Но я не могла этого сделать. Не после всего, что он сейчас сказал. Не после того, как увидела надежду, сияющую в его глазах.

Джей и Стелла поженились.

Они поднялись на свою гору.

Не без усилий, но они это сделали.

Я, конечно же, спланировала всю свадьбу. Я обежала весь город, летая туда и обратно в поисках цветов, мебели, оркестров. Карсону это не нравилось. Карсон пытался спорить со мной, пока я не напомнила ему о разговоре про викингов. Потом он заткнулся. Но это не остановило его от свирепого взгляда. И он следовал за мной везде, где только мог. Филипп был ему заменой.

Что, на самом деле, здорово, так как у Филиппа был отличный вкус, и он действительно помогал принимать самые сложные решения, когда дело касалось свадьбы Стеллы и Джея.

Наш ребенок рос. У нас была фотография с последнего УЗИ, прикрепленная к холодильнику. Я чувствовала, как он шевелился. Карсон тоже. Это стало реальностью. Мои страхи и ужас медленно отступали.

Коробка перестала дребезжать.

Mightiest of Guns — A.A. Bondy

Мы поссорились в последний счастливый день нашей жизни.

Последний настоящий день наших отношений.

Это была обычная ссора. Та, которую мы то и дело устраивали с тех пор, как я объявила о своей беременности. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что Карсон постоянно был готов к ссоре. Что он преуспевал в таких вещах. Кто-то, кто хоть немного знал моего молодого человека, и кто знал, какое положение он занимал в преступном мире, мог бы подумать, что он не может существовать без конфликтов.

Но никто не знал Карсона. По-настоящему.

Кроме меня.

Поэтому я знала, что мой мускулистый, смертоносный, опасный мужчина не любит конфликты. Это была просто ожидаемая черта характера его работы.

Я тоже не особо преуспевала в конфликтах, хотя ссоры с ним меня возбуждали. Тем более что это почти всегда заканчивалось великолепным сексом. И я почти всегда добивалась своего.

Карсон искренне наслаждался сексом по принуждению, но секс, которым мы занимались на регулярной основе, был настолько не от мира сего, что нам не нужно было придумывать ссоры только для того, чтобы заняться захватывающим сексом, как это делали некоторые пары.

Карсону тоже не нравилось ссориться. Поэтому я почти всегда добивалась своего. Ему нравилось, что я счастлива. Нравилось, что я довольна. И он наслаждался покоем. Я была его убежищем. Жизнь, которую мы создали вместе, была его бегством от суровой и уродливой реальности.

Поэтому он пускал все на самотек.

Но не это.

— Не могу поверить, что мы все еще говорим об этом, — сердито фыркнула я, пытаясь раздвинуть свою одежду, висящую в шкафу.

Я обожала почти всё в коттедже Карсона. Я почти переехала сюда.

Единственной проблемой был шкаф.

Довольно впечатляющий гардероб, учитывая скромные размеры самого дома. Но необъяснимо нелепо, когда у кого-то столько одежды, обуви и сумочек, сколько у меня.

В тот момент я проверяла пределы вместимости гардероба: вешалки были так забиты, что я едва могла вытаскивать одежду.

Конечно, я могла бы сделать все, как у Карсона, в крошечном местечке, который он посвятил одинаковым черным костюмам, но каждый мой предмет одежды приносил мне чертову радость, и, в отличие от моего парня, я не хочу носить одно и то же каждый день.

— Почему это так важно для тебя? — потребовала я, хмуро глядя на струящееся платье с принтом.

— Потому что я хочу, чтобы ты стала моей женой, — просто сказал Карсон.

Я сердито посмотрела на него через плечо. Его поза была напряженной, решительной. Он был готов к ссоре. К битве. К войне.

Со мной.

Из-за этого.

И он привык выигрывать свои войны, так что он ожидал выиграть и эту. Я была уверена, что он злился из-за моего упрямства. Но он знал меня, поэтому понимал, что я не из тех, кто легко сдается.

Сейчас он ждал, что я это сделаю. Сдамся.

Бессмысленно бороться из-за чего-то вроде брака, будучи от него беременной. Я посвятила себя совместной жизни с ним. Я планирую остаться с ним навсегда. Его имя выведено чернилами на моей коже.

Что такое брак по сравнению с этим?

Будет вечеринка. Я буду в центре внимания, надену сшитое на заказ белое платье, произнесу клятвы мужчине, которого люблю больше всего на свете. Все это — неописуемо чудесно.

Но что-то останавливало меня. Поставило в тупик. Видения брака моих родителей. Союз, изначально основанный на любви, в какой-то момент. Брак, который стал посвящен вечеринкам, благотворительным организациям, имиджу. Наш брак был бы совсем не таким, я знала это наверняка. И все же я сделала паузу.

Я все еще боролась.

И будь что будет, я выиграю эту войну.

Но я не хочу причинить ему боль.

Кроме того, услышав, как он так просто заявил, что хочет видеть меня своей женой, я почувствовала успокаивающее тепло до самых кончиков пальцев. Сдаться так и хотелось.

— Этот гребаный шкаф слишком маленький! — закричала я, бросая платья на пол и свирепо глядя на Карсона.

Он не ответил свирепым взглядом. На самом деле, весь этот гранит покинул его глаза, и его поза расслабилась. Уголок его рта приподнялся, а глаза заблестели.

Мне было трудно вспомнить, почему я была так зла на него.

— Тогда построим тебе новый шкаф, дорогая, — он говорил с такой любовью и обожанием в такой неромантичной фразе, что это чуть не сбило меня с ног.

Я указала на него пальцем.

— Ты не подкупишь меня, я не выйду замуж из-за шкафа.

Морщинка образовалась между его бровями, когда он скрестил руки на груди.

— Хочешь поспорить?

Он был серьезен.

Смертельно серьезен.

И у меня не было сил продолжать бороться с ним по этому поводу. У меня не было сил по-настоящему задуматься о том, почему я так упорно борюсь с ним из-за этого.

Я опаздывала на прогулку со Стеллой по магазинам.

Поэтому вместо того, чтобы продолжать ссориться, кричать, хмуриться и сердито смотреть, я сорвала платье с вешалки и сбросила свою одежду.

Я чувствовала на себе взгляд Карсона, когда разделась до лифчика и трусиков. Моя кожа горела под его тяжестью.

Карсону нравились изменения в моем теле. Он давал это очень, очень ясно понять каждый момент, когда мог. Он боготворил меня. Он каждый день, бл*дь, растирал мне ноги.

Злодей растирал ноги.

Моя адаптация ко всем изменениям была более сложной. Мне нравилось, что наш ребенок рос, был здоров. Это успокоило многие страхи, которые я скрывала от всех, включая Карсона. Но мои отношения с моим телом никогда не были простыми. Я скрывала беспокойство, которое испытывала. Мне было стыдно. То, что происходило со мной, — чудесно. Во мне человек. Это было невероятно ужасно — беспокоиться о растяжках и размере бедер. Надо с кем-нибудь поговорить об этом. С профессионалом. С кем-то, кто не знает меня, не заботится обо мне и не осудит.

Терапия помогает. Я это знала. Но не горела желанием, чтобы кто-то копался в моей голове. Ведь коробка только что перестала дребезжать.

Я справлюсь. Плюс, Карсон во многом успокоил мое беспокойство. Даже когда выводил меня из себя.

Одевшись, я схватила свою сумочку, пристально глядя на него.

— Я за покупками. Этот разговор не продолжится, когда я вернусь домой.

Голод, смешанный с раздражением, рассеялся, когда я заговорила.

Я не позволила этой нежности повлиять на мое раздражение. В тот момент я зашла слишком далеко. Еще кое-что узнала о гормонах беременности, так что нельзя просто отключить эмоции. Ты всё чувствуешь. Страстно. Так что, даже если бы я хотела быть такой милой и любящей с Карсоном, это не в моей власти. Не во время беременности.