Сердечное выражение лица Броуна стало прохладнее, а губы превратились в одну жесткую линию.

— Тогда зачем ты появилась здесь? Вряд ли это было простое любопытство. Не верится мне, что ты настолько жестокосердна, что захотела взглянуть на смерть и разрушения просто так… — Броун немного помолчал, пристально глядя на Ривен. — Альбин и ты как раз в том возрасте, когда молодым людям нравится ухаживать друг за другом. Может быть, между вами двумя что-то есть?

У Ривен не было совсем никакого аппетита, но она все же отхлебнула глоток вина, надеясь, что оно поможет ей согреть руки и растопит холодный ледяной шар, образовавшийся у нее в желудке.

— Только дружба. Что касается мотивов, которые заставили меня все это проделать, то вы ошибаетесь, сир. Я приехала сюда для того, чтобы своими глазами увидеть, какой бывает война, — солгала она.

Броун продолжал холодно смотреть на нее.

— В таком случае ты очень странная молодая женщина.

— Должно быть, так, — не стала возражать Ривен. — Мне никогда не хотелось сидеть дома, как другим девушкам, — сказала она, и это было правдой. — Я хочу узнать жизнь, а это можно сделать, только увидев ее своими собственными глазами и со всех сторон, не исключая ее жестоких и грубых проявлений.

— И ты в самом деле так хотела посмотреть на резню в Акьюме?

— Я хотела увидеть то, что там происходит. — Ривен гордо подняла голову: — Я была на площади, когда вешали стьюритов. Это действительно было жестокое и отвратительное зрелище.

— Это была банда жестоких разбойников, которые заслужили подобное наказание.

— Другой король, наверное, не стал бы карать преступников так безжалостно. Проявив милосердие, можно было избежать того, чтобы обрести смертельного врага, — заявила Ривен, вспоминая Аранта.

— Ага! Значит, ты просто авантюристка. Ты хочешь стать советником короля. Ну что же, позволь мне объяснить тебе, что если бы такой милосердный король, какого ты описала, правил Полуостровом, его враги очень быстро сожрали бы его живьем. Я скажу тебе кое-что другое. Ни один король не желает слышать, как его служанка подвергает критике его решения. — Поигрывая своей до краев наполненной кружкой, Броун сурово посмотрел на Ривен. — Но ты необычная девушка. Настолько необычная, что я начинаю задумываться о том, не слишком ли доверчиво я к тебе отнесся.

Ривен почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.

— Что вы хотите сказать, государь?

— Мне вдруг пришло в голову, что я поместил тебя при дворе моей матери только по рекомендации одного Альбина. В такие времена, какие настали нынче, подобная близорукая доверчивость превращается просто в глупость. Как только мы вернемся в Джедестром, ты должна будешь подробно рассказать канцлеру о своей жизни, чтобы он проверил, кто ты такая, — король улыбнулся, пытаясь смягчить жестокость своих слов. — Я на самом деле не думаю, что ты — лазутчица, Ривен, но я должен быть уверен.

Снаружи некая тень прильнула к тенту королевского шатра, прислушиваясь к напряженному разговору между Ривен и Броуном.

— Лжет! — пробормотал Тьюрлип, прежде чем раствориться в темноте. — Маленькая мисси не скажет ему и слова правды…

Он представил себе темные волосы Ривен, ее гладкие плечи и руки и облизнулся. Потом он вспомнил, как она ударила его и осыпала насмешками при их первой встрече и как ее мерзкая белая птица изо драла ему когтями всю спину. Его крошечные глазки-бусинки еще сильнее сузились. «Она еще пожалеет! — подумал он. — Они оба пожалеют. Прежде чем все будет кончено, девчонка будет моей, а птице я оторву голову!»

— Надеюсь, что мы не сбились с дороги, — пробормотал Альбин.

Вэйло громко расхохотался у него за спиной.

— Никогда не слышал, чтобы кто-то так много разговаривал со своей лошадью, как ты. Скажи мне, посланник, этот ослоухий тебе когда-нибудь отвечал?

Альбин рискнул оторвать взгляд от узкой каменистой тропы и раздраженно покосился через плечо. Вэйло снял свой шлем и теперь ожесточенно скреб пятерней заросшую неопрятным волосом макушку. Его грубое лицо не выражало при этом никаких чувств.

Броун назначил этого солдата в провожатые Альбину, чтобы он охранял его на протяжении длительного путешествия через северные горы. Несмотря на то что Альбин испытывал некоторый страх, отправляясь в эту небезопасную поездку, все же он предпочел бы ехать один, так как Вэйло только и делал, что изводил Альбина своими неуклюжими шутками да замедлял движение, останавливаясь возле каждой таверны, которая попадалась им по дороге, чтобы подзаправиться очередной порцией жидкости.

Теперь, когда они наконец вступили в горный край, отделяющий Полуостров от остального континента, таверн и постоялых дворов больше не встречалось. На протяжении всего сегодняшнего дня они поднимались по тропе, которая то и дело исчезала под копытами их коней.

— В таком гиблом месте, как это, — ответил Альбин солдату, — моя жизнь зависит от того, насколько уверенно будет шагать Травоух. Поэтому я и разговариваю с ним весь день, чтобы он держался настороже и не задремал на ходу. На твоем месте, приятель, я бы тоже слегка приласкал твоего одра.

Вэйло пожал жирными плечами.

— Лошади просто глупые животные. Не могу не согласиться, однако, что если наши вдруг понесут, мы окажемся в очень неприятном положении, — и он нахмурился, пристально глядя на опасную тропу с ее шатающимися под ногами лошадей камнями и крутыми обрывами в пропасти, столь глубокие, что подчас в них не было видно дна. Вокруг них, казалось, сгущалась тишина, поросшие лесом горы хранили зловещее молчание.

— Я слышал, в этих краях водятся огромные волки, страшные и смертельно опасные. Говорят, они бывают ростом с пол-лошади. Судя по слухам, они очень любят глотать людей живьем. Надеюсь, нам не придется встретиться ни с одним из них.

Альбин на это тоже надеялся, и — искренне.

— Люди говорят, — продолжал болтать Вэйло, — что доуми до сих пор болтаются в этих горах. Не хотелось бы встретиться ни с кем из них. Навряд ли они пребывают в приятном расположении духа, с тех пор как Броун отнял у них их камни.