— Как мой лорд чувствует себя сегодня?

— Лучше, много лучше.

Гэлоу критически осмотрел Броуна, отметив возвратившийся румянец и осмысленный взгляд глаз короля, которые больше не напоминали прозрачное, но плохо вымытое стекло.

Броун отодвинул поднос, на котором стояла миска бульона, и потянулся с такой силой, что суставы и сухожилия громко захрустели.

— По-моему, мне пора принимать настоящую еду, для того чтобы скорее поправиться и встать с постели, — заметил он, откидывая покрывало и спуская на пол свои длинные, исхудавшие ноги.

— О, сир, осторожнее! Вам еще рано вставать! — Гэлоу ринулся к кровати, собираясь помочь Броуну, если возникнет такая необходимость. Броун, однако, лишь слегка покачнулся, вставая на ноги. Минуту спустя он уже призвал камердинера и приказал подать свою одежду.

— Где моя жена? — спросил он у Гэлоу. — Я хочу ее видеть.

Гэлоу в волнении заломил руки. Броун пошел на поправку три дня назад и уже дважды, очнувшись от целительного сна, осведомлялся о Ривен. В те разы Гэлоу удалось выдумать какие-то предлоги, по которым Ривен не могла прийти: то она отдыхала, то примеривала новые платья. Все врачи сошлись на том, что Броуна пока нельзя волновать и лучше не сообщать ему об исчезновении Ривен до тех пор, пока он окончательно не оправится. Однако дальше скрывать факты оказалось невозможно.

— Она уехала, мой господин.

— Уехала?

— Да, вместе с Феном и Альбином. Все трое исчезли в ту же самую ночь, когда в вашей болезни произошел перелом.

Броун застыл.

— Как это стало возможным?

Гэлоу низко опустил голову:

— Ваша болезнь, сир, смерть Фэйрина, стьюриты — тут такое творилось! Настоящий хаос, мой господин. Если бы не это, им ни за что бы не удалось ускользнуть таким образом, каким они это проделали. Ночью, под покровом темноты…

— Ускользнуть? — Броун ухмыльнулся, положив руки на пояс. — Королева тяжела ребенком!

— Я знаю, сир, и мы сильно беспокоимся о ней. К несчастью, те несколько солдат, которых мы смогли послать на поиски, не нашли ни ее, ни ее следов. Судя по всему, Ривен отправилась на север.

— На север? — Губы Броуна сложились в одну угрюмую линию. — Ну разумеется, она отправилась на север. Она снова сбежала от меня в горы.

— Мы почти приехали. Пещера вон там, впереди.

— Красивые места, — оценил Фен, предоставив лошадям самим перейти вброд быстрый, прозрачный ручей.

Альбин тоже огляделся по сторонам и не мог не признать, что его приятель прав. Над густой и темной, словно бархатной листвой вечнозеленых кустарников отчетливо выделялись другие деревья, более высокие и обладающие более светлой листвой. Нежные, молодые листочки слегка дрожали и как будто мерцали в лучах яркого солнца, которое светило с голубого безоблачного неба. Яркие весенние цветы пестрели на заросших травой берегах ручья, и их аромат заполнял воздух вместе с журчанием воды и монотонным гудением трудолюбивых шмелей.

— О да, это прекрасно!

Альбин заметил, что Ривен сидит в седле гораздо прямее, чем в последнее время. Он сильно беспокоился о ней: путешествие получилось нелегким и продолжительным; особенно тяжело дались Ривен последние дни, когда она вынуждена была путешествовать верхом. Альбин прекрасно понимал, что путешествовать в таком состоянии вообще не следовало, но теперь, когда Ривен была почти дома, он и радовался благополучному исходу их предприятия, и огорчался, предчувствуя разлуку.

Между тем из глаз Ривен исчезли печаль и тоска, а в голосе зазвучали новые, радостные ноты.

— Она здесь, здесь — моя пещера! — воскликнула она через несколько минут. — Вход вон там, за кустами.

Альбин осадил Травоуха и подумал, что, если бы Ривен не показала ему этого места, он мог бы проехать мимо. Пока Фен помогал Ривен спешиться, он снова подумал о том, что вход в пещеру настолько надежно скрыт кустарниками, что совершенно не выделяется среди окружающего пейзажа и найти его практически невозможно.

Двое мужчин уважительно подождали снаружи, позволив Ривен первой нырнуть в чащу вечнозеленых кустарников.

— Грис! — услышали они призывный крик Ривен. Крик повторился несколько раз, затем последовала долгая тишина.

— Как ты думаешь, что там делается? — пробормотал Фен.

Альбин только покачал головой. В этот момент Ривен высунулась из-за ветвей, вид у нее был озабоченный.

— Ее нет, хоти все ее вещи на месте аккуратно сложены. Грис обычно не отличается аккуратностью. Боюсь…

— Может быть, она пошла по ягоды, — предположил Альбин.

— Ваша тетка вот-вот вернется, — согласился с ним Фен, — нужно только немного подождать.

— Хотелось бы мне, чтобы вы были правы! — воскликнула Ривен и задумалась. На лбу ее появилась глубокая морщина.

Они ждали весь остаток дня и всю ночь. Когда рассвело, а от Грис не было по-прежнему ни слуху ни духу, Ривен разбудила Фена и попросила его оседлать для нее лошадь.

— Куда вы теперь направляетесь, госпожа? — удивился Фен, выходя вслед за Ривен из пещеры.

Только что рассвело, и, когда они проходили под низко нависшими ветвями, задевая их, с листвы на них обрушивались потоки холодной росы.

Лицо Ривен покрылось мрачными морщинами.

— Мне кажется, я знаю, куда отправилась Грис.

— Куда же?

Ривен поглядела на заспанного Фена.

— Я не могу сказать этого ни тебе, ни Альбину, — твердо сказала она.

Упомянутый Альбин, поеживаясь от холода и протирая глаза, как раз показался из кустов, загораживавших вход в пещеру.

— Друзья! — обратилась к ним Ривен. — Вы выполнили свое обещание и привезли меня сюда. Я благодарю вас за это. Я всегда буду помнить вас и всегда буду вам благодарна. Я буду молиться, чтобы вы оба всегда были целы и здоровы, чтобы вам сопутствовала удача. Сейчас мне больно прощаться с вами, но я должна. Теперь вы свободны и можете идти.

— Можем идти?! — воскликнул Альбин, пытаясь пятерней расчесать свои волосы, которые действительно торчали во все стороны, как пучки соломы. — Ривен, мы не можем бросить тебя просто так! Ты совсем одна, и тебе совсем некому помочь. Что ты будешь делать, когда придет время разрешиться от бремени?!