— Правда? — В голосе Марики звучали нотки удивления. — И о чем?

— На улице.

— Мне нравится бывать здесь на улице. Об этом ты и хотел поговорить?

— Смешная ты.

Уже на первом этаже Гаррет взял ее под локоть и вывел за дверь в ночную прохладу Нью-Мексико. Марика заметила двух вооруженных до зубов охранников, которые обходили периметр лагеря.

— Здесь очень красиво, — сказала она, чувствуя, как в животе начинают порхать бабочки.

Когда Гаррет повернулся к ней, его лицо так и дышало яростью. А может, гормонами. Трудно сказать. Мысленно Марика тут же начала просчитывать, сколько у нее шансов сбежать куда-нибудь посреди ночи, поскольку появилось острое ощущение, что разговор ей не понравится.

***

Гаррет смотрел на залитый лунным светом лагерь, на дома и хозяйственные постройки, на теплицу, в которую, как утверждала перед исчезновением Пип, отлично впишется бассейн. Однако важнее всего были люди, которые здесь жили.

Пришелец был совсем близко. В каких-нибудь пяти километрах. Около часа назад Пип заверила Гаррета, что для атаки Хайял дождется как минимум рассвета.

— Он благороден, — заявила Элвин во время третьей тайной встречи, хотя тон ее показался Гаррету не слишком уверенным. — Большую часть времени.

— Ты разрушила его жизнь, — возразил Гаррет, — так что сейчас он вполне может быть помешан на мести.

— Верно, я разрушила его жизнь. Но сомневаюсь, что он станет нападать на людей.

На встрече был и Роберт, который многозначительно покосился на Своупса. На этот раз Гаррет с ним согласился. Почему бы не рассказать Пип о нападении? Зачем утаивать это от нее? Может быть, затем, что она и так чувствует себя виноватой.

— Но ведь за Марикой он погнался, — сказал Гаррет, развивая тему, но не выдавая своего секрета.

— Наверняка из-за запаха. А может быть… — Элвин расстроенно отвернулась. — Может быть, он решил, что она — это я.

— Возможно, — отозвался Роберт, в чьем голосе отчетливо звучали сомнения.

Учитывая все происходящее, у Гаррета была уйма поводов для беспокойства, но, к собственному удивлению, он до сих пор злился на Марику. И все же не мог оставить все как есть.

Гаррет никогда не впадал в приступы ярости. Мало того, многие друзья и коллеги часто называли его невозмутимым и даже беззаботным. Но гнев, который распалила в нем Марика, выпрыгнув перед копьем, съедал его живьем. Конечно, это началось уже после того, как все закончилось и Своупс отошел от шока, осознав, что едва ее не потерял.

Он повернулся к Марике, чувствуя, как гнев сжигает внутренности.

— Дважды, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Ты сделала это дважды!

Марика с вызовом приподняла голову.

— Если и сделала, то у меня была веская причина. О чем вообще речь?

— А ты не знаешь?

Своупс наступал на нее и прекрасно видел по напряжению в хрупком теле, что она всерьез думает о том, чтобы сбежать. Тем не менее, она осталась на месте, как дрожащий перед машиной олень, которому надоело жить.

— Так вот в чем дело? Тебе жить надоело? Поэтому ты сегодня рискнула своей жизнью ради меня не один раз, а целых два? И это после того, как в первый раз я велел тебе больше так не поступать?!

— Я тебя умоляю! — Марика стряхнула невидимую пылинку. — Можно подумать, я стану тебя слушать.

Гаррет схватил ее за плечи.

— В том-то и проблема!

Ужас на ее лице тут же привел его в чувство. Он опустил руки и отошел на шаг.

— Я… прости. Я не хотел…

— Еще как хотел.

Настал ее черед злиться. Ее глаза полыхали в тусклом свете луны. Стиснув зубы, Марика подошла к Своупсу с одной-единственной целью — ткнуть наманикюренным пальцем ему в грудь.

— Ты винишь меня во всем на свете, от обычного похолодания до глобального голода в мире. И все потому, что однажды я обманом от тебя забеременела. Так вот я тебе кое о чем напомню: я никогда не просила тебя быть частью нашей жизни.

Развернувшись, она потопала прямиком к дороге, но вдруг резко остановилась и гневно повернулась к Гаррету.

— Ты ведешь себя так, будто я разрушила твою жизнь. Но ты сам принял решение ворваться в нашу с Заиром жизнь. Я была абсолютно счастлива! У меня был ребенок, которого мне напророчили, когда я сама еще была маленькой. И хотела я лишь одного — уберечь его, вырастить в заботе и любви. Меньше всего на свете ему нужен был отец, который таскается с дружками по барам, чтобы выпить по пивку, в то время как его сын постоянно гадает, почему он недостаточно хорош и что такого сделал, чтобы стать ненужным собственному отцу.

— Так вот о чем ты думаешь? — вставил Гаррет.

— Я не закончила! — рявкнула Марика, явно войдя в раж. — Ты не можешь с этим справиться. Для тебя это слишком. Я тебя предала до глубины души, и ты не можешь об этом забыть. Поэтому ты второй раз нас бросил. После всех обещаний и заверений в любви ты внезапно исчез. Ну и ладненько. Hasta la vista, baby[3]. Но нет же! — Она сердито развела руки. — Несмотря на то, что ты ненавидишь меня всеми фибрами души, ты просто обязан присутствовать в жизни нашего сына, только чтобы раз в два месяца и на каждый праздник заставлять меня расплачиваться за содеянное. Каждый раз, забирая его, ты делаешь все, чтобы я поняла, какой я кусок дерьма. Так позволь-ка мне кое-что тебе сказать, мистер Придурок. — Марика подошла так близко, что, когда подняла голову, они с Гарретом оказались нос к носу. — Я не кусок дерьма. И никогда им не была.

На этот раз Марика всерьез вознамерилась выйти на дорогу. На пустынную дорогу, где еще до утра все будет заляпано ее кровью, потому что дорога была извилистая, без малейшего намека на «карманы» для стоянок. А случись тут проехать фуре…

Однако вовсе не предстоящая гибель Марики заставила Своупса действовать. Причиной стал, как ни странно, его отец. Точнее воспоминание об отце и о том, что он натворил, едва не погубив мать Гаррета. Вот только винил Гаррет одного себя.

Догнав Марику, он развернул ее за плечи и прижался губами к ее губам.

Он чувствовал, что ее щеки мокрые от слез, и вина начала прожигать у него в животе огромную дыру. Но он не мог остановиться, не мог прекратить целовать женщину, которая на вкус была, как мята, и пахла ванилью. Разве не так бывает в раю?

Через пару секунд Марика расслабилась и позволила Гаррету проложить дорожку из поцелуев от губ к шее. Когда он снова завладел ее губами, поцелуи становились глубже с каждым движением языка. Гаррет упивался моментом, пока не почувствовал, как Марика отстраняется. Это было неизбежно. В конце концов, она не на шутку рассердилась.

— Зачем ты это делаешь? — спросила она, пытаясь перевести дыхание.

Наверное, Гаррету было бы не так больно, если бы она стукнула его кувалдой. Он снова привлек ее к себе, заметив, что охранники ушли проверить дома подальше. Явно из вежливости.

— Прости меня, — прошептал он, зарываясь лицом в волосы Марики. — Мне очень, очень жаль. Мне плевать, что ты натворила и сколько у тебя было мужчин.

— Чего? — Марика решительно шагнула назад. — В каком смысле сколько у меня было мужчин?

— Ну, я не имел в виду, сколько их было вообще.

— Вот и хорошо, иначе ты стал бы самым настоящим лицемером. Минуточку…

Своупс стиснул зубы.

— Я имел в виду, сколько их было, пока мы с тобой были вместе.

Марика отшатнулась, как от удара, и изо всех сил треснула его по руке.

— О чем, Бонди ради, ты говоришь?

— Я тебя видел. И мне плевать. Теперь плевать. Если я что и понял за последние несколько дней, так это то, что ничто на свете не может тебе помешать, если ты кого-то по-настоящему любишь.

— Что ж, поздравляю. — Марика отвернулась и снова двинулась к дороге.