— Твою дочь убили… А еще…

Иво сильно закашлял.

— А еще изнасиловали… Два брата — Мстислав и Иллияр, чей батя в городе зовется как «Дуб». Ее тело лежит в овраге, тот, что далеко в чаще, а сама Катрина, как ты и боялся, стала призраком… Прости, мне пришлось…

— Ничего страшного.

Иво поднял голову и увидел старика, который наконец не скрывал своих чувств и плакал. Ему было больно. Больно на сердце, да так сильно, что не удавалось сдержать наплыва, как было всегда. Но даже в таком состоянии, он был обеспокоен состоянием и самочувствием того, кого ненароком постоянно называл «сыном».

— Мстислава она застала, он уже мертв, это точно. Иллияр остался в живых, с ним-то я и застал неупокоенную… Тихомир, ты меня слышишь? Старик?

Веки Иво падали, он уже не мог говорить.

— Слышу, Иво, прекрасно тебя слышу.

Изгнанник отпустил руку старика. Отрубился, все силы покинули его. Тихомир зарыдал, по-старчески, горюя. Он склонил голову к израненному телу парня. Последнее, что Иво слышал уже сквозь сон, было теплое и самое искренне в его жизни слово.

— Спасибо.

VI. «Черный изгнанник»

Иво очнулся под вечер. И то не своими силами. Кто-то звал и дергал его, держал его руку и передавал тепло. Голова безумно трещала, глаза открыть удалось не сразу.

Как только он открыл их, все было размыто и непонятно. Где-то в пространстве он слышал неотчетливое, но частое «Иво! Иво! Иво!». Кто-то его звал.

— Иво!

Мир стал вновь четким, ясным. Первое, что он увидел после пробуждения — девушка, чьи волосы были белоснежными, как сахар, а запах ее был сладок. Она стояла в ярком белом одеянии, чистом и богатом. Лицо красивое-красивое… Представшая пред изгнанником, как первый солнечный луч по утру, она словно была вымышленной, но такой званной и такой необходимой.

— Инела…

Девушкой оказалась возлюбленная изгнанника — Инела Демиур. Она сразу же обхватила лицо парня руками и крепко обняла его, затем поцеловала несколько раз.

— Боже, как ты меня напугал.

Иво все еще было тяжело понять происходящее.

— Инела… Как ты?

Изгнанник попытался встать, но он повалился почти сразу же на спину.

— Тише, тише. Не торопись. Дай помогу.

Она подхватила тело мужчины, помогла ему сперва сесть на кровать, затем и встать. После отошла чуть в сторону, к стоящему рядом кувшину. Иво крепко стоял на ногах, что было удивительно, но лишних движений делать было нельзя, иначе тело моментально повалится к земле.

— Что ты тут делаешь? С Люстера до сюда путь неблизкий.

Девушка подала кувшин с водой. Пока изгнанник пил, причем пил жадно, она ему и отвечала.

— Его Высочество желает видеть тебя… По очень важному делу, слово в слово так и сказал, — Инела чувствовала себя бестактной, когда говорила подобные известия израненному, всему в засохшей крови, изгнаннику. — Далее мы пошли на запад, оттуда от тебя доходили последние известия. Нашли, как видишь. Правда… Что с тобой приключилось, родной?

Инела коснулась рукой щетинистой щеки Иво. Тот как раз допил весь кувшин. До дна. Затем отбросил его, отшагнул от девушки и нервно посмотрел на нее, руками схватился за ее плечи.

— Потом расскажу. Где старик?

Инела не поняла.

— Какой старик? Ты был один, я думала, ты снял комнату в этом трактире, а сам трактирщик со всеми, на площади.

— Вот оно как… А что там, на площади?

— Какое-то столпотворение. Что-то случилось в городе.

Изгнанник снял со спины оборванные тряпки, сделанные из пришедшего в негодность плаща. Рана на спине затянулась, но была все еще очень уязвимым местом. Совершенно случайно взглядом он увидел письмо, одиноко лежавшее на маленьком столе около кровати. Решил взять и прочесть. Впоследствии ужаснулся, сжал его в кулаке и резко выбежал из комнаты. Трактир совершенно пустовал, Тихомира не было.

— Иво! Ты куда так резко дернулся? — девушка побежала вслед за ним.

Выйдя из таверны, бауманец увидел скопление людей, идущее к центральной площади. Он последовал за ними. Шел быстро, быстрее общей массы. Иногда толкал людей в сторону, чтобы те не мешали ему. По итогу, Иво добрался до центра. Здесь, казалось, собрался весь Верхоянск — такое скопление людей Иво видел лишь раз, и то в столице.

Он отталкивал людей из стороны в сторону, чтобы вырваться вперед и увидеть, что такое притянуло всех в округе. Как только увидел, встал на месте, как вкопанный, сразу же разжал кулак. Записка рухнула на землю. А он смотрел. Внутри него зажегся необъятный пожар чувств и эмоций. Но он их вообще никак не показывал и уж тем более не проявлял. Помимо взора, он также слушал то, о чем все непрерывно говорят, причем говорят с ужасом.

— Ирод! Черный изгнанник! Вы слышали? Черноглазый убийца в плаще. В округе появилось чудовище! Прячьтесь по домам, мы уже послали гонца к его высочеству!

Иво не мог подобрать соответствующей реакции. Вокруг него все только и обсуждали «черного изгнанника» — видать, Илльяр все же выполнил свое обещание, но истинным шокирующим фактом было другое.

На древе, что был на площади, весело мертвое тело Тихомира. Старик повесился. Как раз по утру где-то. Рубаха его была слегка надорвана у воротника — следы борьбы. Снизу валялось еще одно мертвое тело — Иллияр. Его горло было жестоко вспорото неровным лезвием. Впрочем, неважно даже чем. Уже вообще было ничего не важно. Изгнанник сбил дыхание и прохрустел шеей.

Инела только подоспела к нему. Сперва она хотела достать мужчину вопросами, но, как только увидела все своими глазами, отбросила эту идею. Слов у нее попросту уже не было. Иво тяжелым взглядом смотрел на старика-трактирщика. Девушка решила вообще ничего не говорить.

Она подняла записку, брошенную Иво. Распрямила ее

«Спасибо тебе за все, добрый молодец. Я всегда мечтал о сыне, вроде тебя. Ты никакой не монстр, а самый настоящий человек. Человечнее всех, кого я встречал. Кем бы ты ни был, ты всегда останешься для меня тем самым Иво Эль Гарденом, выпивающим одну кружку Люстерского меду и после говорящим «я все, мне хватит». Прости меня за то, что увидишь, а также спасибо за то, что сделал ради меня и моей Катриночки. Храни тебя Боже, сынок».

Она спрятала записку в карман своего белого кожаного плаща и обняла мужчину.

— Мне жаль, Иво…

Иво прервал ее, прикрыв рот девушке. Затем обхватил одной рукой и развернул в сторону, лицом на дорогу. «Изгнанник в черном длинном плаще с капюшоном» слышалось изо всех щелей.

— К черту это все, Эла. Поехали отсюда.

Она лишь кивнула в ответ и вместе они устремились прочь из города, за горизонт, где начинаются новые история о похождениях Иво Эль Гардена — Черного изгнанника, охотника на демонов и всю бессмертную нечисть, с черными, как тьма, глазами.

I. Просьба, цена которой — ничего

Повозка вся гремела. Попытки спать в дороге были абсолютной чушью — с такой тряской сон это пустая иллюзия и невозможная роскошь.

Пара коней, ведущие за собой массивную крытую конструкцию. В ней сидело лишь двое — Иво и Инела. Мужчину мучали кошмары, он совсем не могу уснуть, а его возлюбленная просто не хотел, отчего лишь изредка выглядывала за свисающую ткань, прикрывающую внутреннюю часть кабины.

Первая встреча спустя долгие месяцы разлуки этой парочке не удалась. Не так девушка представляла себе их воссоединение: город-захолустье, в котором всюду разит мертвой псиной, шум, убийства, и Иво — окровавленный, с ознобом, изрезанный как морально, так и душевно. Впрочем, изгнанник тоже не думал, что все произойдет именно так. Наконец он взглянул на нее, не впопыхах, любовался сколько хотел.

Девушка, ростом ниже, чем он сам, на голову. Одетая как на парад — так Инела выряжалась всегда: Бело-синее платье королевской чародейки, все из дорогого шелка, сшитое явно лучшими мастерами своего дела. Поверх него был накинут длинный, роскошный, белый плащ из кожи, весь «вылизанный». Он был главным ознаменованием причастия девушки к высокому положению при короле, подобные были исключительно у единиц. Сейчас руки были оголены, но обычно Инела ходила еще и в перчатках, тоже белых. Ее волосы были чем-то определенно волшебным: не седые, далеко не такие, но кристально-белые, с пепельным оттенком у корней. Очень часто Иво называл их «сахарными». Лицо ее было молодое, румяное, худое. Глаза большие, оттенка ясной лазури. Губки пухлые. Нос небольшой. Взгляд невинный, добрый. На вид девушке больше двадцати и не дашь. Тело такое же хрупкое и нежное, ручки и ножки аккуратные, небольшие. Ее обувь тоже не выделялась из общей картины — она была полной противоположностью обувки изгнанника: из дорогой кожи, дорого выглядящие ботинки, они были высокие — почти доходили до колена. Завязывались по всей высоте и крепко обхватывали всю ногу, от икр до ступни, при этом никакого дискомфорта не доставляли.