— Брешешь ведь.

— Обижаешь, начальник! Собака брешет, а я как на духу. Дядя Ося, вы ж меня с малолетства знаете.

— Знаю, тебя еще в малолетстве надо было грохнуть, чтобы не размножался. Это я в шутку.

— Я понял, — осклабился задержанный.

Давыдов закончил изучение лодочных моторов и палаток и перевел взгляд на карту района. Карта несомненно была самым интересным экспонатом. Пунктирными линиями были изображены маршруты следования рыбных косяков. Штриховкой были обозначены места лова рачков. По такой карте смело можно было писать диссертацию по фауне Азовского моря. Анатолий толкнул локтем сидящего рядом Сомова и кивком указал на карту.

— А я тебе что говорил, — шепнул тот в ответ.

— Ладно, теперь освети мне ход побоища. Кто победил? — продолжал допрос Остап Иванович.

— А че тут освещать? Ну помахались малехо. А победили эти, с яхты. Ну с этой, что у пансионата стоит. С белой с голубыми полосами.

— Их там штук десять белых и полосы у всех разные. Название у нее какое-нибудь есть?

— Есть! «Урсула», она там самая большая, на ней еще два водных мотоцикла.

— Откуда такая осведомленность?

— Так они ж вдоль берега вчера весь день туда-сюда шастали.

— Кто шастал, мотоциклы?

— И яхта и мотоциклы.

— Что еще интересного заметил?

— Телка у них там классная.

— Одна?

— Одна, остальные мужики.

— И что?

— Ну, они в общем-то всех и уложили.

— Спортсмены что ли?

— Не, не спортсмены. Те, что к нем привязались, те спортсмены. А эти нет.

— А ты почем знаешь?

— Дядя Остап, я ж пять лет кикбоксой бьюсь, меня не проведешь.

— А кто ж они тогда такие, техасские рейнджеры?

— Не знаю, но дерутся хорошо. Вы Вовку Прохорова спросите, он в десанте служил. Так он говорит, заметил во время махача, приемчики у этой компашки типа тех, что их в армии учили.

— Ну ладно, горе! А вы-то чего встряли? Вас-то не трогали?

— Так за тем столиком Вован сидел.

Хмара понуро вздохнул и терпеливо спросил:

— Какой такой Вован, за каким столиком?

— Наш Вован, за столиком с этими с «Урсулы».

— Это Гольцов что-ли?

— Он самый.

— И с чего это он поперся к ним за столик? Они же, как я понимаю, иностранцы. Что, Гольцов лингвистикой увлекся? — удивился главный щелкинский милиционер.

— Чем увлекся?

— Ой ты горе мое! Зачем Вован сел с яхтсменами за один столик?

— Он и не садился, он вообще отдельно сидел, они к нему сами за столик подсели.

— А что ж это вы Гольцова не взяли в свою компанию?

— Так это… — допрашиваемый явно не знал, что ответить.

— Ты не ерзай, ты отвечай.

— Это, мест у нас за столиком не было.

— Не свисти.

— Честно.

— Там, когда дым коромыслом, по восемь за столик садятся, а у вас места не хватило.

Арестант замолк.

— Ладно, на сегодня хватит.

Хмара нажал кнопку звонка, в коридоре зазвенела пронзительная трель. В дверь просунулась заспанная рожа конвойного.

— Давай, Михальченко, этого обратно.

— Остап Иваныч, отпустите меня, я ж уже все рассказал, — взмолился арестант.

— Разберемся, отпустим.

— Когда?

— Когда разберемся. Шагай, тебе отсидка только на пользу.

Михальченко, шаркая подошвами стоптанных ботинок, чинно сопроводил «кикбоксера» к выходу.

— Ну, давайте! С чем пожаловали? Кстати, я тут не со всеми знаком.

«Шериф» неожиданно быстро для тела столь внушительных размеров оказался возле Давыдова и протянул ему клешню:

— Остап — директор этой богадельни.

— Анатолий, в отпуске, я военный.

— Наш мужик, — коротко рекомендовал его Сомов, — Пашкин коллега.

— Извините, задержал. Из района следователей не дают, так разбираемся сами. Работы выше крыши, тут еще наш мэр провис, прокуратура заинтересовалась, заодно и нас трясут. Так какие проблемы?

— Остап, ты помнишь про прибор японский говорил, что рыбу показывает?

— На рыбалку собираетесь, — старший лейтенант преобразился, глаза его вспыхнули, усы встали торчком.

— Да нет, тут по Петрушиной части хотим поискать в одном месте. Он же у тебя не только рыбу показывает?

— Не только. Эх, жалко, что вы не на рыбалку. Времени, зараза, нет. А то я бы вас сводил на вашем катере да с моим прибором, вся рыба наша была бы!

— Смотри, Завгороднего без рыбы не оставь! А то мэрушка обидится.

— Ему сейчас не рыбу, а сухари сушить надо. Вы только смотрите, там выход в море запретили, так что из бухты ни-ни.

— Остап, я тебя умоляю… Ты лучше скажи, прибор дашь?

— На обеде заезжай, дам. А из бухты все-таки не выходите. Там какой-то самолет упал, вся республиканская «дефензива» на ушах стоит. Попадетесь, лишат прав на катер. Как мы осенью на рыбалку пойдем? Кстати, охрану этой вашей бухты я организовал. Что вы там хоть ищите?

— Скоро покажем.

— Ну, бывайте! Приятно было познакомиться, — кивнул местный шериф Давыдову. Отчего-то у капитана сложилось впечатление, что старший лейтенант Хмара далеко не так прост, как кажется.

В море выходили на закате. Сборы, как в песне про боевой восемнадцатый год, «были недолги». На катер быстренько загрузили все необходимое. Небольшая задержка вышла, когда Сомов возился с установкой антенны японского сонара и Давыдову пришлось ему помочь. Остальные готовили водолазное снаряжение.

— Вы что с этим аэропланом делать собираетесь? — поинтересовался Петр. — Мы же его на борт не поднимем.

— Может, взорвать его? — предложил Игорь. — Тротил найти не проблема, бабахнем разок и развитие военной техники будет отброшено на десять лет назад. А, мужики, что скажете?

— Жалко, — посетовал Захаровский, — может, хоть прибор этот снять? Заодно было бы что при случае предъявить кому следует?

— А ты хоть представление имеешь, где он там стоит? Знаешь нынешние технологии? Может, блоки этой аппаратуры по всему фюзеляжу смонтированы. Вперемешку с остальной начинкой. Нам что, весь самолет разобрать? Рвать его надо — и весь разговор, а ты уж выходи на свое начальство и разбирайся, как они такую лажу спороли.

— Может быть взрывать его и не нужно, — задумчиво произнес Давыдов, разматывая кабель антенны «японского чуда». — Я что думаю: образец этой штуки скорее всего экспериментальный, вряд ли они его монтировали внутри планера, скорее всего где-то на внешней подвеске. И боец с ПВНа какую-то «балду» у него под брюхом заметил.

— А может, это подвесной бак?

— Может, и бак, — согласился Анатолий, заканчивая работу, — а может, и нет. Если нет — проблем с подъемом быть не должно. Если бак — придется тротилом. Но так, чтобы от аэроплана и пыли не осталось.

— Это запросто, — кивнул Сомов, — соответствующая подготовочка и оснащение у команды имеется.

— Понятно. А как мы из бухты выйдем? Сейчас же запрет действует.

— Ну, на выходе из бухты нас вряд ли кто-то караулит, и насчет оружия это они так, для острастки. Международные морские нормы пока еще никто не отменял. А в открытом море как-нибудь управимся.

— Это как? — спросил Анатолий.

— Знаешь, есть такое понятие, как уважение к флагу.

— То есть?

— Элементарно. Вывешиваю военно-морской флаг СССР и иду куда хочу. Здесь же зона для Черноморского флота открытая. А на Андреевский флаг на Черноморском флоте еще не перешли.

— А погранкатер? — поинтересовался Петр.

— Ты видел, что у него на флагштоке болтается?

— Флаг ВМС Украины.

— Ты такую морскую державу знаешь?

— Нет, — усмехнулся в свою ассирийскую бороду Осокин.

— Я тоже, — кивнул Игорь, — так что прорвемся. В крайнем случае извинимся, скажем: простите, мол, не в курсе. А что собственно случилось?

— Ну вот, можно включать, — Давыдов воткнул разъем кабеля в антенное гнездо сонара.

— Ща будем посмотреть. — Игорь включил изделие страны восходящего солнца и повертел ручки настройки. На серо-голубом жидкокристаллическом экране проступило какое-то изображение.