Настоящим бедствием для защитников перевалов стали снежные лавины – «белая смерть». Они оказались коварнее и страшнее врага. Противника можно подстеречь и уничтожить или перехитрить и уйти от преследования. От лавин спасения не было. Сотни тонн снега, срываясь со склонов гор и ледовых карнизов, вбирая в свой поток камни и обломки скал, скатывались вниз с громадной скоростью, сокрушая все на своем пути и издавая слышимый за многие километры грохот. Лавины обрушивались от возрастающей тяжести самого снега, от малейшего сотрясения воздуха, даже от выстрела или крика, а чаще всего от бомбежек, артиллерийских и минометных обстрелов. И гибель ждала тех, кто оказывался на пути «белой смерти».

Осень и зима 1942–1943 годов, как никогда, были очень снежными. Лавины грохотали повсюду. Мы, инструкторы военного альпинизма, обучали солдат и офицеров передвижению в горах зимой по снежным лавиноопасным склонам. Но все части и подразделения в боевой обстановке обучить очень сложно. Хорошо этому делу был обучен только личный состав отдельных горнострелковых отрядов, созданных в период боев на перевалах и прошедших суровую боевую школу. Наши горные стрелки умели преодолевать лавинные склоны, организовывать спасательные работы, оказывать помощь пострадавшим и, самое главное, могли эти лавины обрушивать на головы фашистов.

Для оценки лавинной опасности и характеристики воздействия сошедших лавин очень важна их классификация, принятая в альпинизме, в основе которой показатели состояния снега.

Сухие лавины опасны высокой скоростью схода и превращением на крутых склонах с отвесными ступенями в пылевые лавины, сопровождаемые воздушной волной большой разрушительной силы. При попадании в такую лавину человек должен предохранить дыхательные пути от попадания снежной пыли и укрыться от удара воздушной волны, которая распространяется на сотни метров от лавинного склона.

Скорость влажных лавин меньше, распыление отсутствует, при остановке образуется лавинный конус в виде вала, который очень быстро смерзается. При попадании в такую лавину надо с помощью «плавательных» движений стараться остаться на ее поверхности, а при остановке лавины, если человек попал под верхний слой снега, ему необходимо защитить руками грудную клетку от сдавливания, сохранить ее подвижность, а следовательно, возможность дышать, и попытаться утрамбовывать всеми частями тела снег, обеспечивая себе жизненное пространство.

Наиболее коварны «снежные доски», то есть снежные образования – гребни из наметенного ветром снега, непосредственно не связанные со снегопадом.

Попадание в любую из лавин грозит не только травмами, но и смертью. Однако в основном люди погибают в лавинах вследствие шока, вызванного страхом. Только воля и мужество, а также использование знания и навыков, полученных на специальных тренировках, помогут человеку бороться за жизнь, пытаясь остаться на поверхности лавины, и поддержат у засыпанного снегом надежду на помощь и быстрое спасение.

Очень много бойцов попадало в снежные обвалы и погибало. Часть людей удавалось находить живыми, но сильно искалеченными и обмороженными, другие навсегда остались под снегом, который потом превращался в лед. (Вечная им слава и память!)

Донесения периода боевых действий на перевалах свидетельствуют:

Начальник штаба 242-й горнострелковой дивизии в штаб 46-й армии: «01.12.1942 г. Подразделение 897-го горнострелкового полка в количестве 205 человек к 12.00 достигло подножия перевала Донгуз-Орун. Бойцы двигались вверх на расстоянии одного метра друг от друга. Продвижению мешала сильная метель, ограничившая видимость. В 12.30 с двух высот северо-западнее перевала сошла снежная лавина шириной 70–80 метров и протяжением свыше одного километра. Она шла навстречу с громадной скоростью и застигла всех идущих врасплох. Засыпано было 172 человека, из которых 49 были откопаны тут же, из них 5 тяжелораненых и 2 мертвых, остальные не найдены, видимо, они были снесены в трещины и засыпаны снегом».

Начальник штаба 242-й горнострелковой дивизии доносил в штаб 46-й армии: «20.11.1942 г. К перевалам Донгуз-Орун и Басса выдвинулся спасательный отряд – 150 бойцов. Эвакуированы 125 тяжело обмороженных бойцов и командиров. Откопаны из лавин 59 человек, из них 6 мертвых. 48 человек не нашли – остались в лавине».

В начале ноября 1942 года я получил приказ командира 242-й горнострелковой дивизии полковника Г.Г. Курашвили проверить со своими инструкторами организацию обороны перевалов Бечо, Ах-Су, Местийского, Твибер, Семи, Верхнего и Нижнего Цаннера, доставить туда технические и медицинские средства, чтобы уменьшить трагическую гибель людей от снежных лавин.

Мне самому трижды пришлось побывать в лавинах. В первом случае я сумел остаться на поверхности лавины: пролетев по склону около 200 метров, был немного присыпан снегом и смог самостоятельно выбраться. Во втором случае – на Местийском перевале, при смене боевого охранения, в лавину попала вся наша группа в количестве 11 человек. Засыпанный снегом, я пробыл под ним всего 15 минут. Меня быстро откопали трое моих горных стрелков, оставшихся на поверхности лавины, а затем мы откопали остальных. Все были спасены, и никто не пострадал, потому что, во-первых, мы не растерялись и, если так можно сказать, правильно вели себя при попадании в лавину и нахождении в ней.

А вот о третьем случае я хочу рассказать особо и подробнее.

В тот день, 2 декабря 1942 года, валил снег. Он падал большими хлопьями, неторопливо, точно на театральной сцене. И накануне, и третьего дня, и неделю назад. Снег накрыл перевалы Кавказа ровной слепящей белизной – такой красивой в редкие солнечные дни и такой страшной для тех, кто знал этой красоте цену.

Я вел роту 5-го отдельного горнострелкового отряда на перевалы Твибер и Семи. Мы спешили на смену боевых охранений. За десять дней отдыха ребята подлечили обмороженные руки и ноги, отоспались в землянках на нарах, подкормились. Впереди их ждали снежные хижины, режущий ветер, обеды всухомятку на снегу, новые обморожения и… смерть. Впереди был фронт, самый высокогорный в той войне.

Из Местиа, что в центре Сванетии, вышли ранним утром. До Жабеши поднималась накатанная санями дорога. Идти было легко, словно не давили на плечи лямки 50-килограммовых рюкзаков, автоматов, лыж. Несколько человек шли со снайперскими винтовками, четверо несли ручные пулеметы. Село Жабеши оказалось засыпанным снегом почти до самых крыш. Дома едва просвечивали сквозь снежную завесу. Это больше всего тревожило нас. За селением начинался самый трудный участок пути: надо было карабкаться к перевалу по очень крутому склону. Метеосводка подтверждала, что тревога не напрасна – горы были покрыты толстым слоем снега, в любой момент готовым сорваться лавиной.

Той зимой природа ополчилась на людей. От пуль и снарядов погибало меньше, чем от «белой смерти». Нашему отряду пока везло. Прошла снежная осень, и снега насыпало на высоту телеграфного столба, а в отряде еще ни один человек не погиб под лавиной. Казалось, судьба бережет нас. И все же каждый был настороже.

Ответственность за проводку людей и смену боевых охранений лежала на мне – девятнадцатилетнем старшем инструкторе военного альпинизма. Я верил в то, что лавины минуют нас. Уверенность эта удваивала силы и укрепляла надежду во мне и в тех, кто шел следом.

В этот раз мне предстоял сложный экзамен – провести без потерь людей по крутым склонам, скрытым под толщей снега. Я знал, что именно с таких склонов и срываются мощные лавины.