— У меня нет этой информации. Ки… Атаман обещал сам заняться твоей доставкой в воеводство, но сейчас он в госпитале с Анной, — проговорила наемница, чуть подумала и решительно мотнула своей огненной гривой: — Утром. Мы свяжемся с тобой утром, и вы вместе с ним сами определите точку и время рандеву. Хорошо?

— Договорились, — согласился Вячко. — Буду ждать звонка завтра, в восемь часов по среднеевропейскому времени.

— Замечательно, — слабо улыбнулась Елизавета и, помявшись, спросила: — Вячеслав, ты как себя чувствуешь?

— Нормально, — откликнулся Стрелков. Картинка на экране дрогнула, метнулась из стороны в сторону, и в «объективе» неожиданно возникла Лина.

— Вячик, это я… я… — Девушка закусила губу и, бросив взгляд куда-то в сторону, неожиданно выпалила: — Вячеслав, прости меня, пожалуйста!

— За что?

От такого вопроса Громова опешила.

— Ну я же должна была вас охранять и… не уследила. Это я виновата, что старик… Анну… — промямлила она, на глазах теряя уверенность в себе.

Вячеслав покачал головой.

— Неверная постановка. Согласно приказу вашего атамана ты нас сопровождала, цитирую дословно: «для солидности». Не охраняла. В случившемся нет твоей вины, — ровным, невыразительным тоном произнес юноша и, сделав паузу, договорил: — Наоборот, я должен тебя поблагодарить за помощь Анне. Если бы не ты, ее сейчас не было бы в живых. За мной долг, Малина Федоровна.

— Но… — Лина потерянно покрутила головой, но почти тут же собралась, нахмурилась и, глубоко вздохнув, решительно, каким-то совершенно мужским жестом рубанула ладонью воздух. — Мы поговорим о долгах на нашей базе! Слышишь? Обязательно!

— Как скажешь, — индифферентно кивнул Вячко. — Спасибо за информацию о сестре. Жду звонка вашего атамана. До связи.

Ошеломленная девушка не успела ничего ответить. Экран коммуникатора погас, и Вячеслав, на миг задумавшись, откинул сжимаемую в ладони деревяшку, которую так и не успел зажать зубами, прежде чем отключить «отстраненность». Вместо этого он поднялся на ноги и, шагнув к столу, принялся перетряхивать имеющуюся у него амуницию.

До следующего сеанса связи у него больше четырнадцати часов, точка и время рандеву не определены, а значит, образовавшееся свободное время можно потратить с большей пользой, чем сидение на пятой точке в попытках справиться с накатывающим валом эмоций. К тому же расчет вероятностей дает большой шанс на то, что время пребывания под техникой можно увеличить за счет ожидаемых облегчения и радости от полученных новостей о сестре. И это хорошо.

В состоянии «отстраненности» от принятия решения до его воплощения в жизнь много времени не проходит. Нет сомнений, нет раскачки. Порядок действий определен, и организм, как хорошо отлаженный автомат, принимается за исполнение составленного плана. По пунктам, четко и без ненужных метаний. Это потом все колебания и неуверенность одновременно нахлобучат избавившийся от тяжкой техники разум. Моменты сомнений сольются в единый адреналиновый поток, накроют приступом паники, на смену которому придет норадреналиновая ярость, густо замешанная на кортизоле и тестостероне, ударит в голову алой волной, и весь этот коктейль вывернет организм наизнанку. Но это будет потом, а сейчас…

Руки чуть подтянули ремни и без того плотно подогнанной разгрузки, скользнули по подсумкам, проверили, как выходит из ножен матовый короткий нож, легко ли вынимается из кобуры «Беррер», пробежались по набитым магазинам… Под правую ладонь скользнул модернизированный АКТ, и пальцы уверенно перевели направляющие кольца автомата в режим дозвуковой стрельбы. Готов.

В наступившей темноте, да на окраинных улочках Пернау, где сроду не было ни одного фонаря, рассмотреть скользящую вдоль глухих заборов небольшую тень было почти невозможно. Если не использовать спецтехнику или продвинутую сенсорику, конечно; но кому это нужно в районе, заброшенном со времен Большой замятии? Правильно, совершенно никому, чем Стрелков и воспользовался.

А вот оказавшись поблизости от владения Баумов, расположенного пусть и не в центре города, но во вполне респектабельном районе, Вячку пришлось осторожничать. Здесь уже не было проблем ни с уличным освещением, если можно так назвать один фонарь на два перекрестка, ни с фиксаторами. Последние, кстати, доставляли куда больше беспокойства идущему в гости к бывшему учителю Стрелкову, нежели тусклые фонари. Хорошо еще, что видимые Вячком зоны контроля натыканных у ворот и калиток сенсоров оказались невелики, их радиус не превышал пяти метров; ну так устройства-то по сути бытовые, что с них взять? Впрочем, с задачей фиксации всего происходящего вблизи от частных владений они справлялись, а большего их хозяевам и не нужно. Да и натыканы они были довольно часто.

Именно из-за них скольжение в темноте вдоль высоких заборов Вячеславу пришлось сменить на наглый ход по центру улицы, прямо посреди проезжей части, куда не дотягиваются зоны контроля домашних фиксаторов. Впрочем, это была не панацея. Один из перекрестков Вячку вообще пришлось обходить по кромке двухметрового забора у какого-то лабаза, чтобы не попасть под городской фиксатор, в отличие от частных накрывший своим вниманием пересечение двух улиц целиком, а это пять-шесть сотен квадратных метров, между прочим. Да и машины, изредка появлявшиеся на вечерней улице, доставляли беспокойство. Водители-то живые люди, и прикрытого «незаметностью» юнца, шагающего по осевой, логично… не замечали, а значит, Вячку приходилось быть внимательным и за себя и за них.

Как бы то ни было, но до нужного места Стрелков добрался без проблем. Но соваться без разведки на двор Баумов не стал. Подыскал удобное место вдали от фиксаторов и, устроившись в темном углу, попытался привычным действием развернуть сенсорное восприятие. Но первая же попытка «прощупать» обширный двор и дом бывшего учителя провалилась с треском. Идеальная, непроницаемая полусфера, мутным пузырем поднявшаяся над домом и двором Баумов, как оказалось, надежно укрывает двор от любопытства посторонних, не только не позволяя рассмотреть что-либо происходящее внутри, но и напрочь отсекая исходящие эманации Эфира. И это что-то новенькое: по крайней мере, раньше подобной защиты от подглядывания здесь не было и в помине. Или хозяева дома просто не включали ее?

Что ж, как говорится, первый блин комом, но это же не повод сдаваться, не так ли? Вячеслав присел на корточки и положил ладони на промерзшую землю. По пальцам побежал привычный холод, пока еще еле заметный, но лишь пока. Восприятие вновь развернулось на полную, но в этот раз Вячко не стал охватывать им все пространство вокруг себя. Наоборот, он сосредоточил его в одной точке, и пучок внимания стремительно понесся вперед, прошивая мерзлую землю и камни. Холод в ладонях стал сильнее, пополз вверх, но Стрелкову было не до того. Его внимание тонким лучом скользило под верхним слоем почвы в сторону двора Баумов. Миг — пройдена граница странной защитной сферы, еще один — и луч восприятия, развернувшись на полную, рванул вверх, заполняя пространство двора. А спустя еще полминуты Вячеслав с трудом отодрал от земли закоченевшие ладони.

Пять минут отдыха… а лучше четверть часа. Привалившись спиной к доскам забора, Вячеслав пережидал приступ головной боли, разминал руки, ноющие от бешеного количества проведенного через них Эфира, и думал, один за другим отщелкивая варианты дальнейших действий.

Много из проведенной разведки узнать не удалось… но несколько важных моментов Вячко все же выведал. Во-первых, старик жив и здоров. А во-вторых, у него появилась охрана. По крайней мере, никем другим трое шляющихся по двору мордоворотов быть не могут. Впрочем, есть и еще кое-что. Охранников в доме может быть куда больше трех человек, учитывая, что во дворе стоят два незнакомых вездехода, каждый из которых способен везти до шести бойцов. «Рассмотреть» маркировку и эмблемы машин Вячко, правда, не смог, сил не хватило, но сам факт…

От размышлений юношу отвлекло урчание заработавшего двигателя, донесшееся со двора Баумов. Встрепенувшись, он вновь развернул восприятие и замер на месте в ожидании. Спустя минуту тихо скрипнули отворяемые ворота, и один из стоявших за ними вездеходов выехал на улицу, тут же став видимым для сидящего в засаде Стрелкова.