Действительно, условия восхождения были необычайно тяжелыми. Высота и лютый мороз при шквальном ветре делали свое черное дело, выматывали последние силы.

Бывая в Ленинграде, Александр Игнатьевич Сидоренко часто останавливался у меня дома. Мы с ним были знакомы еще до войны по альплагерю «Рот Фронт» и по совместным боевым действиям на перевалах Кавказа. В вечерних разговорах дома за чаем мы часто возвращались к нашей кавказской военной теме и, в частности, к Эльбрусу. Александр рассказывал, что после выхода на седловину какое-то время еще шли к вершине, но вся группа была на грани своих физических возможностей. Приказ командующего фронтом мог быть не выполнен. Старший группы Н.А. Гусак, учитывая сложность обстановки, принимает решение разрешить двум добровольцам, находившимся в лучшей спортивной форме, – Александру Сидоренко и бойцу сванского истребительного отряда Бекну Хергиани – идти вверх, а сам с оставшимися людьми стал спускаться назад к седловине и ожидать возвращения своих смельчаков. Александр и Бекну исчезли на рассвете в сером хаосе бурана. Захлебываясь разреженным морозным воздухом, преодолевая отполированные ветрами ледовые склоны, наперекор бешеным порывам снежной вьюги, они подошли, наконец, к триангуляционной вышке на самой вершине. Здесь развевались потрепанные ветрами два фашистских военных флага. Ребята срывают их, водружают родной флаг СССР и оставляют в туре записку. Она стала достоянием истории:

На седловине у домика их с нетерпением ожидали друзья. Большое волнение вызывало у оставшихся в «Приюте одиннадцати» альпинистов длительное отсутствие своих товарищей. В нормальную погоду группа сильных альпинистов может дойти от «Приюта» до вершины за 8—10 часов. Но прошло уже более 15 часов, а ушедшие еще не возвращались.

Оставшиеся на базе решили идти на помощь, искать своих товарищей, как неожиданно из серой мглы в 17.40 один за другим появились Н. Гусак, Е. Белецкий, Габриель и Бекну Хергиани, Е. Смирнов, А. Сидоренко. Они еле шли, часто останавливались и шатались от усталости. Встречающие подхватили их на руки и внесли в здание. Здесь они бросили на пол обрывки фашистских флагов. В доме, заглушая шум снежной бури, загремело дружное «ура!». Их обнимали, целовали, поздравляли, но самым лучшим поздравлением было полученное по радио сообщение: «Наши взяли Ростов и Харьков». Половина дела была сделана. Теперь предстояло то же самое сделать на Восточной вершине.

Буран продолжался еще трое суток. А когда стало проясняться, то усилился мороз. На уровне «Приюта» он достигал минус 40 градусов, скорость ветра – 25–30 метров в секунду. А что же делается там, на вершине, – за минус 50 градусов, наверное? Все были одеты в полушубки – конечно, тяжеловато, но они надежно защищали от холода и ветра. Маски на шерстяных шлемах, надетых под армейские шапки-ушанки, предохранили лица от обморожения. На ногах у всех были валенки и «кошки».

17 февраля 1943 года А.М. Гусев в 2 часа ночи повел четырнадцать человек на Восточную вершину Эльбруса (5621 метр). Флаг, который предстояло установить, хранился в рюкзаке у замполита В.Д. Лубенца. Ориентировались на Полярную звезду – она стоит почти над самой вершиной. Ветер мел ледяную поземку. Начался рассвет. Мороз крепчал. Прошли «Скалы Пастухова», и наступил нудный крутой подъем и длинный траверс в седловину. Чтобы сократить путь, Гусев, не доходя до седловины, сворачивает вверх и ведет группу на западный гребень вершины. Каждый шаг дается с трудом. На вершине снежные вихри, но отличная видимость до самого Черного моря. У геодезического пункта выдернули обломки древка с обрывками фашистского вымпела и установили красный флаг Родины. Салют из пистолетов. Оператор Н. Петросов снимает этот торжественный момент: фашистские флаги сброшены, флаги СССР водружены.

В штабе Закавказского фронта в Тбилиси восходители на Эльбрус, инструкторы военного альпинизма были приняты командующим генералом армии И.В. Тюленевым. Руководитель капитан А.М. Гусев доложил о выполнении приказа. За успешное выполнение задания командующий всем вручил государственные награды.

Прошло много лет с той памятной даты. На момент написания книги из этой героической двадцатки никто не остался в живых. Восхождение военных альпинистов на Эльбрус в 1943 году для снятия фашистских вымпелов и водружения флагов Советского Союза можно смело назвать выдающимся зимним спортивным достижением.

После этого восхождения Николай Моренец в феврале 1943 года написал песню «Барбарисовый куст», ставшую любимой среди альпинистов и туристов. Осенью спелые ягоды барбариса напоминают капли крови.

Только что закончились бои на Кавказе, а уже осенью 1943 года начальник Генерального штаба маршал А.М. Василевский дал указания в честь побед Красной армии на фронтах совершить рекордное спортивное восхождение в горах Кавказа. Приказом по Закавказскому фронту трем офицерам бакурианской Школы военного альпинизма и горнолыжного дела – Михаилу Ануфрикову, Евгению Абалакову, Валентину Коломенскому – предписывалось «убыть на траверс пяти вершин Джугу-Турлючатской подковы». Начальником команды назначался Ануфриков. Это был впервые в мире блестяще пройденный траверс сложнейших вершин.

Все это было осуществлено в труднейшие военные годы. До окончания войны еще было далеко. Об этом выдающемся восхождении с удивлением и восторгом писали английские и американские газеты, утверждая, что русские офицеры совершили рекордный траверс и что это победа спортивного духа на Кавказе.

Кстати, это восхождение было осуществлено спустя три месяца после другого памятного события: летом 1943 года в Сталинграде состоялся футбольный матч. Почему же и сегодня так обжигает душу спортивная хроника военных лет? Может быть, потому, что напоминает: спорт помог выстоять в то суровое время.

По окончании оборонительной операции на Кавказе в 1943–1945 годах я продолжил подготовку инструкторов военного альпинизма в Школе военного альпинизма и горнолыжного дела (ШВАГЛД). Был неоднократно командирован в различные горные районы для выполнения специальных заданий разведывательно-исследовательского и топографического характера. Долго работал в Иране в зоне оккупации советских войск. После войны приступил к систематической тренерской работе, в том числе в системе Министерства обороны.

Жарким августовским днем 1960 года в Риме на площади Святого Петра папа римский Иоанн XXIII благословлял XVII летние Олимпийские игры. В пестрой многоязычной толпе среди туристов и хозяев Вечного города стояли спортсмены – посланники 84 стран.

Невдалеке от нашей делегации я заметил небольшую группу спортсменов в ярких василькового цвета костюмах с трехполосными флажками на лацканах. Это были члены объединенной команды Германии, составленной из лучших спортсменов ГДР и ФРГ. Мое внимание привлек один из них – седовласый стройный высокий мужчина с хорошим загаром. Он пристально всматривался в меня, затем поднял руку в знак приветствия и улыбнулся. Я поклонился ему в ответ, напряженно вспоминая, где я мог его видеть. Он, видимо, хотел ко мне подойти, но в этот момент на балкон своей резиденции вышел папа, толпа стала теснить, и мы потеряли друг друга из вида.