— М-да… — протянул удивленный атаман и совсем иначе посмотрел на лежащий перед ним кристалл. Впрочем, он почти тут же тряхнул головой и вновь уставился на Посадскую. — И тем не менее, прежде чем приступать к чтению вашего отчета по Вячеславу, я хотел бы услышать выводы о нем, как ты говоришь, «в двух словах».

— Ну, по поводу его здоровья могу сказать одно: Стрелков здоров как бык, даже удивительно. В остальном же, сам понимаешь, мы ведь психологию проходили довольно кратко, а вот Машенька… Собственно, большую часть психопортрета составляла именно она. Оказывается, театральный клуб дает довольно глубокие знания в прикладной психологии.

— Или учеба у незабвенного батюшки Марии, — фыркнул Кирилл, перебив Елизавету.

Та задумчиво кивнула.

— Тогда уж скорее у матушки, — проронила она, и Николаев, вспомнив статную целительницу, повторил жест Посадской. Да уж, эта могла научить свою дочурку чему угодно.

— Кстати, о театре: мне кажется или ты и в самом деле переиграла с возмущением, там, в медблоке? — произнес Кирилл. — Зачем было устраивать эти дурацкие догонялки и пытаться выбить из парня дух? Он ведь только-только очнулся. Представь, что было бы, если бы Вячко не успел увернуться от одной из твоих техник?

— Ну должна же я была убедиться, что у него все в порядке с опорно-двигательным аппаратом вообще и точной моторикой в частности? После той встряски, что он устроил своему организму, я бы, честно говоря, не удивилась, обнаружив, что этот придурок «пожег» собственную нервную систему.

— И иначе никак нельзя было? — осведомился Николаев и, заметив, как рыжая пожала плечами, усмехнулся: — Ну тогда сама и разгребай последствия.

— Чего-о?.. — непонимающе воззрилась на него Посадская.

— Глянулась ты нашему найденышу, — с нескрываемым удовольствием ответил атаман, чуть помолчал, склонив голову к плечу, будто к чему-то прислушиваясь, и неожиданно рассмеялся: — О, да никак и ты…

— Кирилл! — Щеки Елизаветы вспыхнули алым цветом моментально, как только у рыжих и бывает.

— Молчу-молчу, — подняв руки вверх, с улыбкой протараторил он, но не удержался и добавил тихонько, почти неслышно: — И, пожалуй, даже не сегодня это случилось, ты ведь не первый день сама на себя не похожа. Аккурат с вашей встречи в том особняке…

— Кирилл!.. — На этот раз в голосе вскочившей с кресла девушки уже не возмущение послышалось, а почти угроза.

— Не похожа. Расхрабрилась, шуточками стала сыпать, каких прежде я от тебя и не слышал, — словно не замечая, как злится собеседница, покивал сам себе хозяин кабинета.

Посадская уже готова была устроить самый натуральный скандал, чтоб убедить собеседника в его неправоте, но наткнулась на неожиданно острый, совсем невеселый прищуренный взгляд и вновь плюхнулась в кресло, придавленная плеснувшей от атамана холодной волной Эфира.

Кирилл удовлетворенно кивнул:

— Лиза, не бушуй и не пытайся меня переубедить, все равно не получится. Я, конечно, в эмпатии небольшой специалист, но не учуять ваш обоюдный интерес просто не мог. Молчи! Слушай. Внимательно слушай.

— Молчу. Слушаю.

— То-то же… — Кирилл кивнул, побарабанил пальцами по столу и вздохнул. — Как там у вас повернется дело, я не знаю. Да и будет ли то «дело»? Не мне с моим куцым опытом о том судить. Но ты — моя ученица, и если все же… черт! Ладно, ты девочка взрослая, разумная… временами; так что скажу как есть. Ты — боярышня Филиппова-Посадская, вторая наследница древнего вотчинного рода, он же с этого дня — мещанин. Государев человек, со всеми вытекающими из этого статуса правами и ограничениями.

— Вот не думала, что ты так уважаешь замшелые традиции… — чуть ли не прошипела девушка, и ее собеседник раздраженно дернул щекой.

— Дослушай, прогрессистка! — рявкнул он. — Мне до боярских заморочек дела нет. И так уже столько наворотил, что на меня свет как на парвеню смотрит. И это навсегда. Но ты не я, вся твоя жизнь проходит в боярской банке с пауками, и даже наша вылазка в СБТ этого не изменит. Ты плоть от плоти и кровь от крови именитых, своя для них. А свое бояре из рук не выпускают, сама знаешь. Да и ты вряд ли согласишься отказаться от титула и прав, так?

— Ну…

— Не согласишься, — отрезал Кирилл. — Зря, что ли, десятки поколений твоих предков на благо рода старались, кровь и пот проливали? Тебе просто воспитание и мировоззрение не позволят отвернуться от их памяти и посадить пятно на репутацию семьи. Значит, что? Значит, отказываться придется от привязанности к мещанину. Это один вариант, но возможен и другой.

— Какой? — встрепенулась Елизавета.

Ее собеседник только головой покачал: и она еще будет отрицать свой интерес к Вячеславу? Ха…

— Подтянуть его хотя бы в дети боярские, натаскать в боевке, оказать поддержку. Благо влияния Громовых, Бестужевых и Вербицких на это вполне хватит, — произнес Николаев и добавил с толикой хитринки в голосе: — Если, конечно, у вас действительно все будет всерьез.

— Ну поддержка, это я понимаю, — протянула Посадская. — Дети боярские тоже. А боевка-то к чему? Мало ли у нас детей боярских, которые сражаться вовсе не умеют, те же служащие родовых предприятий, например?

— Немало, — согласился Кирилл. — И среди них также немало тех, кто в брак с боярскими отпрысками вступает. Одно «но». Женятся такие дети боярские на дочерях рода, которому роту дали. За них тот род и вступится, если что. Даже на дуэль своего поединщика на замену выставит, если понадобится. Но в твоем случае…

— Это нереально, — медленно произнесла Елизавета. — Роту детей боярских Посадские принимают только у женщин. Мужчины же служат исключительно по ряду.

— А примаку от чужого рода придется отстаивать свою честь самому, — заключил Кирилл.

— Значит, боевка? — вздохнула девушка. — Но ведь Вячеслав — кале…

— Скажешь ему это в глаза и можешь забыть о любых отношениях. Этого он тебе не простит, — оборвал ее собеседник. Рыжая резко кивнула.

— У него же Дар запертый, — поправилась она.

— А я новик «в потолке», — пожал плечами Кирилл. — Рискнешь выйти против меня на поединок?

— Ты — гранд, — нахмурилась Елизавета.

— И он тоже, — улыбнулся в ответ собеседник.

Посадская замерла с широко раскрытыми глазами.

— К-как? — выдавила она.

— Просто, — развел руками Кирилл и пояснил: — По своим умениям, по степени контроля доступного ему объема Эфира Вячеслав — полноценный гранд. Другое дело, что у него в арсенале нет и не будет «внешних» техник, зато по умению влиять на собственное тело и разум равных ему нет. А если парнишку еще поднатаскать, да с серьезными артефактами на поле боя выставить… ярые с визгом разбегаться будут.

— Но это же не по правилам, — нахмурилась Елизавета. — Артефакты в поединках запрещены!

— Если не заявлены как оружие, — заметил Кирилл.

— И все равно, — упрямо помотала головой Посадская. — Поединок — это состязание. Кто сильнее, кто умелее…

— Кто умнее, — с усмешкой подсказал учитель. Собеседница хотела было сказать что-то еще, но Николаев ее остановил: — Лиза, вот уже год как я учу вас… и в первую очередь чему?

— Эфирным техникам, — отозвалась та.

— Не финти, — погрозил ей пальцем Кирилл, и девушка отвела взгляд.

— Уже сто раз говорил. Ты учишь нас думать, — буркнула она.

— Правильно, — довольно отозвался учитель. — Думать быстро, четко и правильно. Так «в чем сила, брат?»

— Чего-о?.. — непонимающе протянула Посадская.

— Ничего, это так, присказка, — отмахнулся Николаев. — Эфир, эгрегоры, гранды и ярые — фигня это все. Сильнее не тот, кто может большую площадь огненным валом накрыть, а тот, кто умнее. Поверь, если выпустить в круг, скажем, того же Гдовицкого в ЛТК и Вячеслава с единственной крупнокалиберной стрелкой в руке, я поставлю на последнего. Не сейчас, конечно, а, скажем, через год обучения. С его познаниями в артефакторике, да с моими тренировками Владимиру Александровичу в таком поединке ничего не светит. Сил и знаний на то, чтобы швырнуть заряд на гиперзвуке, Вячеславу, между прочим, и сейчас вполне хватит, а после моего обучения он успеет это сделать до того, как Гдовицкой с места сдвинется. Результат такого столкновения можешь представить сама.