира прослушивается? И твоя тоже?

– Нет, – улыбнулся полковник.

– Ой ли?

– Доподлинно нет. На любую хитрую аппаратуру придумана и похитрее, и я ей располагаю.

– Но кто-то уже побежал кому-то докладывать, что я у тебя?

– Виктор Генрихович, помилуйте! За вами же не слежка ведется по всем детективным правилам! Вы – глава проекта, ваше слово – закон, без вас ничего не будет… Кто осмелится пойти даже на теоретический риск ссоры с вами? Кое-кто просто перестраховался слегка, ради вас же…

– Голову бы оторвать этому кое-кому, – проворчал профессор. – И оторву! Ох, обошлось бы все с Дианой, а там головы полетят… Ладно, я у тебя – что с того? Ты мой друг, мы часто чаевничаем. А вечером – положимся на расчеты похитителей! Они-то, оказывается, куда лучше, чем я сам, осведомлены обо всем, что происходит в УНР…

– Профессор, вы гениальный физик и отличный математик, – с искренним уважением проговорил Кронин. – Вам ли не знать, что всякая структура, развиваясь, приобретает новые качества.

– Тут не к физике нужно апеллировать, а к теории бюрократии. Это ж надо, шпионят за мной! – Он помолчал. – Что же дальше-то будет?

– Дальше мы поедем в Штернбург.

Профессор повел головой, словно ему был тесен воротник:

– Но почему Штернбург, Саша? Почему они выбрали для встречи именно Штернбург? Вот что не дает мне покоя. Ответ на этот вопрос важен, здесь ко многому ключ… Или они с самого начала держали Диану в Штернбурге?

– Не знаю… Не думаю… Едва ли они стали бы засвечивать свое главное убежище.

– Тот, кто говорил со мной, – немец… Или очень удачно выдавал себя за немца. Акцент, язык – здесь меня трудно обмануть. Он утверждал, что Диана за границей, и если учесть, где произошла авиакатастрофа…

– Возможно, он и не лгал.

– Но как? Как они могут ввезти в Россию похищенного человека – это же не коробок спичек! – да еще потом доставить в Штернбург? На подводной лодке через границу, что ли?

Последние слова Довгер произнес с иронией, так же он мог бы сказать «на ракете через космос», но Кронин ответил серьезно:

– Через границу не то что подводная лодка, рыба и та не проплывет незамеченной.

– Тогда в Штернбург и обратно только один путь – через пролив, на материк. А если заблокировать этот путь… Ох! Может быть, так и сделать?

– Виктор Генрихович, я начинаю сомневаться в вашем благоразумии, – сказал Кронин с тревогой.

– Да, да, – спохватился профессор. – Диана у них, и в безвыходной ситуации им нечего будет терять. Но что у них на уме? Не собираются ли они похитить также и меня?

– Это же вы настаивали на встрече, а не они. И потом, вы им гораздо полезнее в лаборатории… Ну а на самый крайний случай рядом с вами буду я.

– Саша, я прошу – никаких эксцессов! Надеюсь, ты не возьмешь с собой оружия?

– Возьму компактный пистолет «Дженнингс». Даже при личном обыске, его не так легко найти, ну а найдут, спокойно отдам. Что тут такого? Вполне естественно, что я сопровождаю вас с оружием.

Профессор поколебался и кивнул.

– Делай, как знаешь… Только не забывай, что наша задача – не штурмовая операция, а глубокая разведка.

– Об этом я помню, Виктор Генрихович.

Их разговор продолжался еще с полчаса и касался конкретных деталей предстоящей поездки. Когда Довгер ушел, полковник сел за компьютер – заканчивать работу по «Стальному Кроту». Она была не рутинной, требовала ясности мысли, нестандартного анализа, но Кронин умел сосредотачиваться, отсекая все постороннее. Он внес в файл последнее имя… Но не спешил переносить этот файл на дискету.

Он думал о профессоре Довгере и о Селецком. Профессор доверился только ему, Кронину, и это понятно. Кому же еще… Но случись что с полковником (а такое, увы, вполне реально), профессор останется совсем один. Вот почему Кронина не отпускала мысль о Селецком. Довгер недостаточно хорошо знал Селецкого, ведь сам профессор не занимался «Стальным Кротом» непосредственно, он предоставил это компетентным в такого рода работе специалистам. Но Кронин знал Селецкого по совместным операциям задолго до того, как всепоглощающая секретность «Стального Крота» разделила их. И он доверял Селецкому так, как Довгер – ему…

Необходимо хоть какое-то прикрытие. Но как дать Селецкому намек, не нарушив при том обязательства перед Довгером? Кронин не имеет права раскрывать информацию. Но – слово, одно только слово, которое Селецкий прочтет лишь в том случае, если Кронин не вернется… Именно предельно лаконичная форма этого ПОСЛАНИЯ правильно сориентирует умницу Селецкого. В ней самой будет содержаться все: и призыв соблюдать крайнюю осторожность, и то, что есть причина для отсутствия более подробных сведений, и просьба о помощи, а само слово станет указанием, откуда начинать.

Кронин добавил к файлу слово «Штернбург».

Ночь с 19 на 20 мая 2001 года

Штернбург

Машину Довгера встретил у причала человек, один-единственный, в куртке с капюшоном, скрывающим лицо. В свете фар человеческая фигура выглядела лишь темным, изломанным силуэтом, но Довгер почему-то сразу понял: это не тот фальшивый или настоящий немец, что приезжал к нему в Санкт-Петербург. Встречавший не выразил никакого удивления или недовольства, увидев, что в машине двое вместо одного, и не произнес ни слова. Он молча, жестом пригласил прибывших следовать за ним к причалу. На волнах покачивался катер – судя по размерам и очертаниям, мощный и быстроходный.

Луна была на ущербе, и абрис зубцов и башенок замка Штернбург едва вырисовывался на фоне темного неба. Довгер и Кронин разглядывали замок недолго – катер под управлением незнакомца быстро преодолел пролив и скользнул в эллинг. Затем профессора и полковника провели по коридорам и лестницам, где им никто не попался навстречу. Кронин тщательно запоминал дорогу. Он чувствовал себя очень усталым, но полностью полагался на свой профессиональный автоматизм в фиксации важных мелочей.